ку-ку

#докпроза и #вдень

рождения Казимира Малевича — его письмо Эль Лисицкому:

«Дорогой Лазарь Маркович. Года полтора жизни в Ленинграде прошли при весьма сильной оппозиции против Нового Искусства и голодовке; Софья Михайловна заболела туберкулезом, и надежды совсем нет, ибо условия лечения немыслимы.
          
Но, несмотря на все поставленные авангарды реакционеров, захвативших Академию и Штиглица и Музей Художественной Культуры (МХК), я все же повел атаки против их позиций по примеру Витебска; надо сказать, что со мною приехали и Юдин, и Вера Михайловна. Это самые главные борцы, которые великолепно повели работу снизу, я же сверху; в результате получилось разгром гоп-компании, засевшей в МХК во главе с идиотом Татлиным, который, будучи зав. Изо сдал все позиции правым, сдал и Академию и Штиглица.

Я очень жалею, что потерял много времени в Витебске, а Татлин в это время все возглавлял себя и прозевал все. Сейчас же при сильнейшей реакции, развивающейся у нас против Нового Искусства, все же удалось овладеть последней позицией Нового Искусства — это МХК — которую держали претенденты на Новое. В настоящее время МХК овладели и удалось построить исследовательский Институт, которого нет во всем мире; долго ли прийдется жить, неизвестно. Существует в нем несколько отделений. Мой 1) формально теоретический (Бактериология в живописи), 2) Органической культуры Матюшина и 3) Мансурова экспериментальный отдел.

Была устроена первая выставка, но ни звука в прессе, а вещь серьезная и важная, но в своем отечестве все близоруки либо дальнозорки; скорей дальнозорки, им нужно наши вещи обязательно поставить на горах Этны, или в Швейцарии, или во Франции на Эйфелевой башне — тогда увидят. Уже появились Советские ампиры, теперь намечается советский Рембрандт, Рубенс и скоро Рафаэль какой-нибудь Анненков 20 будет. Втерли очки здорово, разыгрывая на понятных как бы картинах Рафаэля всю свою негодность. Щусев так строит новую Москву совсем здорово, оформляет пролетарий в римские сандалии и каски Афины Паллады; Колизей — стадионы, портики; это новая Москва в сандалиях греков; с другой стороны, эти эстеты Пикассы, Браки лезут тоже не особо далеко от Щусева.

А Вы тоже не исполнили договора; Вы, конструктор, испугались Супрематизма, а помните 19-й год, когда мы уславливались работать над Супрематизмом, и хотели книгу писать; а что теперь — конструктивист-монтажник; куда Вас занесло, хотели освободить свою личность, свое Я, от того, что сделал я, боялись того, чтобы я не расписался или мне бы не приписали всю вашу работу, а попали к Гану, Родченко, конструктором стали, даже не проунистом. Где же Уну? Уновисские фотографии? журналы, в которых будет помещена Уновисская работа? А как бы много значило это, если бы Вы и Уну поддержали одну линию по организации Нового Искусства. Как важно это, и нет ничего. Разве Вы журнал «Вещь» начали как член Уновиса? Нет. А Вы знаете, кем Вы в нем были. Вы уехали за рубеж — хорошо, а где же связь? Нет ее.

Ну ладно, не сердитесь, ибо будете неправы «Вы бы небо взяли, я землю», не помню, кажется, мне принадлежало небо, а Вам земля; а знаете, что получилось, у нас Земли не стало, стало «небо», я это еще предвидел, когда написал «Бог не скинут», а «Из книги о беспредметности» кое-что найдете в подтверждение, в том кусочке, который попал к Вам. Не знаю, что получится из Вашей книжки; о, если бы Вы знали, сколько я написал, можно целое специальное издательство открыть. О Супрематизме одна часть 240 страниц. Сейчас готовлю на первое полугодие 48 лекций, каждая в один печатный лист. Если бы могли издать так, чтобы я мог получить на проезд в Берлин, хорошо бы было. Я сам сейчас тоже нездоров, нервное состояние сильно больное, денег нет, пища плохая, одежды нет.

www.group-telegram.com/tw/courierofculture.com/1668

1.3K viewsedited  Feb 23, 2022 at 18:43

#докпроза и #вдень

рождения Казимира Малевича — его письмо Эль Лисицкому:

«Дорогой Лазарь Маркович. Года полтора жизни в Ленинграде прошли при весьма сильной оппозиции против Нового Искусства и голодовке; Софья Михайловна заболела туберкулезом, и надежды совсем нет, ибо условия лечения немыслимы.
          
