Немецкие правоохранители накрыли Страшную Террористическую Организацию под названием — я не шучу — «Саксонские сепаратисты». Эти чудовища облыжно полагали, что Германия находится на грани коллапса. Как только этот коллапс произойдёт, они планировали, воспользовавшись замешательством, захватить власть в Саксонии, а если получится, то и в других федеральных землях, установить там национал-социализм (!) и провести этнические чистки.

Не вполне понятно, как «другие федеральные земли» сочетаются с «сепаратистами», но так утверждает полиция.

В организации от 15 до 20 человек. С этакой-то грозной силищей, конечно, можно захватывать всю Германию, а не только пару-тройку федеральных земель. Но доблестные полицейские числом более 450 человек, при поддержке тяжелой бронемашины «Survivor», уполовинили полчище сепаратистов, арестовав восьмерых из них, включая главаря. Обыватель может спать спокойно: угроза государственного переворота миновала.

Я понимаю, что Шольцу & Co надо как-то отвлекать народ от происходящего в экономике, и они, основываясь на многолетнем опыте, невысоко ценят когнитивные способности своих граждан. Но лепить НСДАП 2.0 из полутора десятков двадцатилетних лоботрясов — даже по их меркам как-то жидко.

Кризис жанра налицо.

Пока весь мир обсуждает чудеса, которые предстоит совершить смуглому белоглазому чуваку, похожему на актёра провинциального театра в гриме Отелло, у нас тут тоже крадучись подступает коньсерватизьм.

Со следующего года вступает в силу запрет на ношение паранджи в общественных местах («Verhüllungsverbot» — дословно «запрет на укутывание»). Народ проголосовал за это ещё в 2021 году, и вот правительство исполнило наказ — но, разумеется, со списком исключений. Мы же не хотим покуситься на святое и запретить медицинские маски, верно?

Итак, «укутываться» можно:

— при отправлении религиозных культов,
— на карнавале,
— для сугрева,
— в медицинских целях,
— в посольствах и консульствах,
— в ходе художественных представлений,
— на разрешённых демонстрациях,
— и если кто-то закрывает лицо «в рекламных целях» («zu Werbezwecken», так и написано).

В общем, говорите всем интересующимся, что вы рекламируете ислам — и укутывайтесь на здоровье. Изящно.

В ночь выборов цюрихские журналисты отловили двух американок и спросили, за кого они и почему. Американки пояснили, что выбор Трампа означает, я цитирую, «конец демократии», поскольку Трамп «отменит избирательное право» и установит авторитарный режим. А вот Харрис демократию сохранит, поэтому опрашиваемые — за Харрис.

Причём в качестве аргумента приводят трампов Project 2025, в котором, естественно, нет ничего, что могло бы навести на мысль об автократии, даже при самой разнузданной фантазии (скорее, наоборот, речь там идёт об усилении общественного контроля за правительством).

Дело тут не в Трампе: как уже было сказано, я не верю в могущество насельников Белого Дома. Самое удивительное в этом — то, что эти дамы наверняка верят в то, что говорят. И вроде грамотные, умеют складывать буквы в слова, а слова — в смыслы. Как-то живут на этом свете, справляются, ложку мимо рта не проносят. При этом существуют в какой-то вымышленной игровой вселенной, даже не пытаясь высунуть из неё нос. Как это вообще возможно?

Это такой третий закон Ньютона применительно к информации: действие равно противодействию. Чем большим количеством информации люди располагают, тем охотнее они игнорируют эту информацию и впадают в догматическое мракобесие. Как и любой закон природы, этот феномен не требует объяснения, он просто есть.

Я сталкиваюсь с этим регулярно и, честно говоря, так и не придумал, как разговаривать с такими людьми. Традиционная аргументация, построенная на верифицируемых фактах, обоснованных теориях и здравом смысле, с ними не работает. Они её не то чтобы отвергают — они просто смотрят сквозь неё. Поэтому я с ними никак и не разговариваю, просто тихо похрюкиваю и побулькиваю, вынужденно оказавшись вблизи от такого собеседника.

Но порой становится жутковато, потому что веет от этих людей чем-то нечеловеческим, нездешним.

В человеческой голове сосуществуют две мощные фичи: стадность и способность к абстрактному мышлению. Первое обеспечивает иерархию и эффективность действий в группе. Второе позволяет обдумывать и планировать эти действия, обмениваясь сложной информацией.

