Экологическая осознанность Пророка ﷺ
В исламском праве источниками законодательства являются не только слова Пророка Мухаммада ﷺ, но и его действия, молчаливое одобрение, а также его личные качества.
Рассматривая жизнь Пророка ﷺ через экологическую призму, становится очевидным, что его понимание окружающей среды не сводилось к восприятию её как внешнего мира, отделённого от человеческого существования. Напротив, он видел в ней неотъемлемую и взаимодополняющую часть целостной божественной системы. Все живые существа обладают реальным существованием, во многом схожим с человеческим. Когда Пророк ﷺ молил Аллаха о помощи и милости для животных, деревьев и других элементов природы, он делал это из глубокого осознания того, что Божья милость скорее проявится к слабым и беззащитным, чем к сильным и высокомерным.
В условиях жаркого климата вода столь же важна, как сама жизнь, особенно в регионах с редкими дождями. Мухаммад ﷺ рассматривал дождь как дар Божий, который ниспосылается людям, даже если они мало заслужили его. Дождь — это милость Творца для земли и её безмолвных, уязвимых созданий. Пророк ﷺ говорил: «Если бы не животные, о люди, у вас не было бы дождя» (Ibn Mājah. Sunan Ibn Mājah, 2, 133).
Также передаётся, что Мухаммад ﷺ сказал: «Тому, кто вырастит растение или дерево, плодами которого насытятся птица, человек или животное, будет записано благодеяние» (Muḥammad al-Bukhārī. Al-Jāmiʿ al-ṣaḥīḥ, 3, 66). Один из наиболее глубоких хадисов, отражающих экологическую осознанность, гласит: «О люди, будьте милосердны к тем, кто на земле, и к вам проявит Милость Тот, Кто на небесах» (Abū ʿĪsā at-Tirmidhī. Jami', 1924).
(Mūʼil Yūsuf ʻIzz al-Dīn. The environmental dimensions of Islam)
В исламском праве источниками законодательства являются не только слова Пророка Мухаммада ﷺ, но и его действия, молчаливое одобрение, а также его личные качества.
Рассматривая жизнь Пророка ﷺ через экологическую призму, становится очевидным, что его понимание окружающей среды не сводилось к восприятию её как внешнего мира, отделённого от человеческого существования. Напротив, он видел в ней неотъемлемую и взаимодополняющую часть целостной божественной системы. Все живые существа обладают реальным существованием, во многом схожим с человеческим. Когда Пророк ﷺ молил Аллаха о помощи и милости для животных, деревьев и других элементов природы, он делал это из глубокого осознания того, что Божья милость скорее проявится к слабым и беззащитным, чем к сильным и высокомерным.
В условиях жаркого климата вода столь же важна, как сама жизнь, особенно в регионах с редкими дождями. Мухаммад ﷺ рассматривал дождь как дар Божий, который ниспосылается людям, даже если они мало заслужили его. Дождь — это милость Творца для земли и её безмолвных, уязвимых созданий. Пророк ﷺ говорил: «Если бы не животные, о люди, у вас не было бы дождя» (Ibn Mājah. Sunan Ibn Mājah, 2, 133).
Также передаётся, что Мухаммад ﷺ сказал: «Тому, кто вырастит растение или дерево, плодами которого насытятся птица, человек или животное, будет записано благодеяние» (Muḥammad al-Bukhārī. Al-Jāmiʿ al-ṣaḥīḥ, 3, 66). Один из наиболее глубоких хадисов, отражающих экологическую осознанность, гласит: «О люди, будьте милосердны к тем, кто на земле, и к вам проявит Милость Тот, Кто на небесах» (Abū ʿĪsā at-Tirmidhī. Jami', 1924).
(Mūʼil Yūsuf ʻIzz al-Dīn. The environmental dimensions of Islam)
Для тех, кто по какой-то причине до сих пор считает экологизм, включающий устойчивое (пермакультурное) земледелие, — причудой «хиппи» и «нефоров» от Ислама.
«Hijra Permaculture Autonomie» — это, как пишет Жан-Луи Дени, «un mode de vie musulman éco-responsable basé sur la permaculture et l'autonomie», то есть «экологически ответственный мусульманский образ жизни, основанный на пермакультуре и автономности».
⠀
«Hijra Permaculture Autonomie» — это, как пишет Жан-Луи Дени, «un mode de vie musulman éco-responsable basé sur la permaculture et l'autonomie», то есть «экологически ответственный мусульманский образ жизни, основанный на пермакультуре и автономности».
⠀
Telegram
зелёный человек
🇦🇫🐪Жан-Луи Дени: Бельгиец, джихадист, эко-активист и создатель пермакультурного проекта в Афганистане
Вы знаете, что Мэд любит рассказывать вам истории о ярких персонажах. И сегодня с нами Жан-Луи Дени, он же Абу Сара, он же Абу Яхья - часто фигурировал…
Вы знаете, что Мэд любит рассказывать вам истории о ярких персонажах. И сегодня с нами Жан-Луи Дени, он же Абу Сара, он же Абу Яхья - часто фигурировал…
Forwarded from Mad Mullah
Вы знаете, что Мэд любит рассказывать вам истории о ярких персонажах. И сегодня с нами Жан-Луи Дени, он же Абу Сара, он же Абу Яхья - часто фигурировал в отчетах спецслужб ЕС за последнее десятилетие, как "видный рекрутер джихадистов для участия в сирийской войне". В 2016-м году Жан-Луи был приговорен сначала к 10 годам лишения свободы, но вышел на свободу досрочно в 2018-м году. В последние годы он начал сбор денег на создание экологической мусульманской деревни под названием «Hijra Permaculture Autonomie», которую он хотел создать сначала в Бенине и Индонезии, где его арестовывали и депортировали.
