Куклы | Dolls (2002)
Фильм, в котором практически не появляются привычные для режиссера образы якудза, с которыми так часто ассоциируется его творчество. Вместо мрачных гангстерских историй Китано предлагает зрителю яркую аллегорию о любви и утрате. Он создал фильм, вдохновлённый традиционным японским театром бунраку, где куклы открывают и завершают повествование, а центральная история превращается в сказочную притчу.
«Я сознательно стремился придать фильму ощущение театрализованного действа, особенно в последней части, сделать его визуально искусственным. В этом спектакле куклы управляют человеческими персонажами, как если бы те были марионетками. По сути, я хотел, чтобы картина выглядела так, будто всё происходит на сцене», — Китано.
«Есть кадр, где мы видим красные листья клёна на заснеженной дороге, камера поднимается вверх, и перед нами открывается заснеженная панорама. В реальности такого быть не может — это как в театре, где декорации меняются прямо на глазах».
«Ирония в том, что я хотел снять фильм без насилия, а Куклы в итоге стали самым жестоким фильмом из всех, что я делал». Но дело не в том, что сцены насилия в этом фильме особенно жестокие. Как объясняет режиссёр, «смерти, которые происходят с персонажами Кукол, производят гораздо большее впечатление, чем смерти героев фильмов о якудза. Персонажи Кукол гораздо более приземленные».
Диалоги в Куклах достаточно лаконичны, длинные паузы тщательно продуманы. На протяжении значительных отрезков фильма персонажи показаны наблюдающими за чем-то — листьями, бабочками, игрушками — с почти сверхъестественно бесстрастными лицами. Китано объясняет, как сложно достичь такой крайней тонкости выражений. «В Японии есть поговорка: нельзя пытаться что-то забыть — когда пытаешься забыть, только напоминаешь себе об этом. То же самое с моими указаниями актёрам. Когда я говорю: “Пожалуйста, ничего особенного не делайте в этой сцене”, они начинают играть так, словно ничего не делают. А когда они пытаются ничего не делать, это выглядит как актёрская игра, а не как настоящее ничегонеделание».
К слову, мое знакомство с театром начиналось именно с театра бунраку. В 2009-м году мне довелось сходить на спектакль «Двойное самоубийство в Сонэдзаки» по пьесе Тикамацу Мондзаэмона. Он же написал пьесу «Гонец в преисподнюю», которая лежит в основе сюжетов этого фильма.
Для меня лично этот фильм входит в топ-3 самых тяжелых для пересмотра по уровню внутреннего надрыва и бесконечной горечи.Перед ним только «Весна, лето, осень, зима…» и «Седьмой континент», но это совсем другая история.
1/3
#notes
Фильм, в котором практически не появляются привычные для режиссера образы якудза, с которыми так часто ассоциируется его творчество. Вместо мрачных гангстерских историй Китано предлагает зрителю яркую аллегорию о любви и утрате. Он создал фильм, вдохновлённый традиционным японским театром бунраку, где куклы открывают и завершают повествование, а центральная история превращается в сказочную притчу.
«Я сознательно стремился придать фильму ощущение театрализованного действа, особенно в последней части, сделать его визуально искусственным. В этом спектакле куклы управляют человеческими персонажами, как если бы те были марионетками. По сути, я хотел, чтобы картина выглядела так, будто всё происходит на сцене», — Китано.
«Есть кадр, где мы видим красные листья клёна на заснеженной дороге, камера поднимается вверх, и перед нами открывается заснеженная панорама. В реальности такого быть не может — это как в театре, где декорации меняются прямо на глазах».
«Ирония в том, что я хотел снять фильм без насилия, а Куклы в итоге стали самым жестоким фильмом из всех, что я делал». Но дело не в том, что сцены насилия в этом фильме особенно жестокие. Как объясняет режиссёр, «смерти, которые происходят с персонажами Кукол, производят гораздо большее впечатление, чем смерти героев фильмов о якудза. Персонажи Кукол гораздо более приземленные».
