Илья Вукелич Сербский и черногорский журналист, волонтер Pristaniste: «Это не навсегда»
🔹 Я родился в Свердловске, но я гражданин Сербии и живу на Балканах с 17 лет. Так получилось в результате исторических перипетий и шпионских страстей, в которых участвовали мои предки. Семья моего деда по материнской линии жила в Хорватии. В 1920-х годах два молодых парня - дед и его брат- спутались с местными коммунистами. Коммунизм был в моде, это было круто, прогрессивно и небезопасно. Чтобы избежать неприятностей с югославской королевской полицией, моя прабабка увезла сыновей в Париж. Там их обоих завербовало советское ГРУ. Брат деда поехал по заданию в Японию, стал участником группы Зорге, умер в японской тюрьме. А дед в Париже женился на моей бабушке (она из еврейско-польской семьи), после чего его отправили - от ГРУ, понятное дело - в другую европейскую страну. Бабушка же с двумя дочерями оказалась в Москве. В 1941-м советское правительство выслало их в эвакуацию Свердловск. Спустя почти 20 лет, в конце 1950-х, туда на стажировку из Югославии приехал молодой серб - мой будущий отец. Встретил мою маму. Родился я.
🔹 В семье мамы говорили по-русски. В семье отца, конечно, по-сербски. Я каждое лето приезжал из Свердловска в Белград на каникулы. Сербский учил сам, по комиксам, ни на какие языковые курсы никогда не ходил. Но главное, здесь, на Балканах, я учился свободной, не советской жизни и мыслям. Югославия была, конечно, соцстрана, но не «совок». Как минимум, тут были открытые границы, ты мог ездить почти по всей Европе.
🔹 В 16 лет меня вызвали в «органы», в КГБ. Если есть что-то, что никогда не меняется – это адрес «конторы» в Свердловске: улица Ленина, 17. Подозреваю, царская охранка располагалась там же. Сейчас там, разумеется, офис ФСБ. В конторе меня аккуратно спросили: мальчик, какое гражданство возьмешь, мамино или папино? Я не думал ни секунды. Через год, закончив школу, я поступил на юридический факультет Белградского университета. Когда меня просят ответить одним предложением, что изменилось в моей жизни после отъезда из СССР, я отвечаю: «Я стал еженедельно покупать в киоске журнал Time».
🔹Учась на юрфаке, я пошел работать в русскую редакцию «Радио Югославии» - что-то вроде русской службы BBC, но на Балканах. Меня туда взяли, потому что у меня был свободный русский. Уже работая как юрист, я еще долго с ними сотрудничал. А после перестройки в России писал для «Радио Свобода» и «Независимой газеты».
🔹 Югославская война начиналась у меня на глазах. В каком-то смысле это было похоже на то, что сейчас произошло с Россией: постепенно политическая ситуация становилась хуже и хуже, но казалось, что до самого плохого не дойдет. Поэтому в 2014-м, когда Россия захватила Крым и спровоцировала волнения в восточных областях Украины, у меня было ощущение, что РФ действует по методичке, составленной в Югославии 1990-х – 2000 годов. Когда в любой стране возникает агрессивный диктатор, которому удаётся заполучить народную поддержку, дальнейшее легко предсказать. Все события разворачиваются по одному сценарию и заканчиваются войной. Так было в Германии 1930-х, так было в Югославии – слава Богу, до газовых камер не дошло, - так сейчас происходит в России. Те же грабеж и беспредел под видом патриотизма. И кончается все одинаково плохо для всех, но в первую очередь - для народа и страны, которая позволила своим диктаторам это сотворить. Исключений не бывает.
🔹Недавно кто-то обратил внимание, насколько образ российского певца Шамана, любимца Путина, похож на образ юного нациста из фильма «Кабаре» Боба Фосса. Я не думаю, что это сознательная калька. Уверен, что нет. Предполагаю, что авторы клипа с Шаманом «Кабаре» даже не видели. Скорее, историческая закономерность: если ты следуешь подобной парадигме, ты приходишь к тому же визуальному образу, к тому же образу мыслей и образу действий.
