Яблочник Борис Вишневский из питерского ЗАКСа стал 8 действующим депутатом-иноагентом.
Первым почти 2 года назад в реестр Минюста попал лидер фракции КПРФ в Госсовете Коми Виктор Воробьев. В 2023 году сразу трех иноагентов обнаружили в Мосгордуме: яблочницу Дарью Беседину, уже исключенного из КПРФ Евгения Ступина и беспартийного Михаила Тимонова.
Еще в списках иноагентов несколько мундепов: Наталья Грязневич ("Дворцовый округ" Петербурга), Ольга Подольская из Ефремова, Хельга Пирогова, Сергей Бойко, Антон Картавин и Светлана Каверзина из Новосибирска.
Кроме того, в иноагентском перечне несколько экс-депутатов, в т.ч. Магомед Гаджиев, член Госдумы аж 4 созывов.
Внесение в списки Бориса Вишневского чудесным образом совпало с инициативой думских справороссов - запретить иноагентам избираться депутатами. Вот вам и поражение инакомыслящих в политических правах.
Учитывая, как шустро и в каком направлении все движется в РФ на пятом путинском сроке, и этот закон примут, и вообще, это еще только начало.
Яблочник Борис Вишневский из питерского ЗАКСа стал 8 действующим депутатом-иноагентом.
Первым почти 2 года назад в реестр Минюста попал лидер фракции КПРФ в Госсовете Коми Виктор Воробьев. В 2023 году сразу трех иноагентов обнаружили в Мосгордуме: яблочницу Дарью Беседину, уже исключенного из КПРФ Евгения Ступина и беспартийного Михаила Тимонова.
Еще в списках иноагентов несколько мундепов: Наталья Грязневич ("Дворцовый округ" Петербурга), Ольга Подольская из Ефремова, Хельга Пирогова, Сергей Бойко, Антон Картавин и Светлана Каверзина из Новосибирска.
Кроме того, в иноагентском перечне несколько экс-депутатов, в т.ч. Магомед Гаджиев, член Госдумы аж 4 созывов.
Внесение в списки Бориса Вишневского чудесным образом совпало с инициативой думских справороссов - запретить иноагентам избираться депутатами. Вот вам и поражение инакомыслящих в политических правах.
Учитывая, как шустро и в каком направлении все движется в РФ на пятом путинском сроке, и этот закон примут, и вообще, это еще только начало.
You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. NEWS
from tw