Диалоги в Куклах достаточно лаконичны, длинные паузы тщательно продуманы. На протяжении значительных отрезков фильма персонажи показаны наблюдающими за чем-то — листьями, бабочками, игрушками — с почти сверхъестественно бесстрастными лицами. Китано объясняет, как сложно достичь такой крайней тонкости выражений. «В Японии есть поговорка: нельзя пытаться что-то забыть — когда пытаешься забыть, только напоминаешь себе об этом. То же самое с моими указаниями актёрам. Когда я говорю: “Пожалуйста, ничего особенного не делайте в этой сцене”, они начинают играть так, словно ничего не делают. А когда они пытаются ничего не делать, это выглядит как актёрская игра, а не как настоящее ничегонеделание».
К слову, мое знакомство с театром начиналось именно с театра бунраку. В 2009-м году мне довелось сходить на спектакль «Двойное самоубийство в Сонэдзаки» по пьесе Тикамацу Мондзаэмона. Он же написал пьесу «Гонец в преисподнюю», которая лежит в основе сюжетов этого фильма.
Для меня лично этот фильм входит в топ-3 самых тяжелых для пересмотра по уровню внутреннего надрыва и бесконечной горечи.
1/3
#notes
Помимо работы с цветом, отмечаю для себя несколько ярких и запоминающихся ходов:
— Повторяющаяся панорама на двойном портрете
Любопытно, заложен ли в ней какой-либо особенный смысл, но можно пофантазировать и представить, что это может быть маркером трансформации отношений между героями. Обязательным условием при этом, мне кажется, является то, что герои оба находятся в контакте друг с другом.
Этот прием используется для кукол, для главных героев, для босса якудза и его возлюбленной (во флешбеках), но совсем не используется для героев поп-звезды и ее поклонника. В саду они просто сосуществуют в одном пространстве, поэтому у меня, например, стойкое ощущение, что хоть и потеряв рассудок, Савако все же узнала Матсумото в клинике, но набралась сил обратиться к нему только ближе к концу их путешествия.
— Сталкивание прошлого и настоящего в последней части фильма
Герои путешествуют по зимней натуре и автор соединяет эти сцены с флешбеками из их жизни также в условиях зимней натуры. Как если бы они проходили бы мимо самих себя. До этого уже были подобные эпизоды, но они располагались не настолько близко друг к другу.
Но самый впечатляющий по своей выразительности эпизод, где герои заглядывают в окна здания, мимо которого они проходили и видят в нем сцену из их прошлого, до трагедии, когда они сообщали своим друзьям о намерении пожениться. К этому моменту повествования уже значительно ощущается глубина пропасти между этими двумя отрывками времени.
— Сцена из самого начала фильма, где родители уговаривают сына жениться на девушке из богатой семьи
В первой части в принципе есть несколько мест с использованием очень легкого рапида и здесь автор прибегает к художественному рассинхрону звука и изображения. Начинается сцена относительно реалистично, но почти сразу мы видим, что движения губ не мэтчатся с речью, монтаж по темпоритму все сильнее замедляется, появляются вставки с героиней Савако. Зритель проникает в сознание Мацумото таким образом. Слова родителей доносятся до него немного путанно, а перед глазами образ девушки, с которой он простится.
В фильме достаточно много повторов. Где-то Китано таким образом дополнительно нам о чем-то напоминает и призывает обратить свое внимание. Где-то это, опять таки, аналогия того, как в своей голове мы раз за разом прокручиваем какие-то мысли, как в сцене, где фанат поп-певицы обращает внимание на то, что айдол запомнила имя другого фаната, а не его. Где-то это визуальное усиление отдельного образа, как в самой первой сцене кукольной постановки.
2/3
#notes
— Повторяющаяся панорама на двойном портрете
Любопытно, заложен ли в ней какой-либо особенный смысл, но можно пофантазировать и представить, что это может быть маркером трансформации отношений между героями. Обязательным условием при этом, мне кажется, является то, что герои оба находятся в контакте друг с другом.
Этот прием используется для кукол, для главных героев, для босса якудза и его возлюбленной (во флешбеках), но совсем не используется для героев поп-звезды и ее поклонника. В саду они просто сосуществуют в одном пространстве, поэтому у меня, например, стойкое ощущение, что хоть и потеряв рассудок, Савако все же узнала Матсумото в клинике, но набралась сил обратиться к нему только ближе к концу их путешествия.
