*** — Владимир Владимирович, — обращаются к Маяковскому из зала, — почему Вы пиарите только своих футуристов? На Урале и за Уралом тоже поэты есть! И великие! Почему вы не говорите о них? Маяковский не в рифму, но выдаёт: — Говорите о них вы, станьте рупором, станьте глашатаем, станьте поэтической революцией!
*** «Стойло Пегаса». На сцене имажинисты. В зале — самая разная публика. Вечер зажигательный: поэты читают лучшие свои стихи, публика рукоплещет, кафе-бар делает хорошую кассу, книжки продаются. После вечера Сергея Есенина на улице подлавливает мужчина средних лет и берёт за пуговицу: — Сергей Александрович, зачем Вам эти есенинята? Кого Вы вокруг себя пригрели? Они же и мизинца Вашего не стоят! Есенин — как человек вежливый и почти выдержанный — стоит и думает: прямо сейчас влепить вопрошающему в ухо или чуть-чуть погодя? Вопрошающий держит поэта за пуговицу и вопрошает дальше: — Да и Вы, Сергей Александрович, если разобраться, не совсем правильно Родину любите! Вот зачем в стихах бранитесь? А перформанс какой устроили у стен Страстного монастыря?.. Бога побойтесь! Нельзя так! ВЕЛИКИЕ Р-Р-РУСКИЕ ПОЭТЫ никогда так не поступали! Вспомните Пушкина! МАТ РАЗРУШАЕТ ДУШУ! И тут Есенин понимает: пора давать в ухо! Но вопрошающий, всё ещё держа Есенина за пуговицу, вновь держит речь: — А зачем Вы, Сергей Александрович, за границу катались, выступали там, спутались с американской гражданкой? Уж не завербовали ли Вас? И только тут вопрошающий получает в ухо. Правда, пуговица оторвалась и укатилась, но это уже совсем другая история.
*** Приходит к Александру Воронскому в «Красную Новь» барышня, давным-давно окончившая гимназию и ныне ищущая себя в новых революционных реалиях. — Александр Константинович, — говорит она, — ты мужик простой и должен понимать: все эти бабели издают свои книжонки за государственный счёт, а пишут о печальном походе нашей великой советской армии! Видано ли дело, чтобы государственные деньги шли на такую графоманию? Стыд и позор! И ты, Константинович, всё это покрываешь и печатаешь бабелевщину у себя в журнале! Скоро этот, прости Господи, «скрипач» будет концерты давать перед революционными матросами и рассказывать о своих бравых конармиейских похождениях — и что, мы всё это проглотим? Нет, Константинович, не бывать такому! Я, если надо, до Троцкого дойду! Луначарскому напишу! А уж если доберусь до Дзержинского — я этого не хочу, Константинович, сам понимаешь, но мне придётся! — так вот, если уж я доберусь до Дзержинского, то придётся проверить не только бабелевщину, но и твою «Красную Новь»: как ты справляешься с финансированием? Не идут ли деньги на каких-то антисоветских элементов? Да и вообще, Констаныч, я окончила гимназию, а ты не кончал! Я женщина прогрессивная, а ты даже не женщина! Я и не с такими разбиралась! У меня не забалуешь! Стоит мне пойти к Крупской (мы с ней на одном митинге стояли — она меня помнит!) — и вашу шарашкину контору разнесут в пух и прах, Константины-ы-ыч! Я же про тебя давно писала, и неплохую рецензию, и ты даже рассказывал о ней в узком кругу, а потом что? Забыл меня, Сашенька! Ну и гуляй, Сашенька, колбаской по Малой Спасской! Вверх и вниз, вверх и вниз! Тоже мне — писателя́ херовы! Я на вас управу найду!
*** — Владимир Владимирович, — обращаются к Маяковскому из зала, — почему Вы пиарите только своих футуристов? На Урале и за Уралом тоже поэты есть! И великие! Почему вы не говорите о них? Маяковский не в рифму, но выдаёт: — Говорите о них вы, станьте рупором, станьте глашатаем, станьте поэтической революцией!
