Я обожаю графические романы, в том числе и без слов. Над одним таким (скажу по секрету), сейчас работаю. Мультик «Поток» (Straume) режиссера из Латвии Гинтса Зилбалодиса, который взял сегодня «Золотой глобус», — тоже похож на «тихий комикс»: полтора часа медитативного времяпрепровождения.
🔸 Мои друзья шутят, что «Поток» — очень, очень латышский мультик. Тут нет ни одного человека — только зверушки — и не произносится ни одного слова. Латышей, при всей их вежливости и эмоциональном интеллекте, общительными и многословными не назовешь. И они правда очень любят природу.
🔸 «Поток» — история про черного кота, который пытается спастись во время всемирного потопа вместе с капибарой, лемуром, собакой и птицей-секретарем. Люди куда-то исчезли, а животные плывут черт знает куда на неком подобии Ноева ковчега, пытаясь ужиться и не погубить друг друга.
🔸 Мультик Зилбалодиса можно интерпретировать максимальным количеством способов. Что в кадре — образ экологической катастрофы или, например, войны? Это животные пытаются спастись от потопа или беженцы? Именно сюжет с его недосказанностью и (в буквальном смысле) текучестью стал козырной картой фильма. Потому что супердетализированной графикой и огромным бюджетом «Поток» похвастаться не может.
🐾 Сам Гинтс говорит, что снимал «Поток» пять лет и посмотрел бесчисленное количество видео с кошечками, чтобы точно передать движения животных.
Что стоит учесть, если решите посмотреть «Поток»: четырехлетний Лев во время фильма смотрел куда угодно, но не на экран. А дети постарше, судя по отзывам родителей, иногда еще неделями боятся «потопа и цунами».
Есть среди моих подписчиков те, кто живут в Латвии? Махните платочком в комментариях, как вам фильм? #кузнецовапосмотрела
🔸 Мои друзья шутят, что «Поток» — очень, очень латышский мультик. Тут нет ни одного человека — только зверушки — и не произносится ни одного слова. Латышей, при всей их вежливости и эмоциональном интеллекте, общительными и многословными не назовешь. И они правда очень любят природу.
🔸 «Поток» — история про черного кота, который пытается спастись во время всемирного потопа вместе с капибарой, лемуром, собакой и птицей-секретарем. Люди куда-то исчезли, а животные плывут черт знает куда на неком подобии Ноева ковчега, пытаясь ужиться и не погубить друг друга.
🔸 Мультик Зилбалодиса можно интерпретировать максимальным количеством способов. Что в кадре — образ экологической катастрофы или, например, войны? Это животные пытаются спастись от потопа или беженцы? Именно сюжет с его недосказанностью и (в буквальном смысле) текучестью стал козырной картой фильма. Потому что супердетализированной графикой и огромным бюджетом «Поток» похвастаться не может.
🐾 Сам Гинтс говорит, что снимал «Поток» пять лет и посмотрел бесчисленное количество видео с кошечками, чтобы точно передать движения животных.
Что стоит учесть, если решите посмотреть «Поток»: четырехлетний Лев во время фильма смотрел куда угодно, но не на экран. А дети постарше, судя по отзывам родителей, иногда еще неделями боятся «потопа и цунами».
Есть среди моих подписчиков те, кто живут в Латвии? Махните платочком в комментариях, как вам фильм? #кузнецовапосмотрела
Ругаюсь немножко на «Дурную кровь» Джоан Роулинг-Роберта Гэлбрейта
1. Зачем писать тысячу страниц, если можно 800?
2. Почему мне приходится так много читать о том, как герои сидят в кафе и (или) писают в туалете?
3. Почему некоторые из многочисленных ответвлений сюжета ведут в тупик?Например, история о девочке, которая видела пропавшую женщину в окне.
4. Почему Корморан и Робин в своем возрасте ведут себя, как дети, и не умеют рассказывать о чувствах?
5. Джоан-Роберт, ты знаешь, что перерабатывать и недосыпать уже не модно, в тренде здоровый образ жизни? Сделай, пожалуйста, в следующих частях героям здоровую рабочую атмосферу и ворк-лайф баланс!
