Zangaro Today

​​🇲🇿 Война конца света. О динамике конфликта в Мозамбике

Лидеры САДК на саммите в Мапуту в среду договорились о развертывании в Мозамбике совместного контингента численностью 3 тыс. чел. для борьбы с терроризмом. Он, вероятно, будет усилен и контингентом ЕС, ввод которого будет одобрен в след. году, и руандийскими военными. Рост военно-технического и наступательного потенциала террористов-машабаби, использующих знание местности, непроницаемую для авиаразведки густую сеть лесов, трофейную униформу FDS и огромные арсеналы оружия, представляет главную экзистенциальную угрозу Мозамбику и всему региону. О сомнительности их аффилиации с ИГ уже говорилось здесь — пришла пора поговорить о социальном содержании движения.

Движет боевиками отнюдь не нажива. Вопреки изначальным прогнозам, расширяются они не благодаря наркоторговле; контролируемые правящими элитами маршруты героина и метамфетаминов, погружавшихся на дхау в Мосимбоа-да-Прая, Киссанге и Пембе для последующей транспортировки в Иран и Пакистан, после восстания сместились на юг, к Накале и Ангоше, а связи ASWJ с криминальными синдикатами все еще ситуативны. Спровоцированная же ими дезорганизация хозяйственной жизни, удорожание логистики и исход населения создают множество конфликтных ситуаций вокруг аккумуляции и распределения трофеев, финансовых потоков и, главное, продуктов питания в первую очередь внутри партизанско-террористического движения.

Восстание — это в первую очередь реакция на капиталистическую экспансию в периферийный, бедный и слаборазвитый регион, агрессивное давление анклавной экстрактивной экономики и ее «мегапроектов» на «серую зону» выживания с нерегулярными заработками в малорентабельной розничной торговле, поденной работе, логистике и контрабанде, в обществе с высокой классовой и региональной поляризацией.

Уродливое по своей жестокости восстание, направленное против государства и традиционных потестарных структур — в известной мере разрыв с прошлым. В нем — из состояния секретности, где ninguém conhece ninguém, в лесных лагерях реконфигурируются и создаются новые социальные связи. Порвавшие с семьями и принявшие новые имена и идентичности боевики насильно создают новые — часто полигамные — семьи; в лесах, на временных базах в заброшенных деревнях похищенные ими женщины, девушки и подростки — а это дело поставлено на поток — проходят религиозно-политическую индоктринацию; на проповедях и дискуссиях обсуждаются темы неравенства, коррупции, справедливости и коранического благочестия, циркулируются мессианские идеи; впечатляющая жестокость в отношении населения сочетается с раздачами еды, одежды. Это ruptura, но связь с прежним миром в то же время поддерживается сетями вербовки, логистики и информаторов.

В руководстве ASWJ немало иностранцев (из Танзании, в ч. Занзибара, Сомали, замечены обособленные группы «белых», скорее всего арабов или индопакистанцев) — взрослых, индоктринированных и прагматичных лидеров. Но основной актив боевиков — местные жители, выходцы из Макомии, Киссанги; это полугородская периферия — торговцы капулана из МдП, рабочие мелких ремонтных мастерских, кустари, и тд. Они очень молоды, вплоть до 12-14 лет (их командиры — старше), они компульсивны и более жестоки, они хуже разбираются в исламе. Они говорят в основном на кимвани, суахили, реже — на диалектах макуа из Нампулы, еще реже — на шангана. Почти никто не говорит на португальском, что указывает на то, что почти все они — вовлеченные в городскую экономику жители деревень и пригородов (хотя среди них замечены и выходцы из средних слоев, служащих).