🔹 В Черногории я живу почти 18 лет. Нельзя сказать, что Черногорию я люблю больше, а Сербию меньше, или наоборот. Я люблю конкретные места. Белград люблю за атмосферу, у него уникальный «белградский дух». Люблю сербские
Илья Вукелич Сербский и черногорский журналист, волонтер Pristaniste: «Это не навсегда»
🔹 Я родился в Свердловске, но я гражданин Сербии и живу на Балканах с 17 лет. Так получилось в результате исторических перипетий и шпионских страстей, в которых участвовали мои предки. Семья моего деда по материнской линии жила в Хорватии. В 1920-х годах два молодых парня - дед и его брат- спутались с местными коммунистами. Коммунизм был в моде, это было круто, прогрессивно и небезопасно. Чтобы избежать неприятностей с югославской королевской полицией, моя прабабка увезла сыновей в Париж. Там их обоих завербовало советское ГРУ. Брат деда поехал по заданию в Японию, стал участником группы Зорге, умер в японской тюрьме. А дед в Париже женился на моей бабушке (она из еврейско-польской семьи), после чего его отправили - от ГРУ, понятное дело - в другую европейскую страну. Бабушка же с двумя дочерями оказалась в Москве. В 1941-м советское правительство выслало их в эвакуацию Свердловск. Спустя почти 20 лет, в конце 1950-х, туда на стажировку из Югославии приехал молодой серб - мой будущий отец. Встретил мою маму. Родился я.
🔹 В семье мамы говорили по-русски. В семье отца, конечно, по-сербски. Я каждое лето приезжал из Свердловска в Белград на каникулы. Сербский учил сам, по комиксам, ни на какие языковые курсы никогда не ходил. Но главное, здесь, на Балканах, я учился свободной, не советской жизни и мыслям. Югославия была, конечно, соцстрана, но не «совок». Как минимум, тут были открытые границы, ты мог ездить почти по всей Европе.
🔹 В 16 лет меня вызвали в «органы», в КГБ. Если есть что-то, что никогда не меняется – это адрес «конторы» в Свердловске: улица Ленина, 17. Подозреваю, царская охранка располагалась там же. Сейчас там, разумеется, офис ФСБ. В конторе меня аккуратно спросили: мальчик, какое гражданство возьмешь, мамино или папино? Я не думал ни секунды. Через год, закончив школу, я поступил на юридический факультет Белградского университета. Когда меня просят ответить одним предложением, что изменилось в моей жизни после отъезда из СССР, я отвечаю: «Я стал еженедельно покупать в киоске журнал Time».
🔹Учась на юрфаке, я пошел работать в русскую редакцию «Радио Югославии» - что-то вроде русской службы BBC, но на Балканах. Меня туда взяли, потому что у меня был свободный русский. Уже работая как юрист, я еще долго с ними сотрудничал. А после перестройки в России писал для «Радио Свобода» и «Независимой газеты».
🔹 Югославская война начиналась у меня на глазах. В каком-то смысле это было похоже на то, что сейчас произошло с Россией: постепенно политическая ситуация становилась хуже и хуже, но казалось, что до самого плохого не дойдет. Поэтому в 2014-м, когда Россия захватила Крым и спровоцировала волнения в восточных областях Украины, у меня было ощущение, что РФ действует по методичке, составленной в Югославии 1990-х – 2000 годов. Когда в любой стране возникает агрессивный диктатор, которому удаётся заполучить народную поддержку, дальнейшее легко предсказать. Все события разворачиваются по одному сценарию и заканчиваются войной. Так было в Германии 1930-х, так было в Югославии – слава Богу, до газовых камер не дошло, - так сейчас происходит в России. Те же грабеж и беспредел под видом патриотизма. И кончается все одинаково плохо для всех, но в первую очередь - для народа и страны, которая позволила своим диктаторам это сотворить. Исключений не бывает.
🔹Недавно кто-то обратил внимание, насколько образ российского певца Шамана, любимца Путина, похож на образ юного нациста из фильма «Кабаре» Боба Фосса. Я не думаю, что это сознательная калька. Уверен, что нет. Предполагаю, что авторы клипа с Шаманом «Кабаре» даже не видели. Скорее, историческая закономерность: если ты следуешь подобной парадигме, ты приходишь к тому же визуальному образу, к тому же образу мыслей и образу действий.
🔹 В Черногории я живу почти 18 лет. Нельзя сказать, что Черногорию я люблю больше, а Сербию меньше, или наоборот. Я люблю конкретные места. Белград люблю за атмосферу, у него уникальный «белградский дух». Люблю сербские
BY Pristanište - помощь беженцам в Черногории
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from tr