6. Главное: ну почему во всем виноватыманьяки ? Для меня главный кайф детектива — когда убийство раскрывает не только частную историю, но и рассказывает об обществе и экономике — как все это устроено, и что толкает людей к преступлению. У Роулинг же мораль в том, что бывают вот такие злые и нехорошие дяди и тети, которым нравится убивать . Впрочем, отсутствие больших политико-экономических теорий компенсируется в детективе мыслью: порой люди — не те, кем кажутся, а, оценивая их, мы слишком часто руководствуемся опытом и стереотипами.
7. И все-таки оторваться было сложно. Буду слушать следующую часть, The Running Grave, и покупать восьмую часть, когда выйдет.
Читала на английском, он показался вполне перевариваемым. Если, конечно, не считать эпиграфов из английской поэмы XVI века «Королева фей». 🤪 Вот тут, кстати, объяснение всех эпиграфов на английском. #кузнецовапрочитала
1. Зачем писать тысячу страниц, если можно 800?
2. Почему мне приходится так много читать о том, как герои сидят в кафе и (или) писают в туалете?
3. Почему некоторые из многочисленных ответвлений сюжета ведут в тупик?
4. Почему Корморан и Робин в своем возрасте ведут себя, как дети, и не умеют рассказывать о чувствах?
5. Джоан-Роберт, ты знаешь, что перерабатывать и недосыпать уже не модно, в тренде здоровый образ жизни? Сделай, пожалуйста, в следующих частях героям здоровую рабочую атмосферу и ворк-лайф баланс!
6. Главное: ну почему во всем виноваты
7. И все-таки оторваться было сложно. Буду слушать следующую часть, The Running Grave, и покупать восьмую часть, когда выйдет.
Читала на английском, он показался вполне перевариваемым. Если, конечно, не считать эпиграфов из английской поэмы XVI века «Королева фей». 🤪 Вот тут, кстати, объяснение всех эпиграфов на английском. #кузнецовапрочитала
Пять подкастов об отверженных рукописях
Джоан Роулинг, Владимир Набоков, Джеймс Джойс, Стивен Кинг — все они были авторами книг, которые отклоняли издатели или литературные агенты. Собрала подборку подкастов для тех, кто столкнулся с такой же ситуацией и не хочет отчаиваться.
Journey Sixty 6 Американка Дженни Ришер четырнадцать лет шла к публикации книги We Need to Talk: A Memoir About Wealth, где рассказала, как на ее семью свалилось нежданное богатство. Ришер отказали десятки раз, но в конце концов текст вышел в нишевом издательстве Blackstone Publishing.
Ключ к подкасту — понятие «защита»: Ришер доказывает, что надо защищать свою рукопись и до, и после того, как подписали договор с издательством.
Greenleaf Book Group Редактор и маркетолог разбирают причины издательских отказов и бурно рекомендуют вести соцсети, чтобы повысить шансы на успех. В подкасте тоже встречается интересное понятие — «перенаправление». Возможно, отказавшись принять вашу рукопись, издательство перенаправляет ее судьбу в другое, более удачное русло.
Free TLC Podcast Литературный агент Кэтрин Чо призывает относиться к отказам как к обучению, которое помогает узнать, что не нравится издателям в заявке или тексте, и как их изменить.
Fiction Writing Made Easy Простой как мычание подкаст о трех типах отказов. Авторам советуют обратиться к «книжным тренерам», которые помогут прокачать рукопись до нужной кондиции. Эх, в России бы побольше таких!
KN Literary Arts Шесть причин, по которым издатели отказывают авторам нонфикшна. Заявка может быть идеальной, но у издательства в портфеле уже есть подобная книга, или оно знает, что конкуренты готовят что-то похожее.
Rejected Writers’ Club Бонус: целая серия интервью писателей — авторов детективов, исторической прозы, young adult, фэнтези — которые столкнулись отказами, но опубликовались.
Все подкасты в подборке — на английском. На русском есть писательские подкасты, но на эту тему ничего не нашла. #кузнецовапослушала
Джоан Роулинг, Владимир Набоков, Джеймс Джойс, Стивен Кинг — все они были авторами книг, которые отклоняли издатели или литературные агенты. Собрала подборку подкастов для тех, кто столкнулся с такой же ситуацией и не хочет отчаиваться.
