ДЕПО 24

Forwarded from ИНФО БОМБА

В России существует особенный способ говорить о политике — кремлинология. Ее адепты анализируют российскую политику как схватку крупных игроков или элитных групп — «башен Кремля». Любое политическое событие можно объяснить при помощи интересов и стратегий участников схватки. На первый взгляд эта оптика весьма разумна, однако при более пристальном рассмотрении превращается в странную смесь эзотерики и телепатии. Кремлинологи постоянно делают предсказания, которые никогда не сбываются. Почему так?

Первая проблема заключается в том, что они обращаются к ненадежным способам поиска информации. Кремлинологи получают информацию двумя способами: из новостей и от «источников, близких к Кремлю». Начнем с последнего. Кремлинологу тяжело получить доступ к источнику, который обладает важной информацией. Если в демократиях элита и аналитики имеют схожий бэкграунд, то в России это не так. Кремлинологи — это обычные люди, которые отучились на политологов, пиарщиков или журналистов. Типичный представитель элиты же — это выходец из «номенклатурной» или силовой среды с радикально другой жизненной траекторией.

Максимум на что может надеяться кремлинолог — это завязать знакомство с режимным политтехнологом или экономистом. Эти люди попросту не обладают всеми данными. Например, они ничего не знали о подготовке к 24 февраля — вот никто из «экспертов по элитам» и не смог предсказать начало СВО. Но допустим, что нашему эксперту повезло и он нашел нужного человека. Зачем ему просто так делиться информацией? Гораздо более вероятно, что кремлинологу будут скармливать ложь для того, чтобы ввести в заблуждение его аудиторию или дискредитировать оппонентов.

Другой способ получения информации не лучше. Кремлинолог вглядывается в новостную повестку в поисках элитного противоборства. Однако, чтение новостей сопряжено с когнитивными искажениями. Наиболее распространенное из них — это искажение доступности. Джейсон Бреннан приводит хороший пример. В середине десятых медиа в США поняли, что людям нравится читать о похищениях и начали рассказывать о каждом таком случае. Спустя некоторое время публика была уверена, что количество похищений резко повысилось, хотя тенденция была обратной. Механизм прост — когда нам нужно оценить, как часто что-то происходит, мы обращаемся к тому, как часто мы об этом слышим. Также и с кремлинологами: их оценка того или иного феномена сильно зависит от новостной конъюнктуры — они редко обращаются к статистике.

Вторая большая проблема кремлинологии — это ее концептуализация российского режима. Кремлинологи исходят из предположения, что в России сейчас такой режим, в котором элитные группы играют важную роль. Это видно по тем сравнениям, которые используют самые умные из них. Так, Евгений Минченко говорит о «Политбюро 2.0», а Константин Гаазе сравнивает российские элиты с монаршьим двором. Как в партийных режимах, так и в монархиях элиты играют ключевую роль при принятии решений. Эти режимы также обладают высокой степенью институционализации — передача и отправление власти регулируются строгими нормами.

В современной России дела обстоят иначе. Наш режим — персоналистский. Это означает, что ключевые решения принимаются одним человеком. Степень институционализации таких режимов гораздо ниже — существование и толкование норм сильно зависит от воли властителя. Кремлинологи совершают фатальную ошибку уже на уровне своих базовых допущений. В текущем российском режиме элита — это лишь фон для центральной фигуры. Все ключевые события, связанные с этим режимом, объясняются желаниями и убеждениями этой фигуры, а не второстепенными играми башень.

