Меня спросили, как наша семья воспринимает санкции.
А что нам санкции? В Европу мы и так не ездили лет восемь уже, в Америку — и подавно. Мы вот проехали по земле в этом году до Благовещенска, через всю страну почти, — и еще хотим.
А по миру я наездилась в свое время. Училась в Америке еще в школе по программе обмена, потом работала в кремлевском пуле — как раз в тот период, когда наш президент пытался с ними наладить отношения. Это было примерно в первые его два срока. Он тогда все время куда-то летал — ну и мы с ним, конечно. В общем, наелась.
Разумеется, никаких счетов у меня за границей нет и не было. Точнее, был один, когда я училась в США в 15 лет, для начисления стипендии в размере 100 долларов в месяц — перед отъездом я его закрыла.
Вот единственный компромат, который можно на меня в этом плане нарыть. И никакой недвижимости на Западе ни у меня, ни у мужа, ни у наших родителей тоже нет.
Мы из другого мира люди.
Полную версию интервью читайте здесь:
https://www.vedomosti.ru/society/characters/2024/11/14/1074919-margarita-simonyan
А что нам санкции? В Европу мы и так не ездили лет восемь уже, в Америку — и подавно. Мы вот проехали по земле в этом году до Благовещенска, через всю страну почти, — и еще хотим.
А по миру я наездилась в свое время. Училась в Америке еще в школе по программе обмена, потом работала в кремлевском пуле — как раз в тот период, когда наш президент пытался с ними наладить отношения. Это было примерно в первые его два срока. Он тогда все время куда-то летал — ну и мы с ним, конечно. В общем, наелась.
Разумеется, никаких счетов у меня за границей нет и не было. Точнее, был один, когда я училась в США в 15 лет, для начисления стипендии в размере 100 долларов в месяц — перед отъездом я его закрыла.
Вот единственный компромат, который можно на меня в этом плане нарыть. И никакой недвижимости на Западе ни у меня, ни у мужа, ни у наших родителей тоже нет.
Мы из другого мира люди.
Полную версию интервью читайте здесь:
https://www.vedomosti.ru/society/characters/2024/11/14/1074919-margarita-simonyan
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Мама, а роди нам еще младших братиков, пожалуйста!
Ирин, мы все переживаем не меньше Вашего. Для этих тем добро пожаловать в мой основной канал. Это канал 'из дома', специально сделанный для обсуждения детей, готовки и пр.
Сергей Николаевич родился в Крыму, у матери, сбежавшей туда от геноцида в Османской империи. Вырос, воевал, был в плену у немцев, потом пережил депортацию на Урал, а в итоге, стал директором краснодарского торгового объединения гастрономов. Большим человеком! Только маленьким.
Когда в 1980-е краснодарскую торговлю трясло проверками, посадками и расстрелами, Сергея Николаевича не только не посадили, но даже не сняли с работы.
Потому что он был кристально честным человеком. И не просто кристально честным, а вообще со всех сторон образцом советского гражданина, таким, какими нам показывали советских граждан в кино и литературе. По утрам он варил два яйца всмятку, стоя над ними у плиты, втиснутой между раковиной и холодильником на пятиметровой кухне, вслух отсчитывал, сколько секунд им осталось вариться, вечерами обязательно смотрел 'День Кубани' и программу 'Время', вырезал заметки из журнала 'Вокруг света' про разные страны, куда — он знал — ему никогда не попасть, да и не тянуло его в разные страны, он ведь и так жил в лучшей, Советской стране.
Хотел только когда-нибудь съездить в Румынию — отыскать румына-врача, спрятавшего его от немцев, когда он сбежал из плена, а немцы пошли искать его по всем хатам, и румын, сам оккупант, сказал им: заходите, мол, проверяйте, только имейте в виду, у меня тут в хате тифозные.
Но и в Румынию не попал. Зато уже после СССР сам за рулем, на своем жигуленке Сергей Николаевич съездил в Голландию, где у него оставалась сестра, которую немцы схватили в Крыму, приняв за еврейку, но родня выхлопотала ей справку из сельсовета, что она армянка, а не еврейка, и ее вместо концлагеря угнали в Голландию на завод.
На тумбочке у кровати Сергея Николаевича стояла Большая советская энциклопедия. В багажнике жигуленка он возил продолговатые яблочки, а зимой — мандарины, и кормил ими годовалую внучку, хотя у внучки была аллергия, но разве может советский человек бояться каких-то там аллергий, и она странным образом, действительно прошла, как будто устала бороться с упорством советского человека.
По выходным Сергей Николаевич выбивал ковры во дворе, белил груши на даче, играл с соседями в домино, а иногда, отдавая дань своей этнической принадлежности, — в нарды. Влюбленные в него продавщицы с умилением любовались, как их Сергей Николаевич катает в обеденный перерыв вдоль трамвайных рельсов коляску с внучкой.
Потом он учил эту внучку, как найти дорогу из пункта А в пункт Б, если скорость такая-то, а время такое-то. Когда внучка задавала вопросы о мироустройстве, отправлял ее в спальню за Большой советской энциклопедией. В воскресенье возил в советский цирк или зоопарк и баловал нечищеным хрустким арахисом, продававшимся у бабулек в кулечке на Кооперативном рынке.