Сочетание этих качеств дало нашим пращурам эволюционное преимущество: они сумели организовать командную работу так хорошо, что у них получилось покорить флору и фауну, вскарабкавшись по головам конкурентов к вершине пищевой цепи.

Природа устроена справедливо, и чем затейливей инструмент, тем опасней его побочные эффекты. Молотком можно отбить палец, бензопилой — отрезать руку, а авария на химзаводе может убить тысячи людей. Сочетание инстинктивного коллективизма и абстрактного мышления будет помощней любого химзавода, это инструмент сокрушительной, неодолимой силы — но и побочка грандиозная: человеку необходимо понимать, в чём смысл его жизни.

Коллективизм в этом плане устроен сравнительно просто: смысл жизни сводится к зарабатыванию принятия и одобрения со стороны вожаков и стада. Но развитое воображение, порождённое абстрактным мышлением, значительно усложняет эту конструкцию, привнося в неё страх смерти, и выводя критерии одобрения за пределы осязаемой реальности — на планетарный уровень, в будущее, или вовсе в пространство мифа.

Иными словами, человеку недостаточно, чтобы окружающие похлопали его по плечу, ему нужно: 1) спасти мир и 2) снискать вечную жизнь. Поэтому здравый смысл, исключающий как первое, так и второе, всегда обречён на поражение со стороны идеалистических доктрин, всё это обещающих.

Так-то нормативный утилитаризм никогда не исчезнет, поскольку доктринёрство гарантированно приводит к катастрофе, и в таких случаях на выручку призывается скорая помощь прагматизма. Но как только реанимационные мероприятия начинают приносить результаты, пациент опять вспоминает о высокой метафизике своего существования, прогоняет прагматизм и упарывается по какому-нибудь безумному мессианскому альтруизму.

На этих-то качелях, раскачиваемых могучей рукой психофизиологии, мы все и сидим. Единственное, что можно в этой связи предпринять — это покрепче держаться и с кротким умилением наблюдать за теми, кто думает, что это они определяют направление движения качелей.

Достало бы только кротости.

А это наши соседи. Ребята неплохие, смирные. Только вот колокольчик у каждой дарвалдает 24/7, что требует некоторой психо-закалки с нашей стороны. Но ничо, закалились.

По голубоватому проводу в нижней части композиции пропущен слабый ток, не дающий соседям шарить мордой в нашей траве. Ток безвреден, но щиплет. Телёнку достаточно одного-двух контактов с проводом, чтобы потом всю жизнь его не касаться. Людям, как мне кажется, здесь есть чему поучиться.

PS. Вдруг подумал, что это неочевидно: провод с током протянули не мы.

Канадская образовательная компания Prodigy, применив модные ИИ-инструменты, проанализировала лексическое разнообразие текстов популярных артистов прошедших десятилетий (популярность определялась по чартам Billboard). Лексическое разнообразие можно, с известной натяжкой, соотнести с «интеллектуальностью».

Самым интеллектуальным стилем оказался металл. Самой интеллектуальной группой — Black Sabbath. На втором месте, само собой, Pink Floyd, а на третьем — внезапно Slayer. Нобелевский лауреат Bob Dylan — на девятом месте, примерно с тем же показателем, что Toby Keith и Dasha, отличные кантри-исполнители с симпатичными, но довольно прямолинейными текстами.

Да понятно, что всё это «исследование» — рекламное фуфло ни о чём. Но если это не повод послушать хорошую песню и посмотреть красивый клип — то я уж и не знаю, что тогда повод.

Ссылка на сайт «исследования» — в каментах, кому интересно.

Часть 1 из 2

Американская избирательная система довольно занятно устроена, и самое интересное в ней — даже не устройство как таковое, а то, как мудрые Отцы Основатели понимали работу демократического общества.

Конституция свежесозданного государства и механизмы выборов властей разрабатывались в 80-е годы XVIII века. С законодательной властью всё было ясно: прямое народное голосование. А вот с президентом дело обстояло сложней.

Поначалу у них вообще не было уверенности в том, что президент необходим. Можно ведь завести что-то вроде назначаемого Конгрессом коллегиального правящего органа; именно такую систему учредили впоследствии в Швейцарии. Однако в конечном итоге Отцы пришли к пониманию того, что в большой и разнородной стране необходима сильная центральная власть.