Однако, осенью 24-го года он сообщил, что покинул Сирию и переехал в Исламский Эмират Афганистан. В серии видеороликов он говорит, что продолжит этот проект в Афганистане, где он может чувствовать себя в безопасности.
"Я всегда хотел лишь жить по законам Аллаха, как я живу здесь сейчас, а не закладывать бомбы и убивать людей" - говорит он, отвечая на вопросы критиков о его судимости.
Думаю, что Hijra Permaculture Autonomie имеет все шансы стать одним из самых ярких и необычных проектов в современном Афганистане.
А если вы хотите почитать подробнее о том, что такое пермакультура, а также узнать о более мейнстримных примерах мусульманского эко-активизма (этот канал больше по таким вот маргиналам-радикалам как Жан-Луи) - советую вам подписаться на канал зелёный человек.
@mad_mullah
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
YouTube
HPA Plante 150 Arbres dans la Cour d'une École d'une Region en Difficulté : Un Geste pour L'avenir
HPA s’engage en plantant 150 arbres dans une école située dans une région en difficulté alimentaire. 20 plaques ont également été posées pour marquer cet acte symbolique.
Une action durable, pleine d’espoir pour les générations futures.
Payer votre Arbre…
Une action durable, pleine d’espoir pour les générations futures.
Payer votre Arbre…
«Для Пророка сей мир погружён в прославление Аллаха»
Точно так же, как для Пророка ﷺ сей мир
Погружён в прославление [Аллаха]¹, для нас он — несмышлён.
В его глазах этот мир полон любви и щедрости,
А для глаз других он кажется косным и безжизненным.
И горы, и долы² в его глазах [пребывают] в быстром движении;
Он слышит тонкую речь³ дёрна и камней⁴.
Для простолюдина всё это затвердело и мертво⁵;
Никогда я не видел более поразительной завесы слепоты.
(Jalāl ad-Dīn Muhammad Rūmī. Masnavi-i Ma'navi, 4/3532-3535)
¹ «Его славят семь небес, земля и те, кто на них»
² «Среди [камней] есть такие, которые падают от страха перед Аллахом»
³ «У каждой сотворенной вещи есть особая речь, которой ее обучил Бог»
⁴ «Камешки, которые он держал в руке, восхваляли его»
⁵ «Все во Вселенной на самом деле живое, но жизнь большинства вещей скрыта от нашего взора»
Точно так же, как для Пророка ﷺ сей мир
Погружён в прославление [Аллаха]¹, для нас он — несмышлён.
В его глазах этот мир полон любви и щедрости,
А для глаз других он кажется косным и безжизненным.
И горы, и долы² в его глазах [пребывают] в быстром движении;
Он слышит тонкую речь³ дёрна и камней⁴.
Для простолюдина всё это затвердело и мертво⁵;
Никогда я не видел более поразительной завесы слепоты.
(Jalāl ad-Dīn Muhammad Rūmī. Masnavi-i Ma'navi, 4/3532-3535)
¹ «Его славят семь небес, земля и те, кто на них»
² «Среди [камней] есть такие, которые падают от страха перед Аллахом»
³ «У каждой сотворенной вещи есть особая речь, которой ее обучил Бог»
⁴ «Камешки, которые он держал в руке, восхваляли его»
⁵ «Все во Вселенной на самом деле живое, но жизнь большинства вещей скрыта от нашего взора»
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
«Зелёная пустыня»
Эвкалипт — экзотический вид дерева, эндемичный только для некоторых районов Австралии, но сегодня он доминирует на плантациях по всему миру. Бразилия в настоящее время занимает первое место в мире по экспорту и производству эвкалиптовых круглых лесоматериалов и целлюлозы.
Эвкалиптовые плантации в Бразилии и других регионах экологически очень вредны, поскольку они поглощают огромное количество воды, поддерживают очень низкое разнообразие флоры и фауны и требуют большого количества пестицидов и удобрений. В отличие от местных лесов, они нарушают гидрологический цикл, сильно сокращают биоразнообразие и не производят продуктов питания. Местные жители называют эти плантации «зелеными пустынями», поскольку в них нет жизни.
Проблемы, связанные с эвкалиптовыми плантациями:
Вырубка естественных лесов
Вырубка естественных джунглей для создания эвкалиптовых плантаций приводит к потере биоразнообразия. Джунгли являются домом для множества видов растений и животных, многие из которых уникальны для этих экосистем. Утрата лесов уменьшает углеродные поглотители, что усиливает парниковый эффект и способствует глобальному потеплению.
Истощение почвы
Эвкалипт обладает высокой скоростью роста и потребляет большое количество воды и питательных веществ из почвы. Это приводит к деградации почвы, снижению ее плодородия и способности поддерживать другую растительность в будущем. После нескольких циклов посадки эвкалипта почва может стать практически непригодной для других видов растений.
Проблемы с водными ресурсами
Эвкалиптовые деревья потребляют много воды, что может привести к понижению уровня грунтовых вод и высыханию местных водоемов. Это негативно влияет на доступность воды для местных сообществ и дикой природы. Снижение водных ресурсов также может привести к ухудшению качества воды и уменьшению её доступности для сельского хозяйства.
Социально-экономические последствия
Создание монокультурных плантаций может привести к вытеснению местных сообществ и фермеров, которые зависят от лесных ресурсов для своего существования. Рабочие места на эвкалиптовых плантациях часто бывают временными и низкооплачиваемыми, что не способствует долгосрочному экономическому развитию регионов.