Вместо всего этого кремлинологам следует обучиться социальной науке — она лишена всех описанных выше проблем. Но кремлинолог никогда этого не сделает. Во-первых, это требует интеллектуальных усилий. Вместо этого он может просто читать новости и болтать со своими знакомыми. Во-вторых, «игры башень» очень заходят людям, потому что соответсвуют их интуитивным ожиданиям от политики. Игра престолов гораздо увлекательнее осени патриарха.

www.group-telegram.com/tw/depo_news.com/237364

2 viewsDec 4 at 10:27

В России существует особенный способ говорить о политике — кремлинология. Ее адепты анализируют российскую политику как схватку крупных игроков или элитных групп — «башен Кремля». Любое политическое событие можно объяснить при помощи интересов и стратегий участников схватки. На первый взгляд эта оптика весьма разумна, однако при более пристальном рассмотрении превращается в странную смесь эзотерики и телепатии. Кремлинологи постоянно делают предсказания, которые никогда не сбываются. Почему так?

Первая проблема заключается в том, что они обращаются к ненадежным способам поиска информации. Кремлинологи получают информацию двумя способами: из новостей и от «источников, близких к Кремлю». Начнем с последнего. Кремлинологу тяжело получить доступ к источнику, который обладает важной информацией. Если в демократиях элита и аналитики имеют схожий бэкграунд, то в России это не так. Кремлинологи — это обычные люди, которые отучились на политологов, пиарщиков или журналистов. Типичный представитель элиты же — это выходец из «номенклатурной» или силовой среды с радикально другой жизненной траекторией.

Максимум на что может надеяться кремлинолог — это завязать знакомство с режимным политтехнологом или экономистом. Эти люди попросту не обладают всеми данными. Например, они ничего не знали о подготовке к 24 февраля — вот никто из «экспертов по элитам» и не смог предсказать начало СВО. Но допустим, что нашему эксперту повезло и он нашел нужного человека. Зачем ему просто так делиться информацией? Гораздо более вероятно, что кремлинологу будут скармливать ложь для того, чтобы ввести в заблуждение его аудиторию или дискредитировать оппонентов.

Другой способ получения информации не лучше. Кремлинолог вглядывается в новостную повестку в поисках элитного противоборства. Однако, чтение новостей сопряжено с когнитивными искажениями. Наиболее распространенное из них — это искажение доступности. Джейсон Бреннан приводит хороший пример. В середине десятых медиа в США поняли, что людям нравится читать о похищениях и начали рассказывать о каждом таком случае. Спустя некоторое время публика была уверена, что количество похищений резко повысилось, хотя тенденция была обратной. Механизм прост — когда нам нужно оценить, как часто что-то происходит, мы обращаемся к тому, как часто мы об этом слышим. Также и с кремлинологами: их оценка того или иного феномена сильно зависит от новостной конъюнктуры — они редко обращаются к статистике.

Вторая большая проблема кремлинологии — это ее концептуализация российского режима. Кремлинологи исходят из предположения, что в России сейчас такой режим, в котором элитные группы играют важную роль. Это видно по тем сравнениям, которые используют самые умные из них. Так, Евгений Минченко говорит о «Политбюро 2.0», а Константин Гаазе сравнивает российские элиты с монаршьим двором. Как в партийных режимах, так и в монархиях элиты играют ключевую роль при принятии решений. Эти режимы также обладают высокой степенью институционализации — передача и отправление власти регулируются строгими нормами.

В современной России дела обстоят иначе. Наш режим — персоналистский. Это означает, что ключевые решения принимаются одним человеком. Степень институционализации таких режимов гораздо ниже — существование и толкование норм сильно зависит от воли властителя. Кремлинологи совершают фатальную ошибку уже на уровне своих базовых допущений. В текущем российском режиме элита — это лишь фон для центральной фигуры. Все ключевые события, связанные с этим режимом, объясняются желаниями и убеждениями этой фигуры, а не второстепенными играми башень.

Вместо всего этого кремлинологам следует обучиться социальной науке — она лишена всех описанных выше проблем. Но кремлинолог никогда этого не сделает. Во-первых, это требует интеллектуальных усилий. Вместо этого он может просто читать новости и болтать со своими знакомыми. Во-вторых, «игры башень» очень заходят людям, потому что соответсвуют их интуитивным ожиданиям от политики. Игра престолов гораздо увлекательнее осени патриарха.

BY ДЕПО 24