Но, несмотря на все поставленные авангарды реакционеров, захвативших Академию и Штиглица и Музей Художественной Культуры (МХК), я все же повел атаки против их позиций по примеру Витебска; надо сказать, что со мною приехали и Юдин, и Вера Михайловна. Это самые главные борцы, которые великолепно повели работу снизу, я же сверху; в результате получилось разгром гоп-компании, засевшей в МХК во главе с идиотом Татлиным, который, будучи зав. Изо сдал все позиции правым, сдал и Академию и Штиглица.

Я очень жалею, что потерял много времени в Витебске, а Татлин в это время все возглавлял себя и прозевал все. Сейчас же при сильнейшей реакции, развивающейся у нас против Нового Искусства, все же удалось овладеть последней позицией Нового Искусства — это МХК — которую держали претенденты на Новое. В настоящее время МХК овладели и удалось построить исследовательский Институт, которого нет во всем мире; долго ли прийдется жить, неизвестно. Существует в нем несколько отделений. Мой 1) формально теоретический (Бактериология в живописи), 2) Органической культуры Матюшина и 3) Мансурова экспериментальный отдел.

Была устроена первая выставка, но ни звука в прессе, а вещь серьезная и важная, но в своем отечестве все близоруки либо дальнозорки; скорей дальнозорки, им нужно наши вещи обязательно поставить на горах Этны, или в Швейцарии, или во Франции на Эйфелевой башне — тогда увидят. Уже появились Советские ампиры, теперь намечается советский Рембрандт, Рубенс и скоро Рафаэль какой-нибудь Анненков 20 будет. Втерли очки здорово, разыгрывая на понятных как бы картинах Рафаэля всю свою негодность. Щусев так строит новую Москву совсем здорово, оформляет пролетарий в римские сандалии и каски Афины Паллады; Колизей — стадионы, портики; это новая Москва в сандалиях греков; с другой стороны, эти эстеты Пикассы, Браки лезут тоже не особо далеко от Щусева.

А Вы тоже не исполнили договора; Вы, конструктор, испугались Супрематизма, а помните 19-й год, когда мы уславливались работать над Супрематизмом, и хотели книгу писать; а что теперь — конструктивист-монтажник; куда Вас занесло, хотели освободить свою личность, свое Я, от того, что сделал я, боялись того, чтобы я не расписался или мне бы не приписали всю вашу работу, а попали к Гану, Родченко, конструктором стали, даже не проунистом. Где же Уну? Уновисские фотографии? журналы, в которых будет помещена Уновисская работа? А как бы много значило это, если бы Вы и Уну поддержали одну линию по организации Нового Искусства. Как важно это, и нет ничего. Разве Вы журнал «Вещь» начали как член Уновиса? Нет. А Вы знаете, кем Вы в нем были. Вы уехали за рубеж — хорошо, а где же связь? Нет ее.

Ну ладно, не сердитесь, ибо будете неправы «Вы бы небо взяли, я землю», не помню, кажется, мне принадлежало небо, а Вам земля; а знаете, что получилось, у нас Земли не стало, стало «небо», я это еще предвидел, когда написал «Бог не скинут», а «Из книги о беспредметности» кое-что найдете в подтверждение, в том кусочке, который попал к Вам. Не знаю, что получится из Вашей книжки; о, если бы Вы знали, сколько я написал, можно целое специальное издательство открыть. О Супрематизме одна часть 240 страниц. Сейчас готовлю на первое полугодие 48 лекций, каждая в один печатный лист. Если бы могли издать так, чтобы я мог получить на проезд в Берлин, хорошо бы было. Я сам сейчас тоже нездоров, нервное состояние сильно больное, денег нет, пища плохая, одежды нет.

BY ку-ку