Journey Sixty 6 Американка Дженни Ришер четырнадцать лет шла к публикации книги We Need to Talk: A Memoir About Wealth, где рассказала, как на ее семью свалилось нежданное богатство. Ришер отказали десятки раз, но в конце концов текст вышел в нишевом издательстве Blackstone Publishing.
Ключ к подкасту — понятие «защита»: Ришер доказывает, что надо защищать свою рукопись и до, и после того, как подписали договор с издательством.
Greenleaf Book Group Редактор и маркетолог разбирают причины издательских отказов и бурно рекомендуют вести соцсети, чтобы повысить шансы на успех. В подкасте тоже встречается интересное понятие — «перенаправление». Возможно, отказавшись принять вашу рукопись, издательство перенаправляет ее судьбу в другое, более удачное русло.
Free TLC Podcast Литературный агент Кэтрин Чо призывает относиться к отказам как к обучению, которое помогает узнать, что не нравится издателям в заявке или тексте, и как их изменить.
Fiction Writing Made Easy Простой как мычание подкаст о трех типах отказов. Авторам советуют обратиться к «книжным тренерам», которые помогут прокачать рукопись до нужной кондиции. Эх, в России бы побольше таких!
KN Literary Arts Шесть причин, по которым издатели отказывают авторам нонфикшна. Заявка может быть идеальной, но у издательства в портфеле уже есть подобная книга, или оно знает, что конкуренты готовят что-то похожее.
Rejected Writers’ Club Бонус: целая серия интервью писателей — авторов детективов, исторической прозы, young adult, фэнтези — которые столкнулись отказами, но опубликовались.
Все подкасты в подборке — на английском. На русском есть писательские подкасты, но на эту тему ничего не нашла. #кузнецовапослушала
В России закрыли музей ГУЛАГа. Что читать о репрессиях?
Что случилось: В ноябре 2024 года Музей истории ГУЛАГа в Москве приостановил работу. В январе столичный департамент культуры уволил директора музея Романа Романова. А из экспозиции Музея Москвы убрали раздел о репрессиях. Вместо вещей репрессированных остались только мебель и белые стены.
Память о репрессиях старательно вычеркивается из публичного пространства. Но читать о сталинском терроре пока не запретили. Вот три книги, с которых можно начать знакомиться с темой.
Энн Эпплбаум, «ГУЛАГ». Американская историк Энн Эпплбаум писала свою книгу о ГУЛАГе в 1990-е, когда архивы открылись и казалось, что государственный террор остался в прошлом. «ГУЛАГ» рассказывает об истории советских лагерей, но вместе с тем — об опыте и судьбах заключенных: от стратегий выживания в лагере до освобождения или смерти. Книге уже двадцать лет, но лучшего нонфикшна о ГУЛАГе пока не появилось.
Юрий Трифонов, «Дом на набережной». Эта книга интересна стратегией умолчания, которую выбрали для себя и главный герой, и автор. Довоенная Москва, правительственный дом напротив Кремля. Репрессии как бы есть, но их как бы и нет. Дядя главного героя, Вадима Глебова, попал «в заваруху», а потом «был уже на севере и прислал оттуда письмо». Семья хулиганов, избивших друга Глебова, сгинула «неведомо куда, точно их ветром смело». Повесть Трифонова — пример того, как о репрессиях можно было думать и писать в Советском Союзе(и как скоро будем думать и писать мы 😓) .
Юлия Яковлева, «Дети ворона». Цикл «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой рассказывает о сложный исторических событиях XX века подросткам. Рассказывает откровенно, но с необходимыми для возраста «12+» допущениями. Поэтому репрессированных в этом романе забирает не черный воронок, а Черный Ворон — в его царство и отправляются герои, чтобы найти своего отца.
Какой текст о репрессиях для вас самый важный? Напишите в комментариях, а я сделаю еще несколько подборок. #кузнецова_о_травме #подборки
Что случилось: В ноябре 2024 года Музей истории ГУЛАГа в Москве приостановил работу. В январе столичный департамент культуры уволил директора музея Романа Романова. А из экспозиции Музея Москвы убрали раздел о репрессиях. Вместо вещей репрессированных остались только мебель и белые стены.
Память о репрессиях старательно вычеркивается из публичного пространства. Но читать о сталинском терроре пока не запретили. Вот три книги, с которых можно начать знакомиться с темой.