Экологическая устойчивость
Монокультурные плантации уязвимы к вредителям и болезням, что может привести к массовым потерям деревьев и снижению их производительности. Отсутствие разнообразия растений делает экосистему менее устойчивой к изменениям климата и другим экологическим стрессам.
Объемы и масштабы
На данный момент точные данные о площади эвкалиптовых плантаций в мире варьируются, но они широко распространены в Бразилии, Малайзии, Индонезии, Индии, Южной Африке и других странах. В Бразилии площадь эвкалиптовых плантаций оценивается примерно в 5-7 миллионов гектаров. Мировая площадь может достигать 20 миллионов гектаров и более.
Последствия и меры по смягчению
Для смягчения негативных последствий эвкалиптовых плантаций необходимо применять более устойчивые практики лесоводства:
• Создание смешанных лесопосадок вместо монокультур.
• Регенерация естественных лесов и внедрение агролесоводства.
• Внедрение более эффективных методов управления водными ресурсами.
• Защита прав местных сообществ и их участие в принятии решений о земельном использовании.
Статьи и научные исследования
• «Inhibitory effects of Eucalyptus globulus on understorey plant growth and species richness are greater in non-native regions»;
• «Effects of Essential Oils from Eucalyptus globulus Leaves on Soil Organisms Involved in Leaf Degradation»;
• «Effects of eucalyptus plantations on avian and herb species richness and composition in North-West Spain»;
• «Eucalyptus plantation reduces diversity and disrupts predator-prey correlations of soil invertebrates within Atlantic Forest»;
• «Eucalyptus expansion worsens droughts and fires in Brazil’s Cerrado, conservationists say»;
• «Indigenous Peoples, Afro-descendants, and peasant farmers resist “green deserts” in Brazil».
Эвкалипт — экзотический вид дерева, эндемичный только для некоторых районов Австралии, но сегодня он доминирует на плантациях по всему миру. Бразилия в настоящее время занимает первое место в мире по экспорту и производству эвкалиптовых круглых лесоматериалов и целлюлозы.
Эвкалиптовые плантации в Бразилии и других регионах экологически очень вредны, поскольку они поглощают огромное количество воды, поддерживают очень низкое разнообразие флоры и фауны и требуют большого количества пестицидов и удобрений. В отличие от местных лесов, они нарушают гидрологический цикл, сильно сокращают биоразнообразие и не производят продуктов питания. Местные жители называют эти плантации «зелеными пустынями», поскольку в них нет жизни.
Проблемы, связанные с эвкалиптовыми плантациями:
Вырубка естественных лесов
Вырубка естественных джунглей для создания эвкалиптовых плантаций приводит к потере биоразнообразия. Джунгли являются домом для множества видов растений и животных, многие из которых уникальны для этих экосистем. Утрата лесов уменьшает углеродные поглотители, что усиливает парниковый эффект и способствует глобальному потеплению.
Истощение почвы
Эвкалипт обладает высокой скоростью роста и потребляет большое количество воды и питательных веществ из почвы. Это приводит к деградации почвы, снижению ее плодородия и способности поддерживать другую растительность в будущем. После нескольких циклов посадки эвкалипта почва может стать практически непригодной для других видов растений.
Проблемы с водными ресурсами
Эвкалиптовые деревья потребляют много воды, что может привести к понижению уровня грунтовых вод и высыханию местных водоемов. Это негативно влияет на доступность воды для местных сообществ и дикой природы. Снижение водных ресурсов также может привести к ухудшению качества воды и уменьшению её доступности для сельского хозяйства.
Социально-экономические последствия
Создание монокультурных плантаций может привести к вытеснению местных сообществ и фермеров, которые зависят от лесных ресурсов для своего существования. Рабочие места на эвкалиптовых плантациях часто бывают временными и низкооплачиваемыми, что не способствует долгосрочному экономическому развитию регионов.
Экологическая устойчивость
Монокультурные плантации уязвимы к вредителям и болезням, что может привести к массовым потерям деревьев и снижению их производительности. Отсутствие разнообразия растений делает экосистему менее устойчивой к изменениям климата и другим экологическим стрессам.
Объемы и масштабы
На данный момент точные данные о площади эвкалиптовых плантаций в мире варьируются, но они широко распространены в Бразилии, Малайзии, Индонезии, Индии, Южной Африке и других странах. В Бразилии площадь эвкалиптовых плантаций оценивается примерно в 5-7 миллионов гектаров. Мировая площадь может достигать 20 миллионов гектаров и более.
Последствия и меры по смягчению
Для смягчения негативных последствий эвкалиптовых плантаций необходимо применять более устойчивые практики лесоводства:
• Создание смешанных лесопосадок вместо монокультур.
• Регенерация естественных лесов и внедрение агролесоводства.
• Внедрение более эффективных методов управления водными ресурсами.
• Защита прав местных сообществ и их участие в принятии решений о земельном использовании.
Статьи и научные исследования
• «Inhibitory effects of Eucalyptus globulus on understorey plant growth and species richness are greater in non-native regions»;
• «Effects of Essential Oils from Eucalyptus globulus Leaves on Soil Organisms Involved in Leaf Degradation»;
• «Effects of eucalyptus plantations on avian and herb species richness and composition in North-West Spain»;
• «Eucalyptus plantation reduces diversity and disrupts predator-prey correlations of soil invertebrates within Atlantic Forest»;
• «Eucalyptus expansion worsens droughts and fires in Brazil’s Cerrado, conservationists say»;
• «Indigenous Peoples, Afro-descendants, and peasant farmers resist “green deserts” in Brazil».
