Закон о добровольной эвтаназии в Москве и Подмосковье превратил в подводные кладбища столичные реки и озера: самым популярным способом самоубийства почему-то стало именно утопление. Уже зайдя в воду, Мара́ («Марату его имя нравилось, но не целиком, поэтому он предпочитал, чтобы произносили на французский манер») пишет последние слова случайно выбранному контакту в соцсети. Им оказывается Лиза, слепнущая в психбольнице: после смерти младшего брата, в которой она винит себя, родители сдали ее в «санаторий». У них начинается роман, который кончится ничем — лишь пара дней вместе, несколько поцелуев и один минет.
При желании в «Секции плавания для пьющих в одиночестве» Саши Карина можно попытаться увидеть «русского Мураками»: из-за книг японца, отметившего намедни 75-летие, молодой москвич «впервые задумался о крупной прозе». Хотя у меня этого желания не возникло, скорее, стало печально — не из-за сюжета, а потому что текст крайне плохой. Может, конечно, просто не случился мэтч. Не повод топиться, в любом случае.
Закон о добровольной эвтаназии в Москве и Подмосковье превратил в подводные кладбища столичные реки и озера: самым популярным способом самоубийства почему-то стало именно утопление. Уже зайдя в воду, Мара́ («Марату его имя нравилось, но не целиком, поэтому он предпочитал, чтобы произносили на французский манер») пишет последние слова случайно выбранному контакту в соцсети. Им оказывается Лиза, слепнущая в психбольнице: после смерти младшего брата, в которой она винит себя, родители сдали ее в «санаторий». У них начинается роман, который кончится ничем — лишь пара дней вместе, несколько поцелуев и один минет.
При желании в «Секции плавания для пьющих в одиночестве» Саши Карина можно попытаться увидеть «русского Мураками»: из-за книг японца, отметившего намедни 75-летие, молодой москвич «впервые задумался о крупной прозе». Хотя у меня этого желания не возникло, скорее, стало печально — не из-за сюжета, а потому что текст крайне плохой. Может, конечно, просто не случился мэтч. Не повод топиться, в любом случае.
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market.
from tw