На пенсии Сергей Николаевич стал писать книгу, которую так и назвал — 'Правда внукам'. Он писал, а я редактировала.
На самом деле Сергея Николаевича звали Саркис Ншанович. Но это неважно, потому что на книжке все равно были только фамилия и инициалы — С.Н. Симонян. Он отказывался писать нашу фамилию с мягким знаком, так, как она указана в документах, потому что мягкий знак этот впихнули в его документы в депортации с неизвестной, но подозрительной целью.
Из этих ссыльных уральских справок мягкий знак перекочевал и в мой собственный паспорт, который я должна была получать в тот самый день, когда он умер, — в день моего 16-летия.
А родился Саркис Ншанович Симонян сегодня. 101 год назад.
Спасибо, дедушка, что показал мне дорогу из пункта А в пункт Б.
Когда в 1980-е краснодарскую торговлю трясло проверками, посадками и расстрелами, Сергея Николаевича не только не посадили, но даже не сняли с работы.
Потому что он был кристально честным человеком. И не просто кристально честным, а вообще со всех сторон образцом советского гражданина, таким, какими нам показывали советских граждан в кино и литературе. По утрам он варил два яйца всмятку, стоя над ними у плиты, втиснутой между раковиной и холодильником на пятиметровой кухне, вслух отсчитывал, сколько секунд им осталось вариться, вечерами обязательно смотрел 'День Кубани' и программу 'Время', вырезал заметки из журнала 'Вокруг света' про разные страны, куда — он знал — ему никогда не попасть, да и не тянуло его в разные страны, он ведь и так жил в лучшей, Советской стране.
Хотел только когда-нибудь съездить в Румынию — отыскать румына-врача, спрятавшего его от немцев, когда он сбежал из плена, а немцы пошли искать его по всем хатам, и румын, сам оккупант, сказал им: заходите, мол, проверяйте, только имейте в виду, у меня тут в хате тифозные.
Но и в Румынию не попал. Зато уже после СССР сам за рулем, на своем жигуленке Сергей Николаевич съездил в Голландию, где у него оставалась сестра, которую немцы схватили в Крыму, приняв за еврейку, но родня выхлопотала ей справку из сельсовета, что она армянка, а не еврейка, и ее вместо концлагеря угнали в Голландию на завод.
На тумбочке у кровати Сергея Николаевича стояла Большая советская энциклопедия. В багажнике жигуленка он возил продолговатые яблочки, а зимой — мандарины, и кормил ими годовалую внучку, хотя у внучки была аллергия, но разве может советский человек бояться каких-то там аллергий, и она странным образом, действительно прошла, как будто устала бороться с упорством советского человека.
По выходным Сергей Николаевич выбивал ковры во дворе, белил груши на даче, играл с соседями в домино, а иногда, отдавая дань своей этнической принадлежности, — в нарды. Влюбленные в него продавщицы с умилением любовались, как их Сергей Николаевич катает в обеденный перерыв вдоль трамвайных рельсов коляску с внучкой.
Потом он учил эту внучку, как найти дорогу из пункта А в пункт Б, если скорость такая-то, а время такое-то. Когда внучка задавала вопросы о мироустройстве, отправлял ее в спальню за Большой советской энциклопедией. В воскресенье возил в советский цирк или зоопарк и баловал нечищеным хрустким арахисом, продававшимся у бабулек в кулечке на Кооперативном рынке.
На пенсии Сергей Николаевич стал писать книгу, которую так и назвал — 'Правда внукам'. Он писал, а я редактировала.
На самом деле Сергея Николаевича звали Саркис Ншанович. Но это неважно, потому что на книжке все равно были только фамилия и инициалы — С.Н. Симонян. Он отказывался писать нашу фамилию с мягким знаком, так, как она указана в документах, потому что мягкий знак этот впихнули в его документы в депортации с неизвестной, но подозрительной целью.
Из этих ссыльных уральских справок мягкий знак перекочевал и в мой собственный паспорт, который я должна была получать в тот самый день, когда он умер, — в день моего 16-летия.
А родился Саркис Ншанович Симонян сегодня. 101 год назад.
Спасибо, дедушка, что показал мне дорогу из пункта А в пункт Б.
Спасибо, наши дорогие! Спасибо за незабываемый день, который мы провели вместе!
https://www.group-telegram.com/xramekb/1877
https://www.group-telegram.com/xramekb/1877
Telegram
Храм на Крови
Дорогая Маргарита Симоновна ! Вас-многодетную маму, Вашу маму, маму Вашего супруга, посетивших наш святой храм, сердечно поздравляем и всегда ждём! https://www.group-telegram.com/msimonyan.com/2713
Спасибо, дорогая, за теплые слова. Очень тронута.
Дай Бог здоровья Вам и Вашей семье.
Дай Бог здоровья Вам и Вашей семье.
Я прекрасно знаю, какая в стране пенсия, уже хотя бы потому, что много лет ежемесячно плачу вторую пенсию своим подписчикам-пенсионерам. Там двести с лишним человек. Вы позволите мне ходить в рестораны по моему выбору? Тем более что я и не была там: друзья меню прислали. А также — если вам нужна помощь и вы смените тон — я буду рада включить и вас в многостраничный список людей, которым я ежемесячно отправляю деньги.