Новый Век

Русская правда и римское право
Виктор Семенихин для «Нового Века»
Идеология – не для навязчивого оглашения заветных требований и целей идеолога. Это осмысленный диалог с народом и народами, чтобы, ведя его, получать заветное.

Россию не слышат не потому, что мы плохие и наши цели безобразные; не потому, что всюду – наши враги. Мы часто говорим, будто не желая, чтобы нас услышали.

Как работает повседневная «истина»?

Мир един, многогранен и универсален. А человек, хотя и микрокосм, вместе с тем конкретен и психо-физически уязвим, поэтому и не может долго оставаться среди противоречий (во всеобщности). Ему неуютно. Ему страшно. Ему больно. Ему никчемно. Нужно быстрее занять позицию, припадая к чему-то доброму, справедливому и хорошо бы сильному.

А доброе и сильное – обязательно упрощение, фрагментарность и, разумеется, для кого-то (не примкнувшего) зло.

Механизм адаптации таков, что после выбора и поругания альтернатив сознание игнорирует вызовы, противные комфорту, ради которого выбор и делался. Когда игнорировать сложно, выстраивается последовательность: я – на правильной стороне (добра и света); если мою сторону в чем-то обвиняют, а заодно и меня за равнодушие (например, в обстрелах непокорного региона и превращении своей страны в агрессивный плацдарм), то жертвы сами виноваты (что-то нарушили), они – дикари, они этого заслуживают, или они инсценировали обстрелы, чтобы планетарное добро ущемить, – и тому подобное. Сострадание мимолетно – как животному, обреченному на убой. Право на ответную реакцию исключается.

Нормальный процесс – естественный механизм защиты. Вне его человеку (и западному, и восточному) не выжить.

Допущение обратного (что выбранная сторона едва ли лучше) – нестерпимая душевная боль и удар по жизненной стратегии. И вот гибель от гуманитарных миссий США тысяч и тысяч злых дикарей забывается людьми добра уже за чашкой кофе в стильной кофейне – лимит на стоны, петиции и марши. Помимо «врожденного», процветает и банальное карьерное притворство, и бытовой страх (остракизма) в виду массового мнения.

Чем усерднее убеждать занявшего нравственные рубежи оппонента в узости взлелеянной им морали и опасных последствиях, ею определяемых, тем сильнее его сердить. Прощальный аргумент – ярлык обскуранта и нелюдя для тех, кто с ним не согласен.

Русские в этом проще. Мы смотрим вокруг широко, признаем противоречие как объективность, отходим подальше (леса, поля, реки, степи и горы), без особых усилий принимая (обрядово) чужую правоту в ущерб своей, – пока своя не окажется на дне живота. Теперь – берегись.

Правовой (римский) универсализм от нашего отличается. У европейцев не было широты (географически), индивидууму некуда было устраняться. Он соглашался с императивом общины (community), сливаясь с ним внутренне. Их лицемерие (почти) искреннее (вытеснение), тогда как наше – подручное, избавительное.

Западная идеология эффективно использует «мягкую силу», памятуя о связи в сознании и мире всего со всем, о взаимном замещении видимых фрагментов, – откуда и проистекает возможность интерпретации, создающей подконтрольную ей реальность.

Без учета этого, при отказе оратора потворствовать аудитории, подтверждая правильность ее сиюминутных склонностей, силовой вариант – единственный выход из конфликта интересов, что снова (через поколение) приводит к (наивному) осуждению прошлого и сдаче потенциала.

Наша идеология (самонадеянно и проигрышно) не умеет быть приятной и полезной для аудитории, состоящей не из ее исконных (или вынужденных) приверженцев. Мы (примитивно) отождествляем слова и действие, хотя идеология по обыкновению лишь высвечивает один из ракурсов, которых в любом событии и объекте – клубок, целая сфера.

Россия идеологически начнет побеждать, когда панегирики великим ценностям наших патриотов и религий постеснятся, высвобождая место рассказам и пророчествам о том, как хорошо стало и будет после нашей победы нам, соседям и людям доброй воли с их самыми разными нравами и ценностями

Telegram

Новый Век

Из всего – одно, из одного – все
Виктор Семенихин для «Нового Века»
Война идей в преддверии (или вместо) войны контактной с нашей стороны ведется громко, напористо и бессодержательно. Как следствие, за пределами официозных ресурсов наши информационные успехи…

www.group-telegram.com/tw/Wek_ru.com/14541

51.5K viewsMar 3, 2022 at 08:00

Русская правда и римское право
Виктор Семенихин для «Нового Века»
Идеология – не для навязчивого оглашения заветных требований и целей идеолога. Это осмысленный диалог с народом и народами, чтобы, ведя его, получать заветное.