Вопрос о процедуре избрания этого президента был не в пример заковыристей. На столе было два варианта: прямые всенародные выборы президента и назначение президента Конгрессом. Собственно, весь остальной мир до сих пор эти варианты и использует. Но Отцам Основателям было совершенно очевидно то, что всему прочему миру до сих пор невдомёк: оба способа — говно, поскольку народ, в подавляющей массе своей, бестолочь и жулик.

Прямые выборы приведут к власти популистов, которые наплетут красивой ахинеи развесившему уши электорату, а Конгресс можно тупо купить (американцы особенно опасались, что это сделают иностранцы). Кроме того, всенародные прямые выборы были крайне сложны технически — из средств связи тогда существовали только почтовые дилижансы — и лишали мелкие штаты ощущения своей значимости.

Поэтому в результате интенсивных мозговых штурмов Отцы пришли к идее «коллегий выборщиков» (слово «коллегия» появилось позже, но чёрт с ним, не полезем в дебри). Изначальный дизайн выглядел так: каждый штат должен был определить небольшую группу авторитетных людей, которым будет доверено голосовать на выборах президента от лица всего штата. Такая двухступенчатая модель: сначала народ выбирает своих «доверенных лиц», а уж потом эти последние выбирают президента.

Количество выборщиков должно было соответствовать количеству конгрессменов от штата, и с этим тоже хватало проблем. Логично было установить число выборщиков пропорционально населению штата, но страна была заселена очень неравномерно, что порождало риск фактического исключения малонаселённых штатов из процесса выборов. Кроме того, в южных штатах 40% населения составляли рабы, и было непонятно как их считать (в итоге сошлись на коэффициенте 3/5, т.е. пять рабов = три свободных человека). В конце концов договорились.

А вот по поводу процедуры назначения выборщиков Отцы к единому мнению так и не пришли. Поэтому процедуру эту в законодательстве просто не прописали, оставив её на усмотрение штатов. Где-то выборщики избирались прямым голосованием, где-то их назначали локальные парламенты. Выходило как-то чересчур заморочено, но главное — система эта сильно осложняла фальсификации: мало протащить на выборах толпу своих людей, надо ещё этих людей организовать.

Поэтому к середине XIX века в целом утвердилась нынешняя процедура: ни народ, ни парламент не назначают коллегию выборщиков, этим занимаются политические партии, а народ голосует непосредственно за кандидатов в президенты. Та партия, кандидат от которой победил в штате (неважно, с каким перевесом), отправляет своих выборщиков представлять весь штат, ну а выборщики дружно голосуют за своего кандидата. Так это работает в 48 штатах и округе Колумбия. В двух малонаселённых штатах эта система работает слегка иначе, но заметного влияния на исход выборов это не оказывает.

Таким образом, сейчас у них утвердилась причудливая смешанная система, в которой народ вроде бы голосует непосредственно за президента, но голоса жителей разных штатов имеют разный вес из-за непропорционального распределения выборщиков. Скажем, в Калифорнии один выборщик представляет 721 тысячу жителей, а в Вайоминге — 192 тысячи. Значит, голос ковбоя из Вайоминга чуть ли не в 4 раза «дороже» голоса калифорнийского айтишника.

Часть 2 из 2

В итоге кандидат, набравший меньшее количество голосов в общенациональном голосовании, всё равно может победить, потому что получит более «дорогие» голоса. Небесспорный дизайн, но главного они добились: вбросы голосов в такой системе имеют смысл, поскольку дают шанс повлиять на то, какая группа выборщиков будет задействована.

Повторюсь, в конституции эта процедура не закреплена, так что в принципе, она может измениться в будущем. Возможно, на этом основаны страхи противников Трампа: а ну как он вернёт коллегиям выборщиков оригинальный дизайн Отцов Основателей? Когда-то давно он даже высказывался против существующей системы. Предпочитает он, по всей видимости, прямые всенародные выборы — но Трамп дядька непредсказуемый, может и поменять мнение.

Возврат к «классике» вынудит демократов обновить электоральные сценарии. Сейчас они уверенно побеждают почти исключительно в тех штатах, где для голосования не нужно предъявлять удостоверение личности с фотографией, и у них с голосами образовалось порядочное гуляй-поле, что можно видеть на приведённом ниже графике. При переходе к «классическому» дизайну, логистика «креативного» голосования существенно усложнится.

Ну да это ладно. Как было отмечено, Отцы Основатели понимали про демократию гораздо больше, чем наши современники: система эта, красивая на бумаге, в реальной жизни вырождается в гнусную лицемерную пакость, так что необходимы какие-то фокусы, чтобы её продуктивно использовать. Монархия ими тоже не рассматривалась, поскольку опыт взаимодействия с британской короной был довольно паршивым. Только один из Отцов, Александр Гамильтон, хотел установления в Америке монархии, но его зашикали.

