Пожалуй, больше всего недоразумений и подчас тяжелых «недоразумений» вызывает у рабочих паспортная система; особенно затруднителен для них обмен паспортов, обыкновенно годичных. Сами по себе волости задерживают изготовление новых паспортов до бесконечности. И рабочие, и волостные правления поголовно не знают о циркуляре министерства внутренних дел, разрешающем не посылать при обмене старые паспорта в волости, а возвращать их, в момент получения новых, полицейским управлениям по месту жительства. Отправив же почтой старый (с прошением о новом) паспорт, рабочий остается как без рук; он не может переменить квартиру, не может уйти с фабрики, не может найти новое место…
А тут еще характерная 19-я статья положения о видах на жительство; она гласит: «Неотделенным членам крестьянских семейств, хотя бы и совершеннолетним, виды на жительство выдаются и возобновляются не иначе, как с согласия хозяина крестьянского двора. В случае отказа с его стороны, виды на жительство могут быть выдаваемы означенным лицам по распоряжению земского начальника, мирового посредника, непременного члена уездного по крестьянским делам присутствия, чиновника либо коммиссара по крестьянским делам, или замещающих их должность лиц, по принадлежности. Распоряжения сего рода обжалованию не подлежат». Последнее время Сенат разъяснил, что можно жаловаться все-же в уездный съезд к необсуждению (и только) земским начальником просьбы о выдаче паспорта.
И вот, постоянно «хозяева неотделенной крестьянской семьи» — деды, отцы или просто старшие братья, пользуясь этой 19-й статьей, грубо эксплуатируют «за паспорт» давно оторванных от деревни, даже родившихся в городе и никогда не бывавших «на родине» (на месте приписки) рабочих, требуют с них за возможность жить в городе ежемесячные, а иногда единовременные уплаты. Обыкновенно земские начальники, видящие и выслушивающие на месте только одну сторону, — родителей или старших братьев, — находятся под непосредственным впечатлением общей крестьянской нужды, рисуют себе неведомую жизнь городских рабочих в самых радужных красках, забывая о её дороговизне, и упорно отказывают рабочим в просьбах о возобновлении паспортов при запрете хозяев дворов… И какому вымоганию содействуют они этими отказами!..
Как сейчас помню, однажды пришел во мне худой, пришибленный юноша лет 23 — Николай Павлов, с темными, резкими кругами под глазами. Каким-то подавленным, заморенным голосом он рассказал свою повесть. Его отец, родившийся в Тверской губернии, в деревне, название которой он не сразу вспомнил, умер, когда ему было 2 года. Тогда, по рассказу матери, они жили в деревне. Старик дед, не любивший отца Павлова и имевший еще двух сыновей, прогнал мать Николая после смерти отца из дому и завладел всем их хозяйством. Мать перебралась в город, поступила на фабрику и «вывела своего сына в люди»: он тоже поступил на Спасскую ткацкую мануфактуру…
Когда Николаю настал 21 год, и он поехал на призыв, дед «вспомнил» о нем. Павлова, как единственного сына, не забрили в солдаты, но его закабалил дед.
С этого года за каждый паспорт Николай должен был платить деду по десяти рублей, иначе волость, по просьбе «хозяина двора», не выдавала ему паспорта. Затем дед стал требовать, чтобы он ежемесячно присылал по три рубля. И Павлову пришлось подчиниться. Фабрику штрафовали, если она держала рабочих с просроченными видами, и она гнала таких…
Николай женился, у него родился ребенок, старуха мать заболела ревматизмом (на фабрике был жестокий сквозняк и разная температура в тех отделениях, по которым ей постоянно приходилось ходить), ни один адвокат не взялся ей помочь, а ведь она перестала работать. Павлов стал содержать и ее. С выработкой, сверхурочной работой по праздникам он едва натягивал 20 рублей. Приходилось голодать…
Два родных брата отца Николая, сыновья деда, зарабатывали в это время по 45 рублей в месяц на механических заводах, и один из них был холостой.
