- К слову, как вообще у вас складывалось сотрудничество с Михаилом Успенским, насколько вы вообще довольны циклом “Гиперборейская Чума”?
Прекрасно складывалось. Хотя бы потому, что писатель Лазарчук-Успенский не похож ни на Лазарчука, ни на Успенского. Что касается трилогии, то она могла получиться и лучше. Но поскольку на рынке она вот уже четверть века, то, значит, работали не зря.
- Также, вместе с Михаилом Успенским вы написали трилогию «Весь этот джакч», в основе которой – «Обитаемый остров». А какое еще произведение Стругацких вам хотелось бы развить таким же образом?
Никакое. Это был межавторский проект, то есть инициатива принадлежала издателю. До этого мы участвовали в подобном же проекте «Время учеников», но порознь. Так бывает: тебе предлагают тему, и ты или соглашаешься работать, или отказываешься.
- В романе «Все способные держать оружие» войну выиграла Германия. Это было ваше желание сконструировать альтернативную историю и понять «а что было бы, если»? Или побудительный мотив был иным? Как читатели и критики встретило столь смелую идею?
Фантастика, а в данном случае её подраздел «альтернативная история» - это всегда литературная отмычка к настоящему. Замечу только, что роман начал писаться ещё в СССР, а закончен был уже в России. Критики, я думаю, его не заметили, а читатели – восприняли кто как. Были и такие, которые писали доносы в прокуратуру. Но, в общем, роман имел успех, ибо отразил в себе и перестройку, и разруху, и русскую реконкисту (которая хоть с запозданием, но происходит сейчас). По-моему, это самый тиражный мой роман.
- В «Мосте Ватерлоо» нередки поэтические моменты, типа рассуждения о лете, которое держалось до последнего патрона, об алмазной грани осенних ночей. Но далее в ваших произведениях таких мест почти нет, какова причина их отсутствия?
Не люблю повторяться в приёмах. Впрочем, в «Транквилиуме» я кое-где позволил себе это сделать – но там героиня писала стихи и временами думала стихами.
- А как вы отнеслись к падению СССР? Тогда в конце 1980-ых и как оцениваете это время теперь?
Как к неизбежности. Можете не поверить, оригинал не сохранился, предъявить нечего – но в одной из тетрадок черновиков к «Жестяному бору» от 1982-го года был набросан таймлайн произведения, и там была дата: «Распад СССР, 15 мая 1991» (в первоначальном варианте романа действие происходило в нашей продлённой реальности). Когда всё начало разваливаться, думал: как можно быстрее и без крови. Потому что уже были Сумгаит, Баку и Карабах, Приднестровье, Тбилиси… в общем, всё летело к чертям. И я ненавидел нашу правящую верхушку, которая ничего не могла, а хотела только, чтобы всё как-то само утряслось. Всё как в феврале 17-го. Впрочем, я думаю, они уже действительно ничего не могли сделать, процесс развала шёл давно, просто подспудно – как торфяной пожар. В 91-м тушить было поздно, и в 85-м поздно… может быть, в самом начале 70-х ещё можно было всё радикально поменять, но политбюро испугалось Праги-68 и не придумало ничего лучшего, чем затягивание гаек. Про свои иллюзии после развала я уже писал.
- Как вы сегодня вспоминаете Перестройку? Насколько это было временем надежд? Что наш взгляд было самым необычным в это время?
Наверное, какие-то надежды были, но уж очень робкие. Оттепель, как известно, это всегда слякоть и грязь. Вспоминаю свою тогдашнюю работу: год от года ухудшается снабжение, персонала всё больше не хватает, то есть нагрузка повышается кратно, поэтому денег много, но тратить не на что… С другой стороны, именно тогда я начал издаваться и смог уйти на вольные хлеба. Вот это действительно было необычно.
- На Ваш взгляд, а почему всё-таки не сложилось у России и Украины как-то мирно выйти из этого кризиса? Ведь с Белоруссией как-никак а сумели создать если не союзное государство, то как минимум взаимопонимание есть. Почему Украина на ваш взгляд не смогла стать большой Белоруссией?
- К слову, как вообще у вас складывалось сотрудничество с Михаилом Успенским, насколько вы вообще довольны циклом “Гиперборейская Чума”?