Энн Эпплбаум, «ГУЛАГ». Американская историк Энн Эпплбаум писала свою книгу о ГУЛАГе в 1990-е, когда архивы открылись и казалось, что государственный террор остался в прошлом. «ГУЛАГ» рассказывает об истории советских лагерей, но вместе с тем — об опыте и судьбах заключенных: от стратегий выживания в лагере до освобождения или смерти. Книге уже двадцать лет, но лучшего нонфикшна о ГУЛАГе пока не появилось.
Юрий Трифонов, «Дом на набережной». Эта книга интересна стратегией умолчания, которую выбрали для себя и главный герой, и автор. Довоенная Москва, правительственный дом напротив Кремля. Репрессии как бы есть, но их как бы и нет. Дядя главного героя, Вадима Глебова, попал «в заваруху», а потом «был уже на севере и прислал оттуда письмо». Семья хулиганов, избивших друга Глебова, сгинула «неведомо куда, точно их ветром смело». Повесть Трифонова — пример того, как о репрессиях можно было думать и писать в Советском Союзе
Юлия Яковлева, «Дети ворона». Цикл «Ленинградские сказки» Юлии Яковлевой рассказывает о сложный исторических событиях XX века подросткам. Рассказывает откровенно, но с необходимыми для возраста «12+» допущениями. Поэтому репрессированных в этом романе забирает не черный воронок, а Черный Ворон — в его царство и отправляются герои, чтобы найти своего отца.
Какой текст о репрессиях для вас самый важный? Напишите в комментариях, а я сделаю еще несколько подборок. #кузнецова_о_травме #подборки
Долго не могла взяться за «Табию тридцать два» Алексея Конакова — судя по описаниям и рецензиям, книга казалась слишком публицистичной, даже политизированной. А потом открыла ее, и меня унесло потоком почти набоковской, будто написанной в начале XX века прозы.
Описания не врут: действие происходит в России 2080-х годов, проигравшей войну (какую, автор не указывает, но отмечает, что началась она в 2022-м). Источником всех бед объявили русскую литературу, от которой в России будущего успешно избавились. Место изящной словесности заняли шахматы, а страна превратилась из литературоцентричной в шахматоцентричную. Впрочем, и шахматам грозит глобальная опасность, о которой узнает главный герой, аспирант Кирилл Чимахин.
Главное в этом романе — не о чем, а как написано. Конаков, которому тоже не чуждо увлечение шахматами, в деталях выписывает этот удивительный мир. Особенно хорошо получается шахматная фразеология. Уборщица в университетском коридоре кричит: «Куда прешь? Под ноги за тебя Ботвинник смотреть будет?» Поезд между Москвой и Петербургом ползет «медленно, что твой шатрандж», а фраза «е**сь оно конем» наполняется новым смыслом.
В общем, если вы ждали знака, чтобы прочитать эту книгу, то это он! 🔥#кузнецовапрочитала
Описания не врут: действие происходит в России 2080-х годов, проигравшей войну (какую, автор не указывает, но отмечает, что началась она в 2022-м). Источником всех бед объявили русскую литературу, от которой в России будущего успешно избавились. Место изящной словесности заняли шахматы, а страна превратилась из литературоцентричной в шахматоцентричную. Впрочем, и шахматам грозит глобальная опасность, о которой узнает главный герой, аспирант Кирилл Чимахин.
Главное в этом романе — не о чем, а как написано. Конаков, которому тоже не чуждо увлечение шахматами, в деталях выписывает этот удивительный мир. Особенно хорошо получается шахматная фразеология. Уборщица в университетском коридоре кричит: «Куда прешь? Под ноги за тебя Ботвинник смотреть будет?» Поезд между Москвой и Петербургом ползет «медленно, что твой шатрандж», а фраза «е**сь оно конем» наполняется новым смыслом.
В общем, если вы ждали знака, чтобы прочитать эту книгу, то это он! 🔥#кузнецовапрочитала
Сегодня 27 января — день полного освобождения Ленинграда от блокады
Самое время вытащить из архива спецпроект «Невидимая блокада», который я делала с командой «Фонтанки» семь лет назад, и о котором, как ни странно, ни разу не писала в этом канале! «Невидимая блокада» — это большой рассказ о маленьких блокадных музеях, которые работают в Петербурге. Знаете ли вы, что выставка о блокаде есть в подвалах Исаакиевского собора, а в Московском районе работает целая библиотека книг, выпущенных во время блокады? Всего в списке — больше 30 неочевидных музеев и мест памяти.