Якоб_фон_Икскюль_Путешествие_в_окружающие_миры_животных_и_людей.epub
13.3 MB
«У каждой формы жизни есть своя особая сцена, не менее реальная, чем особое положение человека»
Как предложил Якоб Иоганн фон Икскюль (ум. 1944), мы должны выделить индивидуальное пространство и время для каждого живого существа, которые могут казаться невидимыми для Другого. Таким образом,
«было бы ошибкой думать, что мир людей представляет собой общую сцену для всех форм жизни. У каждой формы жизни есть своя особая сцена, не менее реальная, чем особое положение человека. <...> Благодаря этому пониманию мы получаем совершенно новый взгляд на вселенную: она состоит не из одного мыльного пузыря, который мы выдуваем за пределы нашего горизонта в бесконечность, а из бесчисленных миллионов узко ограниченных мыльных пузырей, которые накладываются друг на друга и пересекаются повсюду» (von Uexküll 1931, 391).
Тем самым, мы разделяем мир с Другим в интерсубъективном сообществе, продолжая уважать Другого в его индивидуальности. Каждый становится «субъектом» в своем мире и реальности, и никто не имеет преимущества или гегемонистской власти в отношении интерпретации своего собственного мира или власти определения. С богословской точки зрения, основное внимание уделяется тому факту, что каждое живое существо связано общим фактом своего сотворения. Более того, этот общий факт (или знаменатель) требует разделения общего мира. Разделение мира становится императивом, который не зависит от того, как этот мир воспринимается. «Обойти Другого невозможно. <...> Другого нельзя игнорировать. Куда бы человек ни смотрел, именно Другой приводит его к самому себе» (Marten 1988, 7). Встречи происходят и, следовательно, отношения формируются независимо от вопроса о когнитивных способностях или онтологии бытия. Тот факт, что Другой существует, делает его неизбежной озабоченностью для меня. Понимание друг друга, таким образом, не обязательно означает, что коммуникация должна происходить в форме артикулированного языка. Поэтому мы должны избавиться от этого жесткого понимания коммуникации и подчиниться феноменологическому взгляду на это повествование. В случае с рассказом о Сулаймане можно допустить иной способ прочтения повествования: способ, который означает понимание языков (животных) не во внешнем смысле (семантическом), а скорее с точки зрения сущностной артикуляции соответствующего животного. Понимание языка животных или соответствующего животного подразумевает, таким образом, этический компонент: не столько сам язык, сколько само животное понимается через признание его тем, для чего предназначено его существование. Когда животное говорит, оно выражает своё собственное определение бытия и хочет быть понятым как таковое. Таким образом, феноменологическое рассмотрение животных как бытия-вместе может открыть этическое измерение текстов, способное изменить наш взгляд на проявление животных и тем самым расширить пространство для справедливости по отношению к животным.
(Asmaa El Maaroufi. Towards an Ethic of Being-With. An Islamic-Phenomenological Perspective on Human-Animal Encounters)
Как предложил Якоб Иоганн фон Икскюль (ум. 1944), мы должны выделить индивидуальное пространство и время для каждого живого существа, которые могут казаться невидимыми для Другого. Таким образом,
«было бы ошибкой думать, что мир людей представляет собой общую сцену для всех форм жизни. У каждой формы жизни есть своя особая сцена, не менее реальная, чем особое положение человека. <...> Благодаря этому пониманию мы получаем совершенно новый взгляд на вселенную: она состоит не из одного мыльного пузыря, который мы выдуваем за пределы нашего горизонта в бесконечность, а из бесчисленных миллионов узко ограниченных мыльных пузырей, которые накладываются друг на друга и пересекаются повсюду» (von Uexküll 1931, 391).
Тем самым, мы разделяем мир с Другим в интерсубъективном сообществе, продолжая уважать Другого в его индивидуальности. Каждый становится «субъектом» в своем мире и реальности, и никто не имеет преимущества или гегемонистской власти в отношении интерпретации своего собственного мира или власти определения. С богословской точки зрения, основное внимание уделяется тому факту, что каждое живое существо связано общим фактом своего сотворения. Более того, этот общий факт (или знаменатель) требует разделения общего мира. Разделение мира становится императивом, который не зависит от того, как этот мир воспринимается. «Обойти Другого невозможно. <...> Другого нельзя игнорировать. Куда бы человек ни смотрел, именно Другой приводит его к самому себе» (Marten 1988, 7). Встречи происходят и, следовательно, отношения формируются независимо от вопроса о когнитивных способностях или онтологии бытия. Тот факт, что Другой существует, делает его неизбежной озабоченностью для меня. Понимание друг друга, таким образом, не обязательно означает, что коммуникация должна происходить в форме артикулированного языка. Поэтому мы должны избавиться от этого жесткого понимания коммуникации и подчиниться феноменологическому взгляду на это повествование. В случае с рассказом о Сулаймане можно допустить иной способ прочтения повествования: способ, который означает понимание языков (животных) не во внешнем смысле (семантическом), а скорее с точки зрения сущностной артикуляции соответствующего животного. Понимание языка животных или соответствующего животного подразумевает, таким образом, этический компонент: не столько сам язык, сколько само животное понимается через признание его тем, для чего предназначено его существование. Когда животное говорит, оно выражает своё собственное определение бытия и хочет быть понятым как таковое. Таким образом, феноменологическое рассмотрение животных как бытия-вместе может открыть этическое измерение текстов, способное изменить наш взгляд на проявление животных и тем самым расширить пространство для справедливости по отношению к животным.
(Asmaa El Maaroufi. Towards an Ethic of Being-With. An Islamic-Phenomenological Perspective on Human-Animal Encounters)
«Капитализм как религия является превращением бытия в руины»
Деньги буквально жгут карман банкира — он вынужден постоянно их вкладывать, инвестировать во всё более масштабные проекты и схемы. И каждый раз, оборачиваясь, он видит ещё больше средств, которым нужно найти применение. Помните идею бесконечного роста? Он лихорадочно придумывает новые иллюзорные проекты, чтобы поглотить эти иллюзорные деньги.