Победить разрастающееся восстание чисто военными средствами будет очень сложно — это новый Афганистан. Лучший способ закончить войну — создать десятки тысяч рабочих мест (зависть и ненависть в регионе к получающим «белые» зарплаты и военные пенсии хорошо известна). Увы, но разворот ФРЕЛИМО от неолиберальной углеводородной клептократии к девеломпенталистской модернизации, наращиванию инвестиций в соц. инфраструктуру, тоже крайне маловероятен.

www.group-telegram.com/tr/zangaro.com/1154

4.5K viewsedited  Jun 25, 2021 at 14:00

​​🇲🇿 Война конца света. О динамике конфликта в Мозамбике

Лидеры САДК на саммите в Мапуту в среду договорились о развертывании в Мозамбике совместного контингента численностью 3 тыс. чел. для борьбы с терроризмом. Он, вероятно, будет усилен и контингентом ЕС, ввод которого будет одобрен в след. году, и руандийскими военными. Рост военно-технического и наступательного потенциала террористов-машабаби, использующих знание местности, непроницаемую для авиаразведки густую сеть лесов, трофейную униформу FDS и огромные арсеналы оружия, представляет главную экзистенциальную угрозу Мозамбику и всему региону. О сомнительности их аффилиации с ИГ уже говорилось здесь — пришла пора поговорить о социальном содержании движения.

Движет боевиками отнюдь не нажива. Вопреки изначальным прогнозам, расширяются они не благодаря наркоторговле; контролируемые правящими элитами маршруты героина и метамфетаминов, погружавшихся на дхау в Мосимбоа-да-Прая, Киссанге и Пембе для последующей транспортировки в Иран и Пакистан, после восстания сместились на юг, к Накале и Ангоше, а связи ASWJ с криминальными синдикатами все еще ситуативны. Спровоцированная же ими дезорганизация хозяйственной жизни, удорожание логистики и исход населения создают множество конфликтных ситуаций вокруг аккумуляции и распределения трофеев, финансовых потоков и, главное, продуктов питания в первую очередь внутри партизанско-террористического движения.

Восстание — это в первую очередь реакция на капиталистическую экспансию в периферийный, бедный и слаборазвитый регион, агрессивное давление анклавной экстрактивной экономики и ее «мегапроектов» на «серую зону» выживания с нерегулярными заработками в малорентабельной розничной торговле, поденной работе, логистике и контрабанде, в обществе с высокой классовой и региональной поляризацией.

Уродливое по своей жестокости восстание, направленное против государства и традиционных потестарных структур — в известной мере разрыв с прошлым. В нем — из состояния секретности, где ninguém conhece ninguém, в лесных лагерях реконфигурируются и создаются новые социальные связи. Порвавшие с семьями и принявшие новые имена и идентичности боевики насильно создают новые — часто полигамные — семьи; в лесах, на временных базах в заброшенных деревнях похищенные ими женщины, девушки и подростки — а это дело поставлено на поток — проходят религиозно-политическую индоктринацию; на проповедях и дискуссиях обсуждаются темы неравенства, коррупции, справедливости и коранического благочестия, циркулируются мессианские идеи; впечатляющая жестокость в отношении населения сочетается с раздачами еды, одежды. Это ruptura, но связь с прежним миром в то же время поддерживается сетями вербовки, логистики и информаторов.

В руководстве ASWJ немало иностранцев (из Танзании, в ч. Занзибара, Сомали, замечены обособленные группы «белых», скорее всего арабов или индопакистанцев) — взрослых, индоктринированных и прагматичных лидеров. Но основной актив боевиков — местные жители, выходцы из Макомии, Киссанги; это полугородская периферия — торговцы капулана из МдП, рабочие мелких ремонтных мастерских, кустари, и тд. Они очень молоды, вплоть до 12-14 лет (их командиры — старше), они компульсивны и более жестоки, они хуже разбираются в исламе. Они говорят в основном на кимвани, суахили, реже — на диалектах макуа из Нампулы, еще реже — на шангана. Почти никто не говорит на португальском, что указывает на то, что почти все они — вовлеченные в городскую экономику жители деревень и пригородов (хотя среди них замечены и выходцы из средних слоев, служащих).

Победить разрастающееся восстание чисто военными средствами будет очень сложно — это новый Афганистан. Лучший способ закончить войну — создать десятки тысяч рабочих мест (зависть и ненависть в регионе к получающим «белые» зарплаты и военные пенсии хорошо известна). Увы, но разворот ФРЕЛИМО от неолиберальной углеводородной клептократии к девеломпенталистской модернизации, наращиванию инвестиций в соц. инфраструктуру, тоже крайне маловероятен.

BY Zangaro Today