Notice: file_put_contents(): Write of 4723 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 12915 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 dear moss | Telegram Webview: dearmoss/1149 -
В музеях почти всегда приходится быть в наушниках (noise cancelling с дождём или шумом) — чтобы не слышать экскурсоводов.
Экскурсоводы, за редкими исключениями, ужасны. Средний уровень когда-либо мной подслушанного находится по степени достоверности где-то между уличной сплетней и пересказами “Протоколов” в ЖЖ — что в свою очередь совпадает с уровнем неэкскурсоводов. Хотя казалось бы.
Меня не удивляет спрос на клише, формулировки из средней школы и упрощения. Не приучающий себя к сложности — не исправит этого полутора часами в музее. Впечатления моментальны; восприимчивость культивируется всю жизнь.
Но меня удивляют экскурсоводы.
Самой распространённой формой взаимодействия с искусством всегда была инструментализация; читай — злоупотребление. Оно не предполагает личного вклада (это и делает его злоупотреблением), так что его механика везде одинакова: с искусством, другими людьми, животными, природными ресурсами и т.д. Это отношения Ich-Es.
Именно так работает, допустим, присвоение античной скульптуры неонацистами. Неонацисты не читают о Микеланджело — они запрещают показывать его в школах; но он всё равно будет поднят на флаг идеализируемого прошлого — потому что реакционная идеология является борьбой с реальностью в большей степени, чем с отдельными её проявлениями.
Работа экскурсовода, напротив, требует постоянных усилий: материал нужно готовить, запоминать, держать в голове, нужно как-то выходить в мир, искать клиентуру, стоять на ногах, говорить, отвечать на вопросы — изнурительные физические, часто вынужденные действия, атрибуты любой наемной работы.
Всё это предполагает по крайней мере гипотетическую любовь к искусству, заинтересованность за пределами перформативности (в том смысле, в котором посещение музеев часто сугубо перформативно), и без которой человек наверное нашел бы себе другую работу.
И тем не менее — повествование почти всегда строится, в лучшем случае, на упрощениях и клише, искажающих предмет разговора настолько, что разговор от него полностью отвлекается (даже фактически верные вещи можно высказать в ключе абсолютного оболгания). Ну и в худшем — на неприкрытой конспирологии, ведущей всегда к одному и тому же: к славным нам, вымышленному прошлому, ксенофобии и желанию подавлять.
[К слову: опровержение лжи требует в десятки раз больше усилий, чем её повторение, см. тезис о личном вкладе — так что я не привожу здесь примеров чтобы не оставлять их недостаточно опровергнутыми. О них, может быть, в другой раз.]
Возможно, причины всему этому в бессознательном следовании за спросом, в некоторых случаях доводящем до искренней убеждённости в собственных искажениях — в конце концов, только клинический психопат способен лгать, не моргая. Что-то можно списать на недостаток образования, что-то на обычную глупость. Ну и по крайней мере часть будет сознательно распространять зло.
Так или иначе, это приводит к не очень весёлому выводу: что в подавляющем большинстве случаев экскурсовод — и, в широком смысле, значительный пласт любой популяризации — существует лишь для того, чтобы рассказывать людям что-то, что они уже знают, о чём они уже думали, или с чем они будут согласны. Его функция — не вызывать вопросы, но подтверждать. Быть разносчиком умаления, и не обязательно бессимптомным.
В то время как работы вмещают чудо: странное, сложное, многоступенчатое, не укладывающееся ни в какие сказания о величии, или гении, или форме — и которые всеми силами выводят на первый план.
(на иллюстрации — Andrea Fraser и Samuel F.B. Morse)
В музеях почти всегда приходится быть в наушниках (noise cancelling с дождём или шумом) — чтобы не слышать экскурсоводов.
Экскурсоводы, за редкими исключениями, ужасны. Средний уровень когда-либо мной подслушанного находится по степени достоверности где-то между уличной сплетней и пересказами “Протоколов” в ЖЖ — что в свою очередь совпадает с уровнем неэкскурсоводов. Хотя казалось бы.
Меня не удивляет спрос на клише, формулировки из средней школы и упрощения. Не приучающий себя к сложности — не исправит этого полутора часами в музее. Впечатления моментальны; восприимчивость культивируется всю жизнь.
Но меня удивляют экскурсоводы.
Самой распространённой формой взаимодействия с искусством всегда была инструментализация; читай — злоупотребление. Оно не предполагает личного вклада (это и делает его злоупотреблением), так что его механика везде одинакова: с искусством, другими людьми, животными, природными ресурсами и т.д. Это отношения Ich-Es.
Именно так работает, допустим, присвоение античной скульптуры неонацистами. Неонацисты не читают о Микеланджело — они запрещают показывать его в школах; но он всё равно будет поднят на флаг идеализируемого прошлого — потому что реакционная идеология является борьбой с реальностью в большей степени, чем с отдельными её проявлениями.
Работа экскурсовода, напротив, требует постоянных усилий: материал нужно готовить, запоминать, держать в голове, нужно как-то выходить в мир, искать клиентуру, стоять на ногах, говорить, отвечать на вопросы — изнурительные физические, часто вынужденные действия, атрибуты любой наемной работы.
Всё это предполагает по крайней мере гипотетическую любовь к искусству, заинтересованность за пределами перформативности (в том смысле, в котором посещение музеев часто сугубо перформативно), и без которой человек наверное нашел бы себе другую работу.
И тем не менее — повествование почти всегда строится, в лучшем случае, на упрощениях и клише, искажающих предмет разговора настолько, что разговор от него полностью отвлекается (даже фактически верные вещи можно высказать в ключе абсолютного оболгания). Ну и в худшем — на неприкрытой конспирологии, ведущей всегда к одному и тому же: к славным нам, вымышленному прошлому, ксенофобии и желанию подавлять.
[К слову: опровержение лжи требует в десятки раз больше усилий, чем её повторение, см. тезис о личном вкладе — так что я не привожу здесь примеров чтобы не оставлять их недостаточно опровергнутыми. О них, может быть, в другой раз.]
Возможно, причины всему этому в бессознательном следовании за спросом, в некоторых случаях доводящем до искренней убеждённости в собственных искажениях — в конце концов, только клинический психопат способен лгать, не моргая. Что-то можно списать на недостаток образования, что-то на обычную глупость. Ну и по крайней мере часть будет сознательно распространять зло.
Так или иначе, это приводит к не очень весёлому выводу: что в подавляющем большинстве случаев экскурсовод — и, в широком смысле, значительный пласт любой популяризации — существует лишь для того, чтобы рассказывать людям что-то, что они уже знают, о чём они уже думали, или с чем они будут согласны. Его функция — не вызывать вопросы, но подтверждать. Быть разносчиком умаления, и не обязательно бессимптомным.
В то время как работы вмещают чудо: странное, сложное, многоступенчатое, не укладывающееся ни в какие сказания о величии, или гении, или форме — и которые всеми силами выводят на первый план.
(на иллюстрации — Andrea Fraser и Samuel F.B. Morse)
BY dear moss
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform.
from tw