Экологическое равновесие — непозволительная роскошь для банкира. Его это даже не волнует. Ему нужна краткосрочная прибыль, а не долгосрочный баланс. Система должна выжить. Ну и что, если кого-то выселят, погибнет пара тюленей или где-то случится локальное загрязнение? Может, ликвидация последствий станет новым прибыльным делом — вдруг он успеет вложиться и в это.
Он раб собственной системы, машина управляет им. Он обязан поддерживать круговорот денег, не останавливать их движение. Это необходимость, безжалостная и всепоглощающая мотивация. Как точка на экране телевизора: если она движется с нужной скоростью, все видят целую картинку — иллюзия работает. Остановится — всё рухнет.
Ведь, по сути, это система веры. Она функционирует, потому что все в неё верят. Верят в деньги, банки, личности, политику, обещания и ложь. И эта вера даёт им власть.
(Abdalhamid Evans. «Where Does the Buck Stop?» in «Banking — The root cause of the injustices of our time»)
В настоящем уже стали заметными три черты религиозной структуры капитализма. Во–первых, капитализм — это чистая религия культа, возможно, самая радикальная из всех, что существовали доныне. Все, что в нем есть, имеет смысл только в непосредственном отношении к этому культу, он не имеет особой догматики, особой теологии. Утилитаризм с этой точки зрения приобретает свою религиозную окраску. Со сращиванием с культом связана вторая черта капитализма — перманентная длительность культа. Капитализм — это отправление некоего культа sans trêve et sans merci (фр. «Без передышки и снисхождения»). Нет ни одного «буднего» дня, нет дня, который не был бы праздничным — в пугающем смысле развертывания всех помпезных священнодействий, крайнего напряжения радений. В–третьих, этот культ наделяет виной. Капитализм, возможно, первый случай не искупающего, но наделяющего виной культа. Именно здесь начинается обвальное и чудовищное движение, в которое вовлекается эта религиозная система. Безмерное сознание вины, которое не знает искупления, устремляется к этому культу не для того, чтобы искупить вину, а для того, чтобы сделать ее универсальной, вбить в голову это сознание. <...> В том и состоит историческая неслыханность капитализма, что религия больше не является преобразованием бытия, но есть его разрушение, превращение в руины (Zertrümmerung) [Следует отметить, что термин Zertrümmerung (раздробление, расщепление, превращение в развалины, руины) появляется в тезисе IX знаменитого текста «О понятии истории» (1939), согласно которому прогресс оставляет за собой руины (Trümmern). Капитализм (как религия), таким образом, есть «руина бытия» — прим. пер.].
(Walter Benjamin. Kapitalismus als Religion)
Передаётся от Умара ибн аль-Хаттаба, да будет доволен им Аллах, в «Муснаде аль-Фирдаус» ад-Дайлами: «Аллах любит правителей, которые водятся с людьми знания, но Он ненавидит людей знания, которые водятся с правителями, потому что когда люди знания водятся с правителями, они начинают желать мира сего, а когда правители водятся с людьми знания, они начинают желать мира иного».
В наше время банкиры и финансисты являются новыми правителями земли. Поэтому ученые, которые водятся с ними, ненавистны Аллаху вдвойне, потому, что банковское дело, будь оно «исламским» или нет, является абсолютно ростовщическим.
(Abdassamad Clarke)
Деньги буквально жгут карман банкира — он вынужден постоянно их вкладывать, инвестировать во всё более масштабные проекты и схемы. И каждый раз, оборачиваясь, он видит ещё больше средств, которым нужно найти применение. Помните идею бесконечного роста? Он лихорадочно придумывает новые иллюзорные проекты, чтобы поглотить эти иллюзорные деньги.
Экологическое равновесие — непозволительная роскошь для банкира. Его это даже не волнует. Ему нужна краткосрочная прибыль, а не долгосрочный баланс. Система должна выжить. Ну и что, если кого-то выселят, погибнет пара тюленей или где-то случится локальное загрязнение? Может, ликвидация последствий станет новым прибыльным делом — вдруг он успеет вложиться и в это.
Он раб собственной системы, машина управляет им. Он обязан поддерживать круговорот денег, не останавливать их движение. Это необходимость, безжалостная и всепоглощающая мотивация. Как точка на экране телевизора: если она движется с нужной скоростью, все видят целую картинку — иллюзия работает. Остановится — всё рухнет.
Ведь, по сути, это система веры. Она функционирует, потому что все в неё верят. Верят в деньги, банки, личности, политику, обещания и ложь. И эта вера даёт им власть.
(Abdalhamid Evans. «Where Does the Buck Stop?» in «Banking — The root cause of the injustices of our time»)
В настоящем уже стали заметными три черты религиозной структуры капитализма. Во–первых, капитализм — это чистая религия культа, возможно, самая радикальная из всех, что существовали доныне. Все, что в нем есть, имеет смысл только в непосредственном отношении к этому культу, он не имеет особой догматики, особой теологии. Утилитаризм с этой точки зрения приобретает свою религиозную окраску. Со сращиванием с культом связана вторая черта капитализма — перманентная длительность культа. Капитализм — это отправление некоего культа sans trêve et sans merci (фр. «Без передышки и снисхождения»). Нет ни одного «буднего» дня, нет дня, который не был бы праздничным — в пугающем смысле развертывания всех помпезных священнодействий, крайнего напряжения радений. В–третьих, этот культ наделяет виной. Капитализм, возможно, первый случай не искупающего, но наделяющего виной культа. Именно здесь начинается обвальное и чудовищное движение, в которое вовлекается эта религиозная система. Безмерное сознание вины, которое не знает искупления, устремляется к этому культу не для того, чтобы искупить вину, а для того, чтобы сделать ее универсальной, вбить в голову это сознание. <...> В том и состоит историческая неслыханность капитализма, что религия больше не является преобразованием бытия, но есть его разрушение, превращение в руины (Zertrümmerung) [Следует отметить, что термин Zertrümmerung (раздробление, расщепление, превращение в развалины, руины) появляется в тезисе IX знаменитого текста «О понятии истории» (1939), согласно которому прогресс оставляет за собой руины (Trümmern). Капитализм (как религия), таким образом, есть «руина бытия» — прим. пер.].