— Сталкивание прошлого и настоящего в последней части фильма
Герои путешествуют по зимней натуре и автор соединяет эти сцены с флешбеками из их жизни также в условиях зимней натуры. Как если бы они проходили бы мимо самих себя. До этого уже были подобные эпизоды, но они располагались не настолько близко друг к другу.
Но самый впечатляющий по своей выразительности эпизод, где герои заглядывают в окна здания, мимо которого они проходили и видят в нем сцену из их прошлого, до трагедии, когда они сообщали своим друзьям о намерении пожениться. К этому моменту повествования уже значительно ощущается глубина пропасти между этими двумя отрывками времени.
— Сцена из самого начала фильма, где родители уговаривают сына жениться на девушке из богатой семьи
В первой части в принципе есть несколько мест с использованием очень легкого рапида и здесь автор прибегает к художественному рассинхрону звука и изображения. Начинается сцена относительно реалистично, но почти сразу мы видим, что движения губ не мэтчатся с речью, монтаж по темпоритму все сильнее замедляется, появляются вставки с героиней Савако. Зритель проникает в сознание Мацумото таким образом. Слова родителей доносятся до него немного путанно, а перед глазами образ девушки, с которой он простится.
В фильме достаточно много повторов. Где-то Китано таким образом дополнительно нам о чем-то напоминает и призывает обратить свое внимание. Где-то это, опять таки, аналогия того, как в своей голове мы раз за разом прокручиваем какие-то мысли, как в сцене, где фанат поп-певицы обращает внимание на то, что айдол запомнила имя другого фаната, а не его. Где-то это визуальное усиление отдельного образа, как в самой первой сцене кукольной постановки.
2/3
#notes
Цветовое решение фильма Куклы
Повествование разделено на несколько глав и внутри каждой существуют свои новеллы.
Весна, начало истории: Знакомство с миром героев, на первом плане ярче всего выделяются теплые/желтые и розовые оттенки, перекликающиеся с темами потери рассудка и началом трагедии для влюбленных, которая в визуальном решении по ходу истории будет постепенно идти к своему пику.
Лето-осень: Изображение становится более насыщенным. Появляется больше красного в изображении. Сначала мы это видим в основном в костюмах или в отдельных их элементах, а затем и природа вокруг окрашивается в ярко-красные цвета, появляется все больше напряжения. Здесь же трагически погибают герои двух новелл из трех.
Зима: финал трансформации пространства. Оно стало куда более условным, чем в начале, пейзажи ощущаются как миниатюрки, герои превратились в кукол и двигаются к трагическому финалу своей истории. В изображение холодное, цвета приглушенные, лица актеров кажутся совсем кукольными.
Визуальный стиль фильма «Куклы» — это синтез традиционного японского искусства и современного кинематографа. Китано превращает каждую сцену в визуальную поэзию, где цвет, текстура и движение рассказывают историю так же мощно, как и диалоги.
3/3
#notes
Повествование разделено на несколько глав и внутри каждой существуют свои новеллы.
Весна, начало истории: Знакомство с миром героев, на первом плане ярче всего выделяются теплые/желтые и розовые оттенки, перекликающиеся с темами потери рассудка и началом трагедии для влюбленных, которая в визуальном решении по ходу истории будет постепенно идти к своему пику.
Лето-осень: Изображение становится более насыщенным. Появляется больше красного в изображении. Сначала мы это видим в основном в костюмах или в отдельных их элементах, а затем и природа вокруг окрашивается в ярко-красные цвета, появляется все больше напряжения. Здесь же трагически погибают герои двух новелл из трех.
Зима: финал трансформации пространства. Оно стало куда более условным, чем в начале, пейзажи ощущаются как миниатюрки, герои превратились в кукол и двигаются к трагическому финалу своей истории. В изображение холодное, цвета приглушенные, лица актеров кажутся совсем кукольными.
Визуальный стиль фильма «Куклы» — это синтез традиционного японского искусства и современного кинематографа. Китано превращает каждую сцену в визуальную поэзию, где цвет, текстура и движение рассказывают историю так же мощно, как и диалоги.
3/3
#notes