А зря.

С учётом того, что представительная демократия неизбежно коррумпируется и приводит к власти жульё, действующее по принципу «хватай и отбегай», а до функциональной анархии человечеству надо ещё несколько тысячелетий эволюционировать — монархия выглядит едва ли не единственным спасением. И возможно, до неё ближе, чем нам кажется.

Вопрос «благородной крови» больше не актуален. Долгие века промискуитета дали свои плоды, и к XXI веку царское происхождения стало массовым явлением. Например, знаменитый британский генетик Адам Резерфорд утверждает, что практически все коренные британцы происходят от короля Эдуарда III, который в XIV веке 50 лет правил Англией и, очевидно, не скучал.

У Трампа ситуация ещё оптимистичней. Он происходит от немцев, чья фамилия Друмпф превратилась в Трамп, и шотландцев из клана Маклаудов. Так что с одной стороны он наверняка сможет накопать родство с каким-нибудь Карлом IV Люксембургским (тем самым, чьим именем в Праге названы мост, площадь и университет), а с другой стороны — с Робертом I Брюсом (великим борцом за шотландскую независимость). Гербы у них почти идентичные, на обоих — задорные танцующие львы. Бери любой — не ошибёшься, легитимность бронебойная.

Прочее — технические мелочи. Мантия готова, осталось кое-что отрезать, кое-что подшить, кое-где прострочить оверлоком — и можно носить.

Многая лета божиею милостию пресветлейшему и державнейшему великому государю и великому князю Дональду всея Чёрныя и Белыя и Флюидныя Америцы самодержцу! Виват!

С радостным удивлением отмечаю крайне редкое появление в чате людей, приходящих туда с желанием испражниться. Я в интернетах давно, и такого не припомню. В прежние времена, достаточно было обзавестись сотней-другой подписчиков - и любители насрать в каментах шли косяком.

Что это, общий подъём культуры общения? или особенность телеграмной публики?

А пока мы тут ерундой занимаемся, исследователи из женевского университета ответили на вопрос "курица или яйцо?"

Яйцо.

Ответ подсказали Chromosphaera perkinsii, одноклеточные организмы, которые вроде как появились миллиард лет назад. Они умеют создавать многоклеточные структуры, очень похожие на зародыши животных.

Значит, генетические механизмы, позволяющие "построить" зародыша, существовали задолго до появления первых животных. Так что яйцо было раньше.

Лично я всегда это подозревал.

Кот любит промыслить мышь, принести её в дом и отпустить, чтобы с удовольствием понаблюдать, как хозяева за ней гоняются. Мыши, однако, не всегда переживают процесс промысла. Так случилось и в этот раз: когда Кот приволок мышь домой, она уже не шевелилась.

Пропускать отличное шоу не хотелось, и поэтому Кот предложил Собаке командную игру. Дескать, я дам тебе мышь, а ты её ловко — как только ты умеешь — спрячешь. Когда она вкусно сгниёт, мы её вместе схарчим.

Собака радостно согласилась, схватила мышиный кадавр и потащила его прятать. Подходящее место нашлось сразу: под подушкой на хозяйской кровати. Нычку, как известно, надо непременно прикопать, поэтому собака принялась громко скрести одеяло, разбудив хозяев. Поднялся крик и беготня. Кот сидел неподалёку и с довольной рожей следил за движухой. Его утро явно удалось.

Будь у Собаки способность к анализу и синтезу, она сообразила бы, что коты не охотники до командных игр и не едят падаль, и вспомнила бы старинное наставление: аще предлагаютъ тебѣ сыграть ​въ команде, соглашайся ​толико въ томъ случае, аще предлагающiй играетъ въ ту же ​игру.

Но у Собаки не было способности к анализу и синтезу, зато были Ценности, славящие дух коллективизма, а также безграничное доверие ко всем, кто убедительно излагает. Поэтому Собака играла в воображаемую игру, потешая Кота…

На климатической конференции COP29 выступает Альберт Гор, ставший для зелёного алармизма примерно тем же, чем президент Вудро Вильсон был для Лиги Наций. Гор качал тему антропогенного потепления ещё в 1990-е. В частности, именно он, будучи американским вице-президентом, продвигал Киотский протокол — дурацкое соглашение, по которому страны со значительными выбросами парниковых газов должны были платить странам с низкими выбросами. США к этому протоколу не присоединились (как и к Лиге Наций, кстати), а «развитая» часть Европы присоединилась в полном составе.

