Как слово наше отзовется. Часть 3 Продолжаем оценивать доказательства из резонансного материала.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЕНЬЯШ МИХАИЛОМ МИХАЙЛОВИЧЕМ, СОДЕРЖАЩИМСЯ В РЕЕСТРЕ ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ 18+
Ввиду моего глубокого отвращения ко всему российскому политическому видеоконтенту материал я читал.
Обличительную аудиозапись с голосом Невзлина я не слышал, и ее содержание не вызывает особого интереса.
Интерес вызывает возможность ее использования в суде. Про допустимость доказательств я писал в предыдущем посте.
И еще раз, уголовный процесс — это не фильм про грязного Гарри.
Голос на записи может быть похожим на голос Невзлина, он даже может быть голосом самого Невзлина.
Но в суде голосом Невзлина он станет, только если сам Невзлин его признает (сомневаюсь), или если это подтвердит заключение фоноскопической экспертизы.
Для экспертизы важно качество «спорной фонограммы» (далее по тексту — СФ), а также качество свободных образцов голоса и возможность получения экспериментальных.
Экспериментальные образцы голоса Невзлину не позволят дать адвокаты, но свободные можно достать в каком-нибудь условном интервью Дудю.
И ключевой вопрос: насколько качественной является запись звука СФ с телефона на диктофон другого телефона?
Подозреваю, что так себе.
В России эксперты-криминалисты исследуют СФ с помощью автоматизированной системы «Диалект» и пакета специализированных программ. СФ исследуют на предмет соответствия примерно 27 идентифицирующим характеристикам, которые перечислять не буду.
И достаточно часто в уголовном деле мне встречался ответ эксперта, что «СФ, зафиксированная на диске 1, непригодна для идентификационных исследований методами акустического и лингвистического анализов ввиду крайне низкого соотношения сигнал/шум».
Так вот, если исследование СФ с голосом Невзлина даст именно такой результат, то отпадает любая необходимость давать пояснения по этой фонограмме. Судья исключает ее из числа доказательств по ходатайству защиты.
Что мы сейчас имеем:
недопустимые скрины, недопустимую фонограмму, отсутствие показаний Блинова и Матуса, предполагаемый отказ от показаний Невзлина и… а какое, собственно, решение принимать судье при таких вводных?
Еще раз. Я не говорю о виновности или невиновности. Я говорю о доказательствах и такой штуке, как презумпция невиновности.
И когда все доказательства порочны, то вы свою OSINT-журналистику знаете, куда можете засунуть? Правильно. В жопу.
Я понимаю убежденность в виновности Невзлина со стороны журналистов и ФБК. И при убеждённости такой силы хочется сказать: знаешь, Беньяш, засунь ты свою теорию доказывания и презумпцию невиновности в жопу сам.
И оно как бы да, но нет.
Как бы нам сильно ни хотелось покарать человека, в вине которого мы убеждены, мы должны это делать по правилам, установленным законом. И если эти правила работают против нас, то или смириться, или продолжать преследование, но только по правилам.
Иначе нельзя.
Исключение из правила это правило уничтожает.
Искажение права под свои хотелки убивает право. Мы это уже прошли в России. «Если очень хочется — то можно» — это метод Путина, не наш.
Также хочу отметить, что ФБК достаточно влиятельная организация, чтобы заручиться помощью МВД Литвы, Польши и даже Черногории.
И если бы встреча с Матусом проходила под контролем полиции и закончилась задержанием, то доказательства, полученные в ходе легальной полицейской операции, такие как осмотр телефона, снятие данных со средств связи, наружное наблюдение, допрос Матуса, Блинова и их сообщников, вполне могли лечь в основу обвинительного приговора.
Сейчас же Матус «неизвестно, куда делся», а Блинов заблаговременно узнал о шумихе и лег на дно.
И что мы получаем на выхлопе?
Очередной мегаскандал, перессорившиеся все со всеми, сошедшие с ума СМИ и низкие перспективы обвинительного приговора.
Отсюда у меня возникает вопрос:
а зачем было раздувать скандал, который закончится пшиком, когда можно было делать по закону так, чтобы реально сделать?