(Walter Benjamin. Kapitalismus als Religion)
Передаётся от Умара ибн аль-Хаттаба, да будет доволен им Аллах, в «Муснаде аль-Фирдаус» ад-Дайлами: «Аллах любит правителей, которые водятся с людьми знания, но Он ненавидит людей знания, которые водятся с правителями, потому что когда люди знания водятся с правителями, они начинают желать мира сего, а когда правители водятся с людьми знания, они начинают желать мира иного».
В наше время банкиры и финансисты являются новыми правителями земли. Поэтому ученые, которые водятся с ними, ненавистны Аллаху вдвойне, потому, что банковское дело, будь оно «исламским» или нет, является абсолютно ростовщическим.
(Abdassamad Clarke)
Wael_B_Hallaq_The_Impossible_State_Islam,_Politics,_and_Modernity’s.pdf
1.7 MB
«Современные экономические и экологические катаклизмы настоятельно требуют восстановления морального универсума Шариата»
Ведущий западный специалист по исламскому праву Ваиль Халлак в своей смелой книге «Невозможное государство» («The Impossible State. Islam, Politics, and Modernity’s Moral Predicament») бросает вызов устоявшимся представлениям, подвергая критике не только ориенталистские искажения Ислама, но и переворачивает представления о современности (modernity) — повсеместной и неизбежной парадигме, которая формирует взгляды как мусульман, так и немусульман на Шариат. Халляк утверждает, что исламское государство невозможно не потому, что Шариат неприемлем, а потому, что современное государство по своей сути противоречит метафизике ислама и его историческому воплощению в форме Шариата. Современные экономические и экологические катаклизмы, подчёркивает он, настоятельно требуют восстановления морального универсума Шариата, причём этот процесс должен происходить в диалоге с другими — как устоявшимися, так и развивающимися — западными критическими подходами к современности (modernity).
Издание книги на русском языке заказывайте у издательства República de Salé.
Ведущий западный специалист по исламскому праву Ваиль Халлак в своей смелой книге «Невозможное государство» («The Impossible State. Islam, Politics, and Modernity’s Moral Predicament») бросает вызов устоявшимся представлениям, подвергая критике не только ориенталистские искажения Ислама, но и переворачивает представления о современности (modernity) — повсеместной и неизбежной парадигме, которая формирует взгляды как мусульман, так и немусульман на Шариат. Халляк утверждает, что исламское государство невозможно не потому, что Шариат неприемлем, а потому, что современное государство по своей сути противоречит метафизике ислама и его историческому воплощению в форме Шариата. Современные экономические и экологические катаклизмы, подчёркивает он, настоятельно требуют восстановления морального универсума Шариата, причём этот процесс должен происходить в диалоге с другими — как устоявшимися, так и развивающимися — западными критическими подходами к современности (modernity).
Издание книги на русском языке заказывайте у издательства República de Salé.
Аль-Хафиз Башир Ахмед Масри — «самый выдающийся современный голос, выражающий исламскую озабоченность о нечеловеческих животных»
Аль-Хафиз Башир Ахмед Масри (Al-Hafiz Basheer Ahmed Masri, 1914–1992) без преувеличения, был смелой, новаторской и революционной личностью в мусульманском мире. Можно с уверенностью сказать, что его удивительная жизнь охватила ключевые этапы истории ислама в XX веке и даже сыграла значительную роль в формировании его восприятия и трактовки. Более того, его влияние продолжается и в XXI веке, особенно в критически важной сфере — экологии, охраны окружающей среды и защиты животных в контексте исламского учения.
Отец Масри, Абдур-Рахман Мисри, перешел из индуизма в ислам в возрасте 18 лет и впоследствии стал исламским учёным. Под его руководством юный Башир к 13 годам закончил заучивание Корана, получив почётный титул «Аль-Хафиз». Позже Масри окончил Государственный колледж в Лахоре со степенью бакалавра арабского языка. В середине XX века он эмигрировал в Африку, где занял пост директора школ Ага-Хана в тогдашней Танганьике. Там он сблизился с будущими лидерами Восточной Африки, включая Джулиуса Ньерере (ставшего президентом Танзании), Тома Мбойю (министра правительства Кении) и, что особенно важно, Милтона Оботе (первого президента Уганды). Масри также участвовал в поддержке движений за независимость против британского колониализма, перенеся свой антиколониальный настрой, сформированный в период борьбы Индии за независимость до раздела.
Разочаровавшись в Оботе, который, по его мнению, был слишком своекорыстным, а не борцом за процветание африканцев, Масри в начале 1960-х переехал в Великобританию. Там он стал первым суннитским имамом мечети Шах-Джахан в Уокинге и редактором журнала «The Islamic Review». Он также изучал журналистику в Англии, получив диплом. Мечеть Шах-Джехана была в то время центральным исламским учреждением в Европе. На этой должности он встречался с видными исламскими деятелями, включая Малкольма Икса, посетившего его лекцию в Лондонской школе экономики. В 1968 году Масри с женой Салимой отправился в двухлетнее путешествие на автомобиле по Европе, Северной Африке, Ближнему Востоку и Индийскому субконтиненту, а затем год углублённо изучал ислам и арабский язык в Университете Аль-Азхар в Египте.
