Подходим к бухте Лиственничной, находящейся в 80 км от Петропавловска-Камчатского и в ~1,5 часах от бухты Русской. Разных цветов крутые скалы, на которых отдыхают бакланы, а из воды торчат серые усатые мордочки с носами-сердечками и глазами-бусинами и пристально за нами наблюдают.
Тихо и быстро стелется туман. Уже не видно скал и сопок, только берег - песчано-галечную полосу с кусками выброшенной ламинарии и поляной цветов, разбавляющих ярко-жёлтой краской эту довольно мрачную картину. Сходим на берег. По отпечаткам на песке мы сразу понимаем - здесь водятся товарищи и покрупнее нерп и человека.
Нас встречает Игорь - мужчина, который по несколько месяцев живёт на берегу бухты в бытовке, принадлежащей научно-исследовательскому институту рыбного хозяйства и океанографии, он рассказал нам о своих методах отпугивания медведей, которые совсем не прочь зайти к нему на чай, и пригласил на лодку, чтобы показать нам бухту и одноимённое озеро.
Подходим к бухте Лиственничной, находящейся в 80 км от Петропавловска-Камчатского и в ~1,5 часах от бухты Русской. Разных цветов крутые скалы, на которых отдыхают бакланы, а из воды торчат серые усатые мордочки с носами-сердечками и глазами-бусинами и пристально за нами наблюдают.
Тихо и быстро стелется туман. Уже не видно скал и сопок, только берег - песчано-галечную полосу с кусками выброшенной ламинарии и поляной цветов, разбавляющих ярко-жёлтой краской эту довольно мрачную картину. Сходим на берег. По отпечаткам на песке мы сразу понимаем - здесь водятся товарищи и покрупнее нерп и человека.
Нас встречает Игорь - мужчина, который по несколько месяцев живёт на берегу бухты в бытовке, принадлежащей научно-исследовательскому институту рыбного хозяйства и океанографии, он рассказал нам о своих методах отпугивания медведей, которые совсем не прочь зайти к нему на чай, и пригласил на лодку, чтобы показать нам бухту и одноимённое озеро.
Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin.
from tr