Прекрасно складывалось. Хотя бы потому, что писатель Лазарчук-Успенский не похож ни на Лазарчука, ни на Успенского. Что касается трилогии, то она могла получиться и лучше. Но поскольку на рынке она вот уже четверть века, то, значит, работали не зря.
- Также, вместе с Михаилом Успенским вы написали трилогию «Весь этот джакч», в основе которой – «Обитаемый остров». А какое еще произведение Стругацких вам хотелось бы развить таким же образом?
Никакое. Это был межавторский проект, то есть инициатива принадлежала издателю. До этого мы участвовали в подобном же проекте «Время учеников», но порознь. Так бывает: тебе предлагают тему, и ты или соглашаешься работать, или отказываешься.
- В романе «Все способные держать оружие» войну выиграла Германия. Это было ваше желание сконструировать альтернативную историю и понять «а что было бы, если»? Или побудительный мотив был иным? Как читатели и критики встретило столь смелую идею?
Фантастика, а в данном случае её подраздел «альтернативная история» - это всегда литературная отмычка к настоящему. Замечу только, что роман начал писаться ещё в СССР, а закончен был уже в России. Критики, я думаю, его не заметили, а читатели – восприняли кто как. Были и такие, которые писали доносы в прокуратуру. Но, в общем, роман имел успех, ибо отразил в себе и перестройку, и разруху, и русскую реконкисту (которая хоть с запозданием, но происходит сейчас). По-моему, это самый тиражный мой роман.
- В «Мосте Ватерлоо» нередки поэтические моменты, типа рассуждения о лете, которое держалось до последнего патрона, об алмазной грани осенних ночей. Но далее в ваших произведениях таких мест почти нет, какова причина их отсутствия?
Не люблю повторяться в приёмах. Впрочем, в «Транквилиуме» я кое-где позволил себе это сделать – но там героиня писала стихи и временами думала стихами.
- А как вы отнеслись к падению СССР? Тогда в конце 1980-ых и как оцениваете это время теперь?
Как к неизбежности. Можете не поверить, оригинал не сохранился, предъявить нечего – но в одной из тетрадок черновиков к «Жестяному бору» от 1982-го года был набросан таймлайн произведения, и там была дата: «Распад СССР, 15 мая 1991» (в первоначальном варианте романа действие происходило в нашей продлённой реальности). Когда всё начало разваливаться, думал: как можно быстрее и без крови. Потому что уже были Сумгаит, Баку и Карабах, Приднестровье, Тбилиси… в общем, всё летело к чертям. И я ненавидел нашу правящую верхушку, которая ничего не могла, а хотела только, чтобы всё как-то само утряслось. Всё как в феврале 17-го. Впрочем, я думаю, они уже действительно ничего не могли сделать, процесс развала шёл давно, просто подспудно – как торфяной пожар. В 91-м тушить было поздно, и в 85-м поздно… может быть, в самом начале 70-х ещё можно было всё радикально поменять, но политбюро испугалось Праги-68 и не придумало ничего лучшего, чем затягивание гаек. Про свои иллюзии после развала я уже писал.
- Как вы сегодня вспоминаете Перестройку? Насколько это было временем надежд? Что наш взгляд было самым необычным в это время?
Наверное, какие-то надежды были, но уж очень робкие. Оттепель, как известно, это всегда слякоть и грязь. Вспоминаю свою тогдашнюю работу: год от года ухудшается снабжение, персонала всё больше не хватает, то есть нагрузка повышается кратно, поэтому денег много, но тратить не на что… С другой стороны, именно тогда я начал издаваться и смог уйти на вольные хлеба. Вот это действительно было необычно.
- На Ваш взгляд, а почему всё-таки не сложилось у России и Украины как-то мирно выйти из этого кризиса? Ведь с Белоруссией как-никак а сумели создать если не союзное государство, то как минимум взаимопонимание есть. Почему Украина на ваш взгляд не смогла стать большой Белоруссией?
BY УРУС_ХАЙ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram, which does little policing of its content, has also became a hub for Russian propaganda and misinformation. Many pro-Kremlin channels have become popular, alongside accounts of journalists and other independent observers. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats.
from tr
