Участники «Липок» встретились с Алексеем Варламовым
Начало вышло одновременно торжественным и трогательным: ведущая встречи Гаянэ Степанян от лица всех липкинцев поздравила Алексея Николаевича с очередной — уже третьей — «Большой книгой». В номинации «Проза года» награду взял «Одсун. Роман без границ».
Но Алексей Николаевич не только замечательный прозаик, но еще и автор серии блестящих жизнеописаний русских писателей – Пришвина, Розанова, Андрея Платонова и других. На встрече с дебютантами он рассказал, почему жанр литературной биографии полон опасностей и почему документальный роман «надо не столько написать, сколько срежиссировать», как не скатиться в беллетризацию, избежав сухости документального изложения, и что первично в выборе героя — интерес или симпатия.
Алексея Николаевича спрашивали о том, как писать «повторные биографии» (игнорировать предыдущие книги или вступать с ними в диалог), кому он бы доверил экранизацию своих произведений и о ком ему хотелось бы написать больше всего.
Участники «Липок» встретились с Алексеем Варламовым
Начало вышло одновременно торжественным и трогательным: ведущая встречи Гаянэ Степанян от лица всех липкинцев поздравила Алексея Николаевича с очередной — уже третьей — «Большой книгой». В номинации «Проза года» награду взял «Одсун. Роман без границ».
Но Алексей Николаевич не только замечательный прозаик, но еще и автор серии блестящих жизнеописаний русских писателей – Пришвина, Розанова, Андрея Платонова и других. На встрече с дебютантами он рассказал, почему жанр литературной биографии полон опасностей и почему документальный роман «надо не столько написать, сколько срежиссировать», как не скатиться в беллетризацию, избежав сухости документального изложения, и что первично в выборе героя — интерес или симпатия.
Алексея Николаевича спрашивали о том, как писать «повторные биографии» (игнорировать предыдущие книги или вступать с ними в диалог), кому он бы доверил экранизацию своих произведений и о ком ему хотелось бы написать больше всего.
Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted.
from tw