После ухода с поста имама в 1968 году в середине 1980-х к Масри обратилась организация «Compassion in World Farming», предложившая ему написать о защите животных в исламе. Его опыт в Африке, богатой дикой природой (где он участвовал в работе зоозащитных организаций), а также аналитический ум позволили ему стать первым мусульманином, выступившим на мировой арене с докладом об экспериментах на животных в исламе для «Международной ассоциации против болезненных экспериментов на животных» (IAAPEA). Результатом стали книги «Исламская забота о животных» (на английском и арабском), «Животные в исламе», ключевая глава в серии «Мировые религии и экология» , опубликованной издательством Cassels (незадолго до его смерти в 1992 году) под редакцией Фазлуна Халида и трогательный фильм «Creatures of God». Его внук Надим Хак (Nadeem Haque, сын дочери Тахеры) продолжил исследования в области ислама, экологии и защиты животных, став инициатором переиздания «Животные в исламе» (2022) с дополненной главой от экспертов, вдохновлённых Масри, и публикации книги «Эколибриум: Сакральный баланс в исламе» (Ecolibrium: Sacred Balance in Islam, 2021).
Труды Масри остаются краеугольным камнем в диалоге ислама с экологическими вызовами современности.
Аль-Хафиз Башир Ахмед Масри (Al-Hafiz Basheer Ahmed Masri, 1914–1992) без преувеличения, был смелой, новаторской и революционной личностью в мусульманском мире. Можно с уверенностью сказать, что его удивительная жизнь охватила ключевые этапы истории ислама в XX веке и даже сыграла значительную роль в формировании его восприятия и трактовки. Более того, его влияние продолжается и в XXI веке, особенно в критически важной сфере — экологии, охраны окружающей среды и защиты животных в контексте исламского учения.
Отец Масри, Абдур-Рахман Мисри, перешел из индуизма в ислам в возрасте 18 лет и впоследствии стал исламским учёным. Под его руководством юный Башир к 13 годам закончил заучивание Корана, получив почётный титул «Аль-Хафиз». Позже Масри окончил Государственный колледж в Лахоре со степенью бакалавра арабского языка. В середине XX века он эмигрировал в Африку, где занял пост директора школ Ага-Хана в тогдашней Танганьике. Там он сблизился с будущими лидерами Восточной Африки, включая Джулиуса Ньерере (ставшего президентом Танзании), Тома Мбойю (министра правительства Кении) и, что особенно важно, Милтона Оботе (первого президента Уганды). Масри также участвовал в поддержке движений за независимость против британского колониализма, перенеся свой антиколониальный настрой, сформированный в период борьбы Индии за независимость до раздела.
Разочаровавшись в Оботе, который, по его мнению, был слишком своекорыстным, а не борцом за процветание африканцев, Масри в начале 1960-х переехал в Великобританию. Там он стал первым суннитским имамом мечети Шах-Джахан в Уокинге и редактором журнала «The Islamic Review». Он также изучал журналистику в Англии, получив диплом. Мечеть Шах-Джехана была в то время центральным исламским учреждением в Европе. На этой должности он встречался с видными исламскими деятелями, включая Малкольма Икса, посетившего его лекцию в Лондонской школе экономики. В 1968 году Масри с женой Салимой отправился в двухлетнее путешествие на автомобиле по Европе, Северной Африке, Ближнему Востоку и Индийскому субконтиненту, а затем год углублённо изучал ислам и арабский язык в Университете Аль-Азхар в Египте.
После ухода с поста имама в 1968 году в середине 1980-х к Масри обратилась организация «Compassion in World Farming», предложившая ему написать о защите животных в исламе. Его опыт в Африке, богатой дикой природой (где он участвовал в работе зоозащитных организаций), а также аналитический ум позволили ему стать первым мусульманином, выступившим на мировой арене с докладом об экспериментах на животных в исламе для «Международной ассоциации против болезненных экспериментов на животных» (IAAPEA). Результатом стали книги «Исламская забота о животных» (на английском и арабском), «Животные в исламе», ключевая глава в серии «Мировые религии и экология» , опубликованной издательством Cassels (незадолго до его смерти в 1992 году) под редакцией Фазлуна Халида и трогательный фильм «Creatures of God». Его внук Надим Хак (Nadeem Haque, сын дочери Тахеры) продолжил исследования в области ислама, экологии и защиты животных, став инициатором переиздания «Животные в исламе» (2022) с дополненной главой от экспертов, вдохновлённых Масри, и публикации книги «Эколибриум: Сакральный баланс в исламе» (Ecolibrium: Sacred Balance in Islam, 2021).
Труды Масри остаются краеугольным камнем в диалоге ислама с экологическими вызовами современности.
Al-Hafiz Basheer Ahmad Masri - Animals in Islam.pdf
15.4 MB
«Ислам призывает нас мыслить и действовать позитивно, признавая все виды самостоятельными сообществами, подобными нам»
Многие из моих друзей выражали удивление, узнав, что я выбрал тему «Животные» для рассмотрения с исламской точки зрения. Они полагают, что я должен сосредоточиться на иных многочисленных проблемах, с которыми сегодня сталкиваются мусульмане и которые требуют помощи и руководства для их решения. Однако мой взгляд таков: жизнь на Земле представляет собой неразрывно связанное единое целое, и невозможно улучшить положение одного вида, жертвуя интересами другого.