Но по-настоящему звезда этого пройдохи взошла в нулевые, когда он ездил по миру с выступлениями, пугая всех наступающей рукотворной катастрофой, и выпустил на эту тему документалку «Неудобная правда». Фильм этот, набитый обычным зелёным лайнóм в стиле «после значит вследствие» и продвигавшийся с ураганным энтузиазмом, стал той гранью, после которой эпизодический климатический алармизм превратился в добросовестно срежиссированную истерику.

Европа аккуратно следует всей ахинее, производимой в рамках этого сюжета, а подельники Альберта Гора сидят в сторонке, мурлычут и умывают мохнатыми лапами лоснящиеся от сметаны пасти. У них есть основания для мурлыканья. По сети гуляют картинки, на которых показаны размеры ВВП Евросоюза и Штатов в нулевых и сейчас. Тогда показатели были одинаковыми, сейчас — американский не то в полтора, не то почти в два (смотря как считать) раза превышает евросоюзовский.

У картинок миллионы просмотров, куча комментариев, и многие комментаторы настроены критически. Они сходятся в том, что ЕС недостаточно поддерживает частный бизнес (аргументация приводится более или менее развесистая, но если отжать воду, то всё сводится к этой идее). Это прекрасная иллюстрация к старому КВНовскому мему «угадал все буквы, но не смог назвать слово». Имея перед глазами все факты, со знанием дела рассуждая о неэффективности ЕС, они не видят главного: стремительно тощающий евро-пёс играет в игру, придуманную для него соразмерно жиреющими заморскими котами.

Буквально — не видят. Это то, что Фрейд называл «состоянием вытеснения», своего рода диссоциативная амнезия. Они физически не в состоянии помыслить о том, что заморские коты — это совсем не обязательно добрые боги, несущие добро и счастье, и что у них могут быть собственные цели.

Должно произойти что-то очень серьёзное, чтобы этот морок рассеялся.

​​Серая осень,
Слишком тонка полоса
Синего неба…

(с) Заебасё

​​Дачи на склонах.
Путник, зачем ты пришёл,
Чё тебе надо?

(c) Отъебасё

Швейцарская метеорологическая служба MeteoSchweiz объявила, что с конца месяца закроет функцию комментариев в своём блоге. Дескать, так много хейта, что банхаммер не справляется. Проще всё закрыть нафиг.

Блогеры MeteoSchweiz не то чтобы совсем уж упоротые алармисты, однако — noblesse oblige. Если они пишут о тёплом октябре, обязательно упомянут превышение температуры по сравнению с «доиндустриальным» уровнем. Если пишут о таянии ледников, непременно призовут срочно остановить глобальное потепление. Если пишут о прошедшем лете, довольно холодном и дождливом, то ввернут пассаж о том, что и это — дело рук человеческих… и так далее.

И вишь ты, мирный швейцарский народ начал массово приходить в каменты и совать блогерам в панамку.

Это что, тоже эффект Трампа?

Менеджер паролей Nordpass выложил рейтинги самых популярных паролей — как глобально, так и с разбивкой по странам.

В Швейцарии в списке паролей для личного использования, наряду с обычными 123456, qwerty123, password и т.д., на 15-м месте внезапно — portugal. Здесь большая португальская диаспора, третья по размеру после итальянской и немецкой, что-то около 255 тысяч. Такое похвальное сочетание креативности и патриотизма, очевидно, исходит именно от этих людей.

Зато в корпоративных паролях патриотизм и культурные ценности торжествуют уже по-большому: 12-й по популярности пароль — Switzerland, а 11-й — wealth.

Как-то так...

Говорят, кто-то сделал юбилейный римейк эротического кинохита 1970-х «Эммануэль». Новость оставила бы меня безучастным — смотреть это кино я в любом случае не буду — кабы не разбередился застарелый вопрос: почему любые попытки изобразить на респектабельном большом экране тяжёлую (ну или хотя бы полутяжёлую) эротику неизбежно порождали унылую несмотрибельную хрень?

И не важно, кто принимался за дело.

Классики типа Бертолуччи или Кубрика хотя бы снимали красиво, но по сути, «Последнее танго в Париже» и «С широко закрытыми глазами» были всё тем же: унылой претенциозной белибердой.

