Хайповые проекты это всегда круто, заметно и вау. Правда не всегда это имеет какой-то результат и становится исключительно галочкой хайповости отдельных команд. Это в целом реально неплохо. Но мне кажется мечта любого пиарщика — сделать что-то такое и от бренда, что останется в людях. Что-то теплое, знаковое.
Недавно наша коллега Наташа Альгешкина реализовала в Чебоксарах классную историю про чувашские сказки. Да, история была от бренда, но кажется, в этом и есть смысл теплых и душевных коммуникаций, если бренд умеет в любовь, историю, в региональный территориальный бренд, и даже в сказки.❤🔥
Хайповые проекты это всегда круто, заметно и вау. Правда не всегда это имеет какой-то результат и становится исключительно галочкой хайповости отдельных команд. Это в целом реально неплохо. Но мне кажется мечта любого пиарщика — сделать что-то такое и от бренда, что останется в людях. Что-то теплое, знаковое.
Недавно наша коллега Наташа Альгешкина реализовала в Чебоксарах классную историю про чувашские сказки. Да, история была от бренда, но кажется, в этом и есть смысл теплых и душевных коммуникаций, если бренд умеет в любовь, историю, в региональный территориальный бренд, и даже в сказки.❤🔥
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred." For example, WhatsApp restricted the number of times a user could forward something, and developed automated systems that detect and flag objectionable content. Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers.
from tr