А вот тут —
подборка книг о войне и блокаде, где в том числе рассказываю о «Седьмой щелочи» Полины Барсковой и романе итальянского писателя Давида Морозинотто про эвакуацию ленинградских детей.
#кузнецова_о_травме
Самое время вытащить из архива спецпроект «Невидимая блокада», который я делала с командой «Фонтанки» семь лет назад, и о котором, как ни странно, ни разу не писала в этом канале! «Невидимая блокада» — это большой рассказ о маленьких блокадных музеях, которые работают в Петербурге. Знаете ли вы, что выставка о блокаде есть в подвалах Исаакиевского собора, а в Московском районе работает целая библиотека книг, выпущенных во время блокады? Всего в списке — больше 30 неочевидных музеев и мест памяти.
А вот тут —
подборка книг о войне и блокаде, где в том числе рассказываю о «Седьмой щелочи» Полины Барсковой и романе итальянского писателя Давида Морозинотто про эвакуацию ленинградских детей.
#кузнецова_о_травме
ФОНТАНКА.ру - новости Санкт-Петербурга
Невидимая блокада: блокадные музеи, которых нет на карте
В день освобождения Ленинграда от Блокады напоминаем о спецпроекте «Фонтанки», посвященном блокадным музеям.
Литературный нытик
Я обожаю графические романы, в том числе и без слов. Над одним таким (скажу по секрету), сейчас работаю. Мультик «Поток» (Straume) режиссера из Латвии Гинтса Зилбалодиса, который взял сегодня «Золотой глобус», — тоже похож на «тихий комикс»: полтора часа медитативного…
Ура! «Оскар»!!
Люблю латышскую культуру за то, что она нераскрученная и нераспиаренная. Поэтому, изучая ее, всегда чувствуешь себя ловцом жемчуга, будто находишь незамеченные сокровища.
Мне кажется, что-то подобное чувствовали киноакадемики, давая «Оскар» мультику «Поток» латвийского режиссера Гинтса Зилбалодиса.
P.S.: Кстати, вот так Зилбалодис выглядел на церемонии.
Люблю латышскую культуру за то, что она нераскрученная и нераспиаренная. Поэтому, изучая ее, всегда чувствуешь себя ловцом жемчуга, будто находишь незамеченные сокровища.
Мне кажется, что-то подобное чувствовали киноакадемики, давая «Оскар» мультику «Поток» латвийского режиссера Гинтса Зилбалодиса.
P.S.: Кстати, вот так Зилбалодис выглядел на церемонии.
Лет десять назад я зашла в офис издания «Санкт-Петербург.ру» на Петроградке и увидела девушку, которая молотила какой-то текст на компьютере. Это была Настя Семенович, выпускница Академии художеств, которая по странному стечению обстоятельств тогда писала для «Санкт-Петербург.ру» лихие городские репортажи. Например, о том, как поесть в ресторане и не заплатить.
Сейчас Настя как искусствовед пишет для «Фонтанки», Forbes Life, «Ножа», «Горького», в ее портофолио – тексты для Colta.ru, «Т-Ж» и почившего «Батенька, да вы трансформер». Я обожаю их за то, что Настя-критик никогда не ограничивается описанием своего предмета, в ее статьях всегда есть точка зрения и огромная эрудиция. А еще они по-человечески живые, и даже на искусство XVII и XVIII века Настя умеет посмотреть, как на что-то современное, и может об этом пошутить.
О том, что остается за кулисами больших выставочных текстов, Настя пишет в свой канал «Банное барокко». Еще и фотки публикует, а фотографирует она здорово. Сегодня Настя написала о трех любимых книгах – я утащу к себе.
Подписывайтесь, в общем, Настя классная! И не забывайте поддержать авторку донатами.
Сейчас Настя как искусствовед пишет для «Фонтанки», Forbes Life, «Ножа», «Горького», в ее портофолио – тексты для Colta.ru, «Т-Ж» и почившего «Батенька, да вы трансформер». Я обожаю их за то, что Настя-критик никогда не ограничивается описанием своего предмета, в ее статьях всегда есть точка зрения и огромная эрудиция. А еще они по-человечески живые, и даже на искусство XVII и XVIII века Настя умеет посмотреть, как на что-то современное, и может об этом пошутить.