Пожалуй, больше всего недоразумений и подчас тяжелых «недоразумений» вызывает у рабочих паспортная система; особенно затруднителен для них обмен паспортов, обыкновенно годичных. Сами по себе волости задерживают изготовление новых паспортов до бесконечности. И рабочие, и волостные правления поголовно не знают о циркуляре министерства внутренних дел, разрешающем не посылать при обмене старые паспорта в волости, а возвращать их, в момент получения новых, полицейским управлениям по месту жительства. Отправив же почтой старый (с прошением о новом) паспорт, рабочий остается как без рук; он не может переменить квартиру, не может уйти с фабрики, не может найти новое место…
А тут еще характерная 19-я статья положения о видах на жительство; она гласит: «Неотделенным членам крестьянских семейств, хотя бы и совершеннолетним, виды на жительство выдаются и возобновляются не иначе, как с согласия хозяина крестьянского двора. В случае отказа с его стороны, виды на жительство могут быть выдаваемы означенным лицам по распоряжению земского начальника, мирового посредника, непременного члена уездного по крестьянским делам присутствия, чиновника либо коммиссара по крестьянским делам, или замещающих их должность лиц, по принадлежности. Распоряжения сего рода обжалованию не подлежат». Последнее время Сенат разъяснил, что можно жаловаться все-же в уездный съезд к необсуждению (и только) земским начальником просьбы о выдаче паспорта.
И вот, постоянно «хозяева неотделенной крестьянской семьи» — деды, отцы или просто старшие братья, пользуясь этой 19-й статьей, грубо эксплуатируют «за паспорт» давно оторванных от деревни, даже родившихся в городе и никогда не бывавших «на родине» (на месте приписки) рабочих, требуют с них за возможность жить в городе ежемесячные, а иногда единовременные уплаты. Обыкновенно земские начальники, видящие и выслушивающие на месте только одну сторону, — родителей или старших братьев, — находятся под непосредственным впечатлением общей крестьянской нужды, рисуют себе неведомую жизнь городских рабочих в самых радужных красках, забывая о её дороговизне, и упорно отказывают рабочим в просьбах о возобновлении паспортов при запрете хозяев дворов… И какому вымоганию содействуют они этими отказами!..
Как сейчас помню, однажды пришел во мне худой, пришибленный юноша лет 23 — Николай Павлов, с темными, резкими кругами под глазами. Каким-то подавленным, заморенным голосом он рассказал свою повесть. Его отец, родившийся в Тверской губернии, в деревне, название которой он не сразу вспомнил, умер, когда ему было 2 года. Тогда, по рассказу матери, они жили в деревне. Старик дед, не любивший отца Павлова и имевший еще двух сыновей, прогнал мать Николая после смерти отца из дому и завладел всем их хозяйством. Мать перебралась в город, поступила на фабрику и «вывела своего сына в люди»: он тоже поступил на Спасскую ткацкую мануфактуру…
Когда Николаю настал 21 год, и он поехал на призыв, дед «вспомнил» о нем. Павлова, как единственного сына, не забрили в солдаты, но его закабалил дед.
С этого года за каждый паспорт Николай должен был платить деду по десяти рублей, иначе волость, по просьбе «хозяина двора», не выдавала ему паспорта. Затем дед стал требовать, чтобы он ежемесячно присылал по три рубля. И Павлову пришлось подчиниться. Фабрику штрафовали, если она держала рабочих с просроченными видами, и она гнала таких…
Николай женился, у него родился ребенок, старуха мать заболела ревматизмом (на фабрике был жестокий сквозняк и разная температура в тех отделениях, по которым ей постоянно приходилось ходить), ни один адвокат не взялся ей помочь, а ведь она перестала работать. Павлов стал содержать и ее. С выработкой, сверхурочной работой по праздникам он едва натягивал 20 рублей. Приходилось голодать…
Два родных брата отца Николая, сыновья деда, зарабатывали в это время по 45 рублей в месяц на механических заводах, и один из них был холостой.
BY Nomica Chronica | Юридическая летопись
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred."
from tr