«Империя чувств» мастеровитого японца Нагисы Осимы довольно любопытна в этнографическом смысле — но это ежели досидеть до конца, не дав нудятине убаюкать себя где-то на середине фильма.

«Сало, или 120 дней Содома» Пазолини — хрестоматийный пример того, как безудержными проекциями собственной извращённости можно обессмыслить даже такой интересный сюжет, как агония Республики Салó.

В «Девяти с половиной неделях» Эдриана Лайна была красивая актриса и заводная музыка, но в остальном — пустая скукотища.

В «Романсе Х» Катрин Брейя возник настоящий хуястый порностар Рокко Сиффреди, но смотреть это было невозможно.

В «Девяти песнях» Майкла Уинтерботтома звучали обещанные песни, но кино получилось настолько никудышным, что не понравилось даже критикам.

Особняком стоит дичайший «Калигула» Тинто Брасса, но это просто обычный Брасс, заблудившийся в жанрах, его можно вынести за скобки.

Упомянутая выше «Эммануэль» вписывалась в этот шаблон идеально: отвратительно придуманная, снятая и сыгранная шняга, продраться через которую могли только посетители позднесоветских видеосалонов и нервические эстеты.

Во всей этой пирдухе мне было интересно одно: сумеет ли кто-нибудь сломать шаблон. И я дождался. В 2013-м году Ларсушка фон Триер снял «Нимфоманку» — не лучший его фильм, но интересную и изобретательную вещицу, показав прочим рукожопам, называющим себя режиссёрами, что при наличии таланта даже историю о сильно озабоченной даме можно сделать в высшей степени смотрибельной.

Тот год, кстати, вообще задался. Абделлатиф Кешиш тогда же выпустил «Жизнь Адель», хоть и не вполне вписывающийся в жанр «тяжёлой эротики», но тоже очень зажигательный фильм, который не ломал шаблонов, но во всяком случае показал предвзятому зрителю (вашему покорному, то бишь), что на тему «девочки хотят секса» можно снять неплохое кино, даже не будучи фон Триером.

Удовлетворив культурологическое любопытство и порадовавшись за киноискусство, я стал более придирчив. Теперь, если в синопсисе мелькают упоминания эротизма, чувственности и прочего в том же духе — я такое кино, как правило, скипаю.

Может, напрасно? Может, после 13-го года в жанре респектабельной тяжёлой эротики шедевры пошли один за другим?

​​Сегодня швейцарцы голосовали по четырём сугубо бытовым вопросам, без геополитики и ксенофобии. Два вопроса о порядке аренды и субаренды жилья, вопрос о схеме оплаты лечения в стационаре и вопрос об увеличении пропускной способности автобанов. Первые три важны и интересны для живущих в Швейцарии, но драмы в них негусто.

А вот последний вопрос здорово меня триггерит, потому что я, несмотря на свой не юный возраст, всё никак не привыкну к лёгкости, с которой люди ведутся на примитивные манипуляции. Как там у Булата Шалвовича: на дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь — и делай с ним что хошь.

В природе не существует причин не расширять сеть автобанов. Вернее, есть единственная причина: переход с колёсного транспорта на какой-то другой, но эта стадия развития цивилизации либо давно пройдена, либо ещё не достигнута. По состоянию на ноябрь 2024 года, колёсный транспорт — это один из краеугольных камней экономики и общества в целом. Искусственно ограничивать развитие транспортной сети — значит, в самом буквальном смысле, стрелять себе по ногам.

И почти 53% проголосовавших — готовы стрелять (наш богоспасаемый Швиц и ещё пара кантонов не готовы, но мы в меньшинстве). Аргументация всё та же: защита природушки. Дескать, больше дорог — больше машин, больше парниковых газов, а для борьбы с парниковыми газами ничего не жаль. Многочасовые пробки? Пересаживайтесь на велосипеды!

Думаете, про велосипеды — это сарказм? Нет, это один из аргументов противников расширения автобанов, см. картинку. Это невероятно, это сюрреализм, который даже Дали заставил бы переквалифицироваться в управдомы — но это наша сегодняшняя реальность: одни долбоёбы предлагают заменять автобаны велотранспортом, а другие за это голосуют.

Это просто какой-то зомби-апокалипсис из «Ходячих мертвецов»: орды гуманоидно выглядящих существ с отсутствующей высшей нервной деятельностью бредут на звук пропаганды, и достучаться до их здравого смысла — без шансов.

Куда их позовут завтра?