Как слово наше отзовется. Часть 3 Продолжаем оценивать доказательства из резонансного материала.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЕНЬЯШ МИХАИЛОМ МИХАЙЛОВИЧЕМ, СОДЕРЖАЩИМСЯ В РЕЕСТРЕ ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ 18+
Ввиду моего глубокого отвращения ко всему российскому политическому видеоконтенту материал я читал.
Обличительную аудиозапись с голосом Невзлина я не слышал, и ее содержание не вызывает особого интереса.
Интерес вызывает возможность ее использования в суде. Про допустимость доказательств я писал в предыдущем посте.
И еще раз, уголовный процесс — это не фильм про грязного Гарри.
Голос на записи может быть похожим на голос Невзлина, он даже может быть голосом самого Невзлина.
Но в суде голосом Невзлина он станет, только если сам Невзлин его признает (сомневаюсь), или если это подтвердит заключение фоноскопической экспертизы.
Для экспертизы важно качество «спорной фонограммы» (далее по тексту — СФ), а также качество свободных образцов голоса и возможность получения экспериментальных.
Экспериментальные образцы голоса Невзлину не позволят дать адвокаты, но свободные можно достать в каком-нибудь условном интервью Дудю.
И ключевой вопрос: насколько качественной является запись звука СФ с телефона на диктофон другого телефона?
Подозреваю, что так себе.
В России эксперты-криминалисты исследуют СФ с помощью автоматизированной системы «Диалект» и пакета специализированных программ. СФ исследуют на предмет соответствия примерно 27 идентифицирующим характеристикам, которые перечислять не буду.
И достаточно часто в уголовном деле мне встречался ответ эксперта, что «СФ, зафиксированная на диске 1, непригодна для идентификационных исследований методами акустического и лингвистического анализов ввиду крайне низкого соотношения сигнал/шум».
Так вот, если исследование СФ с голосом Невзлина даст именно такой результат, то отпадает любая необходимость давать пояснения по этой фонограмме. Судья исключает ее из числа доказательств по ходатайству защиты.
Что мы сейчас имеем:
недопустимые скрины, недопустимую фонограмму, отсутствие показаний Блинова и Матуса, предполагаемый отказ от показаний Невзлина и… а какое, собственно, решение принимать судье при таких вводных?
Еще раз. Я не говорю о виновности или невиновности. Я говорю о доказательствах и такой штуке, как презумпция невиновности.
И когда все доказательства порочны, то вы свою OSINT-журналистику знаете, куда можете засунуть? Правильно. В жопу.
Я понимаю убежденность в виновности Невзлина со стороны журналистов и ФБК. И при убеждённости такой силы хочется сказать: знаешь, Беньяш, засунь ты свою теорию доказывания и презумпцию невиновности в жопу сам.
И оно как бы да, но нет.
Как бы нам сильно ни хотелось покарать человека, в вине которого мы убеждены, мы должны это делать по правилам, установленным законом. И если эти правила работают против нас, то или смириться, или продолжать преследование, но только по правилам.
Иначе нельзя.
Исключение из правила это правило уничтожает.
Искажение права под свои хотелки убивает право. Мы это уже прошли в России. «Если очень хочется — то можно» — это метод Путина, не наш.
Также хочу отметить, что ФБК достаточно влиятельная организация, чтобы заручиться помощью МВД Литвы, Польши и даже Черногории.
И если бы встреча с Матусом проходила под контролем полиции и закончилась задержанием, то доказательства, полученные в ходе легальной полицейской операции, такие как осмотр телефона, снятие данных со средств связи, наружное наблюдение, допрос Матуса, Блинова и их сообщников, вполне могли лечь в основу обвинительного приговора.
Сейчас же Матус «неизвестно, куда делся», а Блинов заблаговременно узнал о шумихе и лег на дно.
И что мы получаем на выхлопе?
Очередной мегаскандал, перессорившиеся все со всеми, сошедшие с ума СМИ и низкие перспективы обвинительного приговора.
Отсюда у меня возникает вопрос:
а зачем было раздувать скандал, который закончится пшиком, когда можно было делать по закону так, чтобы реально сделать?
У меня нет ответа на этот вопрос.
BY Беньяш. Иностранный агент 18+
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said.
from tr