О том, что остается за кулисами больших выставочных текстов, Настя пишет в свой канал «Банное барокко». Еще и фотки публикует, а фотографирует она здорово. Сегодня Настя написала о трех любимых книгах – я утащу к себе.
Подписывайтесь, в общем, Настя классная! И не забывайте поддержать авторку донатами.
Telegram
Банное барокко
Я Настя, тут буквы про визуал (в основном)
По всем вопросам @Nastya_i_ty
Помочь автору
5469 5500 5805 6703 (Сбер)
https://www.tinkoff.ru/cf/20OnFj9B65D
Канал с прозой @nastya_potok
Канал с вином @nastyatempranillo
По всем вопросам @Nastya_i_ty
Помочь автору
5469 5500 5805 6703 (Сбер)
https://www.tinkoff.ru/cf/20OnFj9B65D
Канал с прозой @nastya_potok
Канал с вином @nastyatempranillo
Forwarded from Банное барокко (Anastasiya Semenovich)
Список книг, которые я сейчас читаю для удовольствия – то есть не по работе. Поняла, что уже несколько лет использую популярные книги по истории в качестве замены условному «Гарри Поттеру» и почти не читаю художественную литературу. Наверное это не очень хорошо, но пока ничего не могу с этим сделать.
1. «Поэзия испанского барокко», СПб, издательство «Наука», 2006 год
Никто никогда не вернёт две тысячи шестой год, но книги, изданные девятнадцать лет назад, ещё можно купить в магазине «Науки» на 9-й линии. Магазин похож на волшебную пещеру Аладдина, а «Поэзия испанского барокко» стоит 320 рублей. Конечно, это переводы (боюсь представить, насколько надо знать испанский и латынь, чтобы читать Луиса де Гонгору-и-Арготе в оригинале), поэтому мне не хватает ощущений от языка – «веса» слов, понимания регистра, возможности «потрогать» и попробовать строчки на вкус. Какой ритм, синтаксис, оттенки смыслов, насколько массивные или летучие, скруглённые или заострённые звуки?
Но и в переводах есть знакомое сочетание удали, горечи, широты души и скорби. Испанской поэзии свойственна многоэтажная рефлексия под шутовской маской и, с другой стороны, безоглядный романтизм (до, собственно, романтизма); торжественность, исходящая от внутренней стати – такое невозможно имитировать или «заблюрить» переводом.
Рекомендую читать, посмотрев «Капитана Алатристе» – очень красивый фильм по романам Артуро Переса-Реверте. Арагорн в мире, будто написанном Сурбараном, любуется работами Веласкеса и иногда общается с Хавьером Камарой в роли Оливареса (вы можете знать актёра по «Молодому/Новому папе»). Парик с торчащей чёлкой – это, конечно, фиаско, и я катастрофически не воспринимаю актёра в образе Оливареса после роли в великом фильме Альмодовара «Я очень возбуждён». Но для понимания вайба испанского «золотого века» «Капитан» хорош.
2. Джон Джулиус Норвич, «История папства», АСТ, 2014
Освоив «Венецию. Историю от основания города до падения республики», я заметила, что чтение истории в популярном изложении Норвича благотворно влияет на режим сна и настроение. Его приятно переводят на русский язык, а ироничные примечания переводчика с указаниями на неточности просто шедевры, считаю, такие издания – настоящий перформанс и отличная вселенная для внутренней эмиграции. У меня не сложились отношения с играми, да и сериалы настолько не захватывают, а вот популярная история – да, я прямо чувствую, с каким кайфом работает воображение и как полезно на пару часов убедить мозг, что мы не в России 2025 года, а где-то в Средиземноморье в разгар Средневековья. Норвич к тому же пишет кинематографично, книга состоит как будто из сотни небольших сценариев, которые при желании можно додумать, ещё раз скажу, что это отличное представление.