*** «Стойло Пегаса». На сцене имажинисты. В зале — самая разная публика. Вечер зажигательный: поэты читают лучшие свои стихи, публика рукоплещет, кафе-бар делает хорошую кассу, книжки продаются. После вечера Сергея Есенина на улице подлавливает мужчина средних лет и берёт за пуговицу: — Сергей Александрович, зачем Вам эти есенинята? Кого Вы вокруг себя пригрели? Они же и мизинца Вашего не стоят! Есенин — как человек вежливый и почти выдержанный — стоит и думает: прямо сейчас влепить вопрошающему в ухо или чуть-чуть погодя? Вопрошающий держит поэта за пуговицу и вопрошает дальше: — Да и Вы, Сергей Александрович, если разобраться, не совсем правильно Родину любите! Вот зачем в стихах бранитесь? А перформанс какой устроили у стен Страстного монастыря?.. Бога побойтесь! Нельзя так! ВЕЛИКИЕ Р-Р-РУСКИЕ ПОЭТЫ никогда так не поступали! Вспомните Пушкина! МАТ РАЗРУШАЕТ ДУШУ! И тут Есенин понимает: пора давать в ухо! Но вопрошающий, всё ещё держа Есенина за пуговицу, вновь держит речь: — А зачем Вы, Сергей Александрович, за границу катались, выступали там, спутались с американской гражданкой? Уж не завербовали ли Вас? И только тут вопрошающий получает в ухо. Правда, пуговица оторвалась и укатилась, но это уже совсем другая история.
*** Приходит к Александру Воронскому в «Красную Новь» барышня, давным-давно окончившая гимназию и ныне ищущая себя в новых революционных реалиях. — Александр Константинович, — говорит она, — ты мужик простой и должен понимать: все эти бабели издают свои книжонки за государственный счёт, а пишут о печальном походе нашей великой советской армии! Видано ли дело, чтобы государственные деньги шли на такую графоманию? Стыд и позор! И ты, Константинович, всё это покрываешь и печатаешь бабелевщину у себя в журнале! Скоро этот, прости Господи, «скрипач» будет концерты давать перед революционными матросами и рассказывать о своих бравых конармиейских похождениях — и что, мы всё это проглотим? Нет, Константинович, не бывать такому! Я, если надо, до Троцкого дойду! Луначарскому напишу! А уж если доберусь до Дзержинского — я этого не хочу, Константинович, сам понимаешь, но мне придётся! — так вот, если уж я доберусь до Дзержинского, то придётся проверить не только бабелевщину, но и твою «Красную Новь»: как ты справляешься с финансированием? Не идут ли деньги на каких-то антисоветских элементов? Да и вообще, Констаныч, я окончила гимназию, а ты не кончал! Я женщина прогрессивная, а ты даже не женщина! Я и не с такими разбиралась! У меня не забалуешь! Стоит мне пойти к Крупской (мы с ней на одном митинге стояли — она меня помнит!) — и вашу шарашкину контору разнесут в пух и прах, Константины-ы-ыч! Я же про тебя давно писала, и неплохую рецензию, и ты даже рассказывал о ней в узком кругу, а потом что? Забыл меня, Сашенька! Ну и гуляй, Сашенька, колбаской по Малой Спасской! Вверх и вниз, вверх и вниз! Тоже мне — писателя́ херовы! Я на вас управу найду!
BY Тот самый Олег Демидов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” In 2018, Russia banned Telegram although it reversed the prohibition two years later. Perpetrators of these scams will create a public group on Telegram to promote these investment packages that are usually accompanied by fake testimonies and sometimes advertised as being Shariah-compliant. Interested investors will be asked to directly message the representatives to begin investing in the various investment packages offered. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.”
from tw