Россию не слышат не потому, что мы плохие и наши цели безобразные; не потому, что всюду – наши враги. Мы часто говорим, будто не желая, чтобы нас услышали.

Как работает повседневная «истина»?

Мир един, многогранен и универсален. А человек, хотя и микрокосм, вместе с тем конкретен и психо-физически уязвим, поэтому и не может долго оставаться среди противоречий (во всеобщности). Ему неуютно. Ему страшно. Ему больно. Ему никчемно. Нужно быстрее занять позицию, припадая к чему-то доброму, справедливому и хорошо бы сильному.

А доброе и сильное – обязательно упрощение, фрагментарность и, разумеется, для кого-то (не примкнувшего) зло.

Механизм адаптации таков, что после выбора и поругания альтернатив сознание игнорирует вызовы, противные комфорту, ради которого выбор и делался. Когда игнорировать сложно, выстраивается последовательность: я – на правильной стороне (добра и света); если мою сторону в чем-то обвиняют, а заодно и меня за равнодушие (например, в обстрелах непокорного региона и превращении своей страны в агрессивный плацдарм), то жертвы сами виноваты (что-то нарушили), они – дикари, они этого заслуживают, или они инсценировали обстрелы, чтобы планетарное добро ущемить, – и тому подобное. Сострадание мимолетно – как животному, обреченному на убой. Право на ответную реакцию исключается.

Нормальный процесс – естественный механизм защиты. Вне его человеку (и западному, и восточному) не выжить.

Допущение обратного (что выбранная сторона едва ли лучше) – нестерпимая душевная боль и удар по жизненной стратегии. И вот гибель от гуманитарных миссий США тысяч и тысяч злых дикарей забывается людьми добра уже за чашкой кофе в стильной кофейне – лимит на стоны, петиции и марши. Помимо «врожденного», процветает и банальное карьерное притворство, и бытовой страх (остракизма) в виду массового мнения.

Чем усерднее убеждать занявшего нравственные рубежи оппонента в узости взлелеянной им морали и опасных последствиях, ею определяемых, тем сильнее его сердить. Прощальный аргумент – ярлык обскуранта и нелюдя для тех, кто с ним не согласен.

Русские в этом проще. Мы смотрим вокруг широко, признаем противоречие как объективность, отходим подальше (леса, поля, реки, степи и горы), без особых усилий принимая (обрядово) чужую правоту в ущерб своей, – пока своя не окажется на дне живота. Теперь – берегись.

Правовой (римский) универсализм от нашего отличается. У европейцев не было широты (географически), индивидууму некуда было устраняться. Он соглашался с императивом общины (community), сливаясь с ним внутренне. Их лицемерие (почти) искреннее (вытеснение), тогда как наше – подручное, избавительное.

Западная идеология эффективно использует «мягкую силу», памятуя о связи в сознании и мире всего со всем, о взаимном замещении видимых фрагментов, – откуда и проистекает возможность интерпретации, создающей подконтрольную ей реальность.

Без учета этого, при отказе оратора потворствовать аудитории, подтверждая правильность ее сиюминутных склонностей, силовой вариант – единственный выход из конфликта интересов, что снова (через поколение) приводит к (наивному) осуждению прошлого и сдаче потенциала.

Наша идеология (самонадеянно и проигрышно) не умеет быть приятной и полезной для аудитории, состоящей не из ее исконных (или вынужденных) приверженцев. Мы (примитивно) отождествляем слова и действие, хотя идеология по обыкновению лишь высвечивает один из ракурсов, которых в любом событии и объекте – клубок, целая сфера.

Россия идеологически начнет побеждать, когда панегирики великим ценностям наших патриотов и религий постеснятся, высвобождая место рассказам и пророчествам о том, как хорошо стало и будет после нашей победы нам, соседям и людям доброй воли с их самыми разными нравами и ценностями

BY Новый Век