3. Борис Акунин (Минюст считает его иноагентом). «Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия». АСТ, 2013
В какой-то момент решила начать с начала, хотя мне морально тяжело заглядывать в историю России – воспринимать её как фэнтези про Венецианскую республику или анекдоты про епископов Рима я не могу, поэтому даже с учётом размеренного и приятно укачивающего русского языка автора «История Российского государства» идёт не так легко, как хотелось бы. К истории России я отношусь критичнее, мозг генерирует вопросы, а в режиме «круизного» чтения я от него этого не жду. Пока не знаю, что с этим делать.
И не знаю, как точнее сказать о потребности в настоящей хорошей литературе. Везде, простите, сраный фикшен, понимаю что специфика производства и потребления текстов сейчас такова, что литературе в ней нет места – нужно нечто, которое мозг переварит фоново без особой концентрации, и вот очень бесят эти бесконечные плохие водянистые и, главное, бессмысленные абзацы.
1. «Поэзия испанского барокко», СПб, издательство «Наука», 2006 год
Никто никогда не вернёт две тысячи шестой год, но книги, изданные девятнадцать лет назад, ещё можно купить в магазине «Науки» на 9-й линии. Магазин похож на волшебную пещеру Аладдина, а «Поэзия испанского барокко» стоит 320 рублей. Конечно, это переводы (боюсь представить, насколько надо знать испанский и латынь, чтобы читать Луиса де Гонгору-и-Арготе в оригинале), поэтому мне не хватает ощущений от языка – «веса» слов, понимания регистра, возможности «потрогать» и попробовать строчки на вкус. Какой ритм, синтаксис, оттенки смыслов, насколько массивные или летучие, скруглённые или заострённые звуки?
Но и в переводах есть знакомое сочетание удали, горечи, широты души и скорби. Испанской поэзии свойственна многоэтажная рефлексия под шутовской маской и, с другой стороны, безоглядный романтизм (до, собственно, романтизма); торжественность, исходящая от внутренней стати – такое невозможно имитировать или «заблюрить» переводом.
Рекомендую читать, посмотрев «Капитана Алатристе» – очень красивый фильм по романам Артуро Переса-Реверте. Арагорн в мире, будто написанном Сурбараном, любуется работами Веласкеса и иногда общается с Хавьером Камарой в роли Оливареса (вы можете знать актёра по «Молодому/Новому папе»). Парик с торчащей чёлкой – это, конечно, фиаско, и я катастрофически не воспринимаю актёра в образе Оливареса после роли в великом фильме Альмодовара «Я очень возбуждён». Но для понимания вайба испанского «золотого века» «Капитан» хорош.
2. Джон Джулиус Норвич, «История папства», АСТ, 2014
Освоив «Венецию. Историю от основания города до падения республики», я заметила, что чтение истории в популярном изложении Норвича благотворно влияет на режим сна и настроение. Его приятно переводят на русский язык, а ироничные примечания переводчика с указаниями на неточности просто шедевры, считаю, такие издания – настоящий перформанс и отличная вселенная для внутренней эмиграции. У меня не сложились отношения с играми, да и сериалы настолько не захватывают, а вот популярная история – да, я прямо чувствую, с каким кайфом работает воображение и как полезно на пару часов убедить мозг, что мы не в России 2025 года, а где-то в Средиземноморье в разгар Средневековья. Норвич к тому же пишет кинематографично, книга состоит как будто из сотни небольших сценариев, которые при желании можно додумать, ещё раз скажу, что это отличное представление.
3. Борис Акунин (Минюст считает его иноагентом). «Часть Европы. История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия». АСТ, 2013
В какой-то момент решила начать с начала, хотя мне морально тяжело заглядывать в историю России – воспринимать её как фэнтези про Венецианскую республику или анекдоты про епископов Рима я не могу, поэтому даже с учётом размеренного и приятно укачивающего русского языка автора «История Российского государства» идёт не так легко, как хотелось бы. К истории России я отношусь критичнее, мозг генерирует вопросы, а в режиме «круизного» чтения я от него этого не жду. Пока не знаю, что с этим делать.
И не знаю, как точнее сказать о потребности в настоящей хорошей литературе. Везде, простите, сраный фикшен, понимаю что специфика производства и потребления текстов сейчас такова, что литературе в ней нет места – нужно нечто, которое мозг переварит фоново без особой концентрации, и вот очень бесят эти бесконечные плохие водянистые и, главное, бессмысленные абзацы.