Третий день дагестанские паблики взрываются постами в мой адрес. Начинаются они обвинениями в том, что я просто не люблю дагестанцев, а заканчиваются восхвалением представителей местной власти. Причем хвалят так откровенно и вдруг, что из постов сразу торчком встают уши. В этот раз я виновата в том, что съездила к бойцу СВО Исе Гаджиеву, который семь месяцев находился в зоне СВО с грудным ребенком, брошенным матерью. Наверное, по мнению авторов и заказчиков этих записей, помогать бойцу было не надо. Сами они вместо того, чтобы объединиться в помощи человеку – ведь, в конце концов, у него маленький ребенок, и он – отец-одиночка – бросились искать на него компромат. Вы как хотите, но это – уровень душевного развития. Перерыли все сплетни района, из которого Иса, вытряхнули все, что можно. Такое отношение к бойцам СВО. С Министерством Обороны России мы посотрудничали в этом деле совсем по-другому – в дело Исы включились сразу, обещали устранить свои недочеты и помочь Исе устранить его собственные. Очень жаль, что вместо того, чтобы помочь человеку, дагестанские чиновники бросились заказывать грязноватые посты. Уровень.
Что касается меня, то я, напротив, с большим уважением отношусь к дагестанцам, разумеется, к тем, кто этого заслуживает. И я не думаю, что кто-то записал больше интервью с героями СВО и их семьями из Дагестана, чем я. И я очень жду, когда ребята вернутся с СВО в Дагестан, где для некоторых, по-прежнему, герои – бойцы ММА, которые ни разу не высказались в поддержку России, только ползают по рингу в трусах, зарабатывая деньги. А не бойцы, которые ножками под минами, пулями и дронами идут в штурмы. Когда ребята вернутся в республику и займут место в структурах власти, Дагестан получит второй шанс на развитие потому, что за спиной каждого бойца будет стоять большая семья боевых товарищей – русских, якутов, бурятов, татар и так далее. А Дагестан я люблю. Но тот Дагестан – настоящий, в котором не носят чужеродных арабских тряпок, знают что такое горская честь и благородство, и в котором ни один уважающий себя мужчина не бросится искать сплетни на бойца с ребенком, а просто придет к нему и спросит – «Брат, чем тебе помочь?».
Третий день дагестанские паблики взрываются постами в мой адрес. Начинаются они обвинениями в том, что я просто не люблю дагестанцев, а заканчиваются восхвалением представителей местной власти. Причем хвалят так откровенно и вдруг, что из постов сразу торчком встают уши. В этот раз я виновата в том, что съездила к бойцу СВО Исе Гаджиеву, который семь месяцев находился в зоне СВО с грудным ребенком, брошенным матерью. Наверное, по мнению авторов и заказчиков этих записей, помогать бойцу было не надо. Сами они вместо того, чтобы объединиться в помощи человеку – ведь, в конце концов, у него маленький ребенок, и он – отец-одиночка – бросились искать на него компромат. Вы как хотите, но это – уровень душевного развития. Перерыли все сплетни района, из которого Иса, вытряхнули все, что можно. Такое отношение к бойцам СВО. С Министерством Обороны России мы посотрудничали в этом деле совсем по-другому – в дело Исы включились сразу, обещали устранить свои недочеты и помочь Исе устранить его собственные. Очень жаль, что вместо того, чтобы помочь человеку, дагестанские чиновники бросились заказывать грязноватые посты. Уровень.
Что касается меня, то я, напротив, с большим уважением отношусь к дагестанцам, разумеется, к тем, кто этого заслуживает. И я не думаю, что кто-то записал больше интервью с героями СВО и их семьями из Дагестана, чем я. И я очень жду, когда ребята вернутся с СВО в Дагестан, где для некоторых, по-прежнему, герои – бойцы ММА, которые ни разу не высказались в поддержку России, только ползают по рингу в трусах, зарабатывая деньги. А не бойцы, которые ножками под минами, пулями и дронами идут в штурмы. Когда ребята вернутся в республику и займут место в структурах власти, Дагестан получит второй шанс на развитие потому, что за спиной каждого бойца будет стоять большая семья боевых товарищей – русских, якутов, бурятов, татар и так далее. А Дагестан я люблю. Но тот Дагестан – настоящий, в котором не носят чужеродных арабских тряпок, знают что такое горская честь и благородство, и в котором ни один уважающий себя мужчина не бросится искать сплетни на бойца с ребенком, а просто придет к нему и спросит – «Брат, чем тебе помочь?».
BY Marina Akhmedova
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from tr
