Мы наблюдаем как российское либеральное движение превращается в терпящий бедствие корабль, который уже давно потерял курс. Он ещё дрейфует по волнам политической эмиграции, но вот-вот развалится вдали от родных берегов. На борту — склоки, борьба за влияние и стремительно утекающие сквозь трещины в трюме ресурсы. Невольно вспоминается Тойнби, чья теория «вызова и ответа» помогает понять, как цивилизации сталкиваются с испытаниями. Способность найти адекватный ответ на угрозу определяет, выживут они или утонут в глубинах истории. К нашей либеральной эмиграции применима та же логика. Вызовов было много, а вот с ответами что-то не срослось.
Когда элита теряет способность генерировать адекватные ответы на вызовы времени, наступает этап надлома. Противоречия в обществе усиливаются, а правящее меньшинство начинает разлагаться. Распад после надлома сопровождают моральная деградация, внутренние конфликты, утрата легитимности — и длиться это может довольно продолжительное время. Либеральная эмигрантская тусовка находится именно на этой стадии — стадии распада, за которым мы можем следить в твиттере в режиме реального времени: постоянные разборки, кто тут настоящая оппозиция, кто хороший русский, а кто не очень, кому дозволено мечтать вслух о прекрасной России будущего, а кому нет.
Но упадок начался гораздо раньше, ещё тогда, в 2011–2013 годах, когда на митингах было тесно и казалось, что вот-вот всё изменится. Болотная, выборы мэра Москвы — моменты, которые могли бы стать переломными. Но нет, власть показала, что адекватный ответ на вызов ей-то как раз вполне по плечу, а оппозиция захлебнулась в собственных амбициях и частных интересах. Что мы имеем сейчас? «Творческое меньшинство» деградировало, перестав быть движущей силой. Вместо ожидаемого «дворцового переворота» мы получили только «дворцовые интриги» внутри самой оппозиции.
А после февраля 2022 началась стадия окончательного распада — не системы, как мечтали либеральные пророки в очередном агитационном видео о крахе российской экономики, а самого либерального движения. И это не просто внутренние конфликты — это демонтаж всего здания, когда-то казавшегося крепким. Смерть Навального, который до последнего мужественно удерживал этот ветхий каркас (как оказалось, практически в одиночку), ускорила процесс. Физический разрыв между «оставшимися» и «уехавшими» превратил борьбу за ограниченные ресурсы в чужих юрисдикциях в единственный смысл существования оппозиции в изгнании, лишив большинство представителей политической эмиграции самого дорогого — какой-либо когнитивной свободы. И вот они уже хотят быть большими украинцами, чем сами украинцы, или хлопают в ладоши аресту Дурова, потому что «это законное требование государства». Но где здесь та свобода мысли, о которой они когда-то много говорили? К сожалению, лозунг «не врать и не воровать» теперь звучит не менее фальшиво, чем патриотическая пропаганда на госканалах.
Мы наблюдаем финал либерального движения в его привычной, так называемой «болотной» (насколько красноречив топоним, столь важный для политической истории последних десятилетий) ипостаси. Положение дел напоминает начало нулевых, когда на либеральные митинги выходил десяток интеллигентствующих бабушек вместе с кучкой вечно недовольных «очкариков».
Но конец одной истории всегда означает начало другой, что бы там ни рассказывал Фукуяма. Кризис — штука и неприятная, и неизбежная. Но он не просто разрушает, он очищает и готовит почву для нового. Если мы действительно стремимся к переменам, устаревшие структуры должны быть разобраны до основания. Освальд Шпенглер писал: «Закат — это не конец, это завершение естественного цикла развития культуры». И это не просто угасание, это переход к новому дню — добавим мы.
Мы наблюдаем как российское либеральное движение превращается в терпящий бедствие корабль, который уже давно потерял курс. Он ещё дрейфует по волнам политической эмиграции, но вот-вот развалится вдали от родных берегов. На борту — склоки, борьба за влияние и стремительно утекающие сквозь трещины в трюме ресурсы. Невольно вспоминается Тойнби, чья теория «вызова и ответа» помогает понять, как цивилизации сталкиваются с испытаниями. Способность найти адекватный ответ на угрозу определяет, выживут они или утонут в глубинах истории. К нашей либеральной эмиграции применима та же логика. Вызовов было много, а вот с ответами что-то не срослось.
Когда элита теряет способность генерировать адекватные ответы на вызовы времени, наступает этап надлома. Противоречия в обществе усиливаются, а правящее меньшинство начинает разлагаться. Распад после надлома сопровождают моральная деградация, внутренние конфликты, утрата легитимности — и длиться это может довольно продолжительное время. Либеральная эмигрантская тусовка находится именно на этой стадии — стадии распада, за которым мы можем следить в твиттере в режиме реального времени: постоянные разборки, кто тут настоящая оппозиция, кто хороший русский, а кто не очень, кому дозволено мечтать вслух о прекрасной России будущего, а кому нет.
Но упадок начался гораздо раньше, ещё тогда, в 2011–2013 годах, когда на митингах было тесно и казалось, что вот-вот всё изменится. Болотная, выборы мэра Москвы — моменты, которые могли бы стать переломными. Но нет, власть показала, что адекватный ответ на вызов ей-то как раз вполне по плечу, а оппозиция захлебнулась в собственных амбициях и частных интересах. Что мы имеем сейчас? «Творческое меньшинство» деградировало, перестав быть движущей силой. Вместо ожидаемого «дворцового переворота» мы получили только «дворцовые интриги» внутри самой оппозиции.
А после февраля 2022 началась стадия окончательного распада — не системы, как мечтали либеральные пророки в очередном агитационном видео о крахе российской экономики, а самого либерального движения. И это не просто внутренние конфликты — это демонтаж всего здания, когда-то казавшегося крепким. Смерть Навального, который до последнего мужественно удерживал этот ветхий каркас (как оказалось, практически в одиночку), ускорила процесс. Физический разрыв между «оставшимися» и «уехавшими» превратил борьбу за ограниченные ресурсы в чужих юрисдикциях в единственный смысл существования оппозиции в изгнании, лишив большинство представителей политической эмиграции самого дорогого — какой-либо когнитивной свободы. И вот они уже хотят быть большими украинцами, чем сами украинцы, или хлопают в ладоши аресту Дурова, потому что «это законное требование государства». Но где здесь та свобода мысли, о которой они когда-то много говорили? К сожалению, лозунг «не врать и не воровать» теперь звучит не менее фальшиво, чем патриотическая пропаганда на госканалах.
Мы наблюдаем финал либерального движения в его привычной, так называемой «болотной» (насколько красноречив топоним, столь важный для политической истории последних десятилетий) ипостаси. Положение дел напоминает начало нулевых, когда на либеральные митинги выходил десяток интеллигентствующих бабушек вместе с кучкой вечно недовольных «очкариков».
Но конец одной истории всегда означает начало другой, что бы там ни рассказывал Фукуяма. Кризис — штука и неприятная, и неизбежная. Но он не просто разрушает, он очищает и готовит почву для нового. Если мы действительно стремимся к переменам, устаревшие структуры должны быть разобраны до основания. Освальд Шпенглер писал: «Закат — это не конец, это завершение естественного цикла развития культуры». И это не просто угасание, это переход к новому дню — добавим мы.
BY Сон Сципиона | ЦРИ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%.
from tr
