На этой неделе 11-летняя Анастасия Пономарева умирала в больнице Ростовской области - в инфекционном отделении ЦГБ. Дочка ветерана боевых действий. Врачи сказали, что проживет она два дня, не больше. У нее отказали почки, сердце работало на аппарате, срочно нужно было подключить ребенка к диализу. Но его в ЦГБ не было, он был в областной больнице, но чтобы ее туда перевезти, нужен был реанимобиль с аппаратом искусственного сердца. Без него бы не довезли. В Ростовской области родителям Анастасии сказали, что такого у них нет ни одного.
"ПОМОГИТЕ!" - такое сообщение родители отправили губернатору области и в "Регнум". Дико, что ребенок умирает в 21-м веке от того, что нет реанимобиля. Я в это время была в Минске, и наша сотрудница Настя связалась с ЦГБ, но там ей ответили, что реанимобиля действительно нет. Тогда она связалась с ростовским минздравом, там ей сказали - "Пришлите официальный запрос!". Она связалась с администрацией области, там ей сказали - "Пришлите запрос!". И туда, и туда запросы ушли. Из администрации ответили - это вам в Минздрав. Из Минздрава - запрашиваемые вами сведения составляют врачебную тайну, у нас все есть. Однако родители, прошедшие тот же круг поисков, не могли найти реанимобиль. И считали часы. Не зная, что ещё сделать, Настя связалась со мной, я переключила ее на Ольгу Демичеву, которая руководит организацией доктора Лизы и входит в СПЧ.
Демичева связалась с ростовским Минздравом. В "Регнуме" сделали публикацию. Реанимобиль сразу нашелся. Вот так - взял и нашелся. Девочку перевезли, у нее все хорошо. И я бы забыла эту историю - спасли ребенка, это главное. Но она вылилась в сеть, и сотрудники ростовского Минздрава, которые вяло реагировали без вмешательства СМИ и СПЧ, теперь рассказывают будто бы у них изначально все было, а в СМИ - оговор. А если было, почему родители прорывались к губернатору? И маленькая деталь - все разговоры записывались. И детей надо спасать не когда за них вступаются те, от кого могут прилететь неприятности, а просто потому что это - дети.
На этой неделе 11-летняя Анастасия Пономарева умирала в больнице Ростовской области - в инфекционном отделении ЦГБ. Дочка ветерана боевых действий. Врачи сказали, что проживет она два дня, не больше. У нее отказали почки, сердце работало на аппарате, срочно нужно было подключить ребенка к диализу. Но его в ЦГБ не было, он был в областной больнице, но чтобы ее туда перевезти, нужен был реанимобиль с аппаратом искусственного сердца. Без него бы не довезли. В Ростовской области родителям Анастасии сказали, что такого у них нет ни одного.
"ПОМОГИТЕ!" - такое сообщение родители отправили губернатору области и в "Регнум". Дико, что ребенок умирает в 21-м веке от того, что нет реанимобиля. Я в это время была в Минске, и наша сотрудница Настя связалась с ЦГБ, но там ей ответили, что реанимобиля действительно нет. Тогда она связалась с ростовским минздравом, там ей сказали - "Пришлите официальный запрос!". Она связалась с администрацией области, там ей сказали - "Пришлите запрос!". И туда, и туда запросы ушли. Из администрации ответили - это вам в Минздрав. Из Минздрава - запрашиваемые вами сведения составляют врачебную тайну, у нас все есть. Однако родители, прошедшие тот же круг поисков, не могли найти реанимобиль. И считали часы. Не зная, что ещё сделать, Настя связалась со мной, я переключила ее на Ольгу Демичеву, которая руководит организацией доктора Лизы и входит в СПЧ.
Демичева связалась с ростовским Минздравом. В "Регнуме" сделали публикацию. Реанимобиль сразу нашелся. Вот так - взял и нашелся. Девочку перевезли, у нее все хорошо. И я бы забыла эту историю - спасли ребенка, это главное. Но она вылилась в сеть, и сотрудники ростовского Минздрава, которые вяло реагировали без вмешательства СМИ и СПЧ, теперь рассказывают будто бы у них изначально все было, а в СМИ - оговор. А если было, почему родители прорывались к губернатору? И маленькая деталь - все разговоры записывались. И детей надо спасать не когда за них вступаются те, от кого могут прилететь неприятности, а просто потому что это - дети.
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment.
from tr
