Читаю тут одну умную книжку и один из советов ней – быть уязвимыми перед публикой. То есть рассказывать о неудачах. Смысл в том, что все мы рассказываем только про то, как у нас получилось защитить от тяжкого обвинения, выиграть или отбить миллиарды, освободить из под стражи или защитить от субсидиарки. Но мне кажется, куда более ценным (и честным) будет рассказать о своих неудачах. И ценность будет заключаться, если рассказать о неудаче подробно в деталях, чтобы другие не допускали этих же ошибок. Думая о своих неудачах, в голове всегда всплывает одно дело, которое, видимо, до конца моих дней будет мне напоминанием… На заре своей карьеры я брал в работу все подряд, чтобы набраться опыта (да и выбора особого не было). Тогда я защищал двух молодых людей, которых обвиняли в разбое. Следствие утверждало, что они в 5 утра в парке силой забрали у представителя Средней Азии 38 рублей. Естественно, что сначала это была незначительная история, но затем там появился нож, группа лиц, предварительный сговор и – вуаля! Для начала надо сказать, что я никак не попытался опровергнуть версию с ножом. Конечно, мы говорили о том, что там не было никакого ножа, но по факту я не пытался это как-то доказать или опровергнуть версию следствия. Но что я тогда НЕ сделал из еще более важного, так это не изучил личность потерпевшего, чем он занимается и вообще, как оказался в парке в 5 утра. Уже потом, спустя долгое время, когда этого же потерпевшего задержали (и осудили), я случайно узнал от знакомого следователя, что «отрабатывал сценарии» с операми, которым, ясное дело, нужны «палки». Взамен он получал от оперов «благословение» на разные грязные делишки. Вот это надо было знать сразу. А я в ту сторону вообще не «копал».
Да, сейчас от коллег могут полететь копья, мол, это ничего бы не решило. Сейчас, возможно, и не решило бы. Но тогда такое знание и фактура о такой «деятельности» оперов могли бы стать предметом для торга, чтобы смягчить наказание (даже несмотря на то, что судил моих подзащитных малоизвестный тогда, но известный сейчас - судья Криворучко). В итоге обоим моим подзащитным дали по 5 лет. И я помню, что очень долго отходил от этого приговора, потому что так ничего и не смог сделать с тем «предметом похожим на нож», который потерпевший «увидел в последний момент» и с той «реальной угрозой жизни, которую он ощутил» из-за 38 рублей.
К чему это я рассказываю? Конечно, успехи людей мотивируют. Но по мне, неудачи - более релевантный опыт, а что может быть ценнее в работе?
Читаю тут одну умную книжку и один из советов ней – быть уязвимыми перед публикой. То есть рассказывать о неудачах. Смысл в том, что все мы рассказываем только про то, как у нас получилось защитить от тяжкого обвинения, выиграть или отбить миллиарды, освободить из под стражи или защитить от субсидиарки. Но мне кажется, куда более ценным (и честным) будет рассказать о своих неудачах. И ценность будет заключаться, если рассказать о неудаче подробно в деталях, чтобы другие не допускали этих же ошибок. Думая о своих неудачах, в голове всегда всплывает одно дело, которое, видимо, до конца моих дней будет мне напоминанием… На заре своей карьеры я брал в работу все подряд, чтобы набраться опыта (да и выбора особого не было). Тогда я защищал двух молодых людей, которых обвиняли в разбое. Следствие утверждало, что они в 5 утра в парке силой забрали у представителя Средней Азии 38 рублей. Естественно, что сначала это была незначительная история, но затем там появился нож, группа лиц, предварительный сговор и – вуаля! Для начала надо сказать, что я никак не попытался опровергнуть версию с ножом. Конечно, мы говорили о том, что там не было никакого ножа, но по факту я не пытался это как-то доказать или опровергнуть версию следствия. Но что я тогда НЕ сделал из еще более важного, так это не изучил личность потерпевшего, чем он занимается и вообще, как оказался в парке в 5 утра. Уже потом, спустя долгое время, когда этого же потерпевшего задержали (и осудили), я случайно узнал от знакомого следователя, что «отрабатывал сценарии» с операми, которым, ясное дело, нужны «палки». Взамен он получал от оперов «благословение» на разные грязные делишки. Вот это надо было знать сразу. А я в ту сторону вообще не «копал».
Да, сейчас от коллег могут полететь копья, мол, это ничего бы не решило. Сейчас, возможно, и не решило бы. Но тогда такое знание и фактура о такой «деятельности» оперов могли бы стать предметом для торга, чтобы смягчить наказание (даже несмотря на то, что судил моих подзащитных малоизвестный тогда, но известный сейчас - судья Криворучко). В итоге обоим моим подзащитным дали по 5 лет. И я помню, что очень долго отходил от этого приговора, потому что так ничего и не смог сделать с тем «предметом похожим на нож», который потерпевший «увидел в последний момент» и с той «реальной угрозой жизни, которую он ощутил» из-за 38 рублей.
К чему это я рассказываю? Конечно, успехи людей мотивируют. Но по мне, неудачи - более релевантный опыт, а что может быть ценнее в работе?
BY KALOY.RU
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later.
from tr
