Мой близкий товарищ в нулевые и начале десятых. Удивительный знаток советской литературы в её самых неочевидных проявлениях. Знал всё о каких-то совсем забытых писателях середины XX века. Писал о них в ЖЖ и позже в запрещённой ныне сети. Был потрясающим собеседником. Сознательно воздерживался от собственного так называемого творчества (такое часто бывает у людей с большим, развитым вкусом).
Я множество раз бывал у него дома в Печатниках. Мы много общались, он делился со мной обстоятельствами своей не очень устроенной жизни. Мне нравилось бывать у него, это всегда было очень содержательное общение.
Как и многие интересные и содержательные люди, счастливым человеком он не был, по крайней мене, у меня осталось такое впечатление, несколько тягостное. Тягостное не от общения с ним, нет. Общение с ним мне доставляло радость и интерес. Но было видно, что это человек не особенно счастливый.
Я навсегда запомню наши многочасовые беседы, я чуть-чуть выпиваю, он нет. Бесконечные неторопливые разговоры о литературе разных периодов, всё больше именно о советской, но необычной, забытой.
В последние годы как-то перестали общаться, я думаю, что ему было по каким-то причинам не до этого. Недавно вдруг попереписывались в одной из соцсетей, я был рад, что у нас восстановилось тёплое, дружеское общение, но и только.
И вот Артём умер.
Тут какой-то странный эффект действует. Вроде бы, мы последние лет десять, даже больше, особо не общались. Немного потеряли друг друга из вида. Недавно списались, обменялись какими-то хорошими словами. И всё. Я не думал об Артёме, занимался каким-то своими делами. И вот он умер, и, как это часто бывает в таких случаях, я понимаю, насколько близким человеком он был для меня. Даже и не объяснишь, почему, чем. Просто — вспоминаю наши бесчисленные разговоры, и понимаю, что вот он был для меня близким человеком через эти разговоры. Думаю, все, кто хоть что-то понимают в так называемой жизни, поймут, что я имею в виду.
И ещё: он для меня останется свидетельством, свидетелем той жизни, которая была у нас тогда. И которой больше не будет.
Артём, дорогой, покойся с миром. Ты был (и будешь) важным человеком в моей жизни. Вечная память. Царствие Небесное.
Мой близкий товарищ в нулевые и начале десятых. Удивительный знаток советской литературы в её самых неочевидных проявлениях. Знал всё о каких-то совсем забытых писателях середины XX века. Писал о них в ЖЖ и позже в запрещённой ныне сети. Был потрясающим собеседником. Сознательно воздерживался от собственного так называемого творчества (такое часто бывает у людей с большим, развитым вкусом).
Я множество раз бывал у него дома в Печатниках. Мы много общались, он делился со мной обстоятельствами своей не очень устроенной жизни. Мне нравилось бывать у него, это всегда было очень содержательное общение.
Как и многие интересные и содержательные люди, счастливым человеком он не был, по крайней мене, у меня осталось такое впечатление, несколько тягостное. Тягостное не от общения с ним, нет. Общение с ним мне доставляло радость и интерес. Но было видно, что это человек не особенно счастливый.
Я навсегда запомню наши многочасовые беседы, я чуть-чуть выпиваю, он нет. Бесконечные неторопливые разговоры о литературе разных периодов, всё больше именно о советской, но необычной, забытой.
В последние годы как-то перестали общаться, я думаю, что ему было по каким-то причинам не до этого. Недавно вдруг попереписывались в одной из соцсетей, я был рад, что у нас восстановилось тёплое, дружеское общение, но и только.
И вот Артём умер.
Тут какой-то странный эффект действует. Вроде бы, мы последние лет десять, даже больше, особо не общались. Немного потеряли друг друга из вида. Недавно списались, обменялись какими-то хорошими словами. И всё. Я не думал об Артёме, занимался каким-то своими делами. И вот он умер, и, как это часто бывает в таких случаях, я понимаю, насколько близким человеком он был для меня. Даже и не объяснишь, почему, чем. Просто — вспоминаю наши бесчисленные разговоры, и понимаю, что вот он был для меня близким человеком через эти разговоры. Думаю, все, кто хоть что-то понимают в так называемой жизни, поймут, что я имею в виду.
И ещё: он для меня останется свидетельством, свидетелем той жизни, которая была у нас тогда. И которой больше не будет.
Артём, дорогой, покойся с миром. Ты был (и будешь) важным человеком в моей жизни. Вечная память. Царствие Небесное.
BY Dmitry Danilov
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from tr