Все человеческие проблемы — физические, психические или духовные — созданы нами самими, а наши раны нанесены собственной рукой. Никоим образом нельзя возлагать вину за наши беды на животных и заставлять их страдать из-за этого.
Среди мусульманских учёных и богословов нет недостатка в тех, кто гораздо более компетентен, чем я, в богословском толковании подобных вопросов. Тем не менее, мой многолетний практический опыт в сфере защиты животных в сочетании с некоторыми теологическими знаниями возлагает на меня моральную ответственность открыто высказаться о нынешней волне жестокости по отношению к животным. Учёные богословы, как правило, пребывают в блаженном неведении по этому вопросу, выходящему за рамки их обычных обязанностей. Точно так же широкая мусульманская общественность не до конца осознаёт масштабы, в которых человеческие корыстные, эгоистичные и близорукие интересы начали эксплуатировать животный мир, разрушая экологический баланс.
Наиболее тревожным и удручающим аспектом этого прискорбного положения дел является то, что исламские страны также начали следовать по стопам Запада во имя коммерции и торговли. Безусловно, нам есть чему поучиться у западных технологий и науки, но защита животных и сохранение окружающей среды явно не входят в этот список.
Исламские наставления и руководства относительно прав животных и обязанностей человека в отношении них настолько всеобъемлющи, что нам нет необходимости искать ориентиры где-либо ещё. Как верующие в совершенное и окончательное откровение Бога, мы должны извлекать уроки из заблуждений прошлого и оставить узколобый подход к религии.
Не быть жестокими или даже снисходительно-добрыми к так называемым «низшим» животным — это негативная установка. Ислам призывает нас мыслить и действовать позитивно, признавая все виды самостоятельными сообществами, подобными нам, а не судить их по нашим человеческим нормам и ценностям.
Я надеюсь и молюсь, что мои мусульманские братья, прочитав эту книгу, полностью оценят идеи, затронутые здесь.
Хотя вся книга посвящена центральной теме защиты животных и их статуса в отношении человека, каждая из шести глав рассматривается как самостоятельный предмет. Тем не менее, некоторых повторов избежать не удалось. Поэтому прошу не делать поспешных выводов по какому-либо вопросу до прочтения всей книги.
(Al-Hafiz Basheer Ahmad Masri. Animals in Islam)
Многие из моих друзей выражали удивление, узнав, что я выбрал тему «Животные» для рассмотрения с исламской точки зрения. Они полагают, что я должен сосредоточиться на иных многочисленных проблемах, с которыми сегодня сталкиваются мусульмане и которые требуют помощи и руководства для их решения. Однако мой взгляд таков: жизнь на Земле представляет собой неразрывно связанное единое целое, и невозможно улучшить положение одного вида, жертвуя интересами другого.
Все человеческие проблемы — физические, психические или духовные — созданы нами самими, а наши раны нанесены собственной рукой. Никоим образом нельзя возлагать вину за наши беды на животных и заставлять их страдать из-за этого.
Среди мусульманских учёных и богословов нет недостатка в тех, кто гораздо более компетентен, чем я, в богословском толковании подобных вопросов. Тем не менее, мой многолетний практический опыт в сфере защиты животных в сочетании с некоторыми теологическими знаниями возлагает на меня моральную ответственность открыто высказаться о нынешней волне жестокости по отношению к животным. Учёные богословы, как правило, пребывают в блаженном неведении по этому вопросу, выходящему за рамки их обычных обязанностей. Точно так же широкая мусульманская общественность не до конца осознаёт масштабы, в которых человеческие корыстные, эгоистичные и близорукие интересы начали эксплуатировать животный мир, разрушая экологический баланс.
Наиболее тревожным и удручающим аспектом этого прискорбного положения дел является то, что исламские страны также начали следовать по стопам Запада во имя коммерции и торговли. Безусловно, нам есть чему поучиться у западных технологий и науки, но защита животных и сохранение окружающей среды явно не входят в этот список.
Исламские наставления и руководства относительно прав животных и обязанностей человека в отношении них настолько всеобъемлющи, что нам нет необходимости искать ориентиры где-либо ещё. Как верующие в совершенное и окончательное откровение Бога, мы должны извлекать уроки из заблуждений прошлого и оставить узколобый подход к религии.
Не быть жестокими или даже снисходительно-добрыми к так называемым «низшим» животным — это негативная установка. Ислам призывает нас мыслить и действовать позитивно, признавая все виды самостоятельными сообществами, подобными нам, а не судить их по нашим человеческим нормам и ценностям.
Я надеюсь и молюсь, что мои мусульманские братья, прочитав эту книгу, полностью оценят идеи, затронутые здесь.
Хотя вся книга посвящена центральной теме защиты животных и их статуса в отношении человека, каждая из шести глав рассматривается как самостоятельный предмет. Тем не менее, некоторых повторов избежать не удалось. Поэтому прошу не делать поспешных выводов по какому-либо вопросу до прочтения всей книги.
(Al-Hafiz Basheer Ahmad Masri. Animals in Islam)
Forwarded from Расцветы Красоты (Djo)
— Центральное место в ваших фильмах занимает природа, однако о смерти вы почти не говорите.
— Проблема смерти меня не занимает и не интересует, потому что я не верю в смерть. Сегодня главная проблема заключается в том, что человек совсем не доверяет природе. И хотя это очевидно, человек, в общем, не понимает, что находится в глубоком кризисе. Человечество слишком мало раздумывает над возможностями сбалансированного технологического развития, которое хоть в какой-то степени могло бы сочетаться с живой природой.
(Андрей Тарковский. Решающие времена: интервью Вейкко Коркала)
Иллюстрация: Георгий Пинхасов. Андрей Тарковский на съемках «Сталкера», 1978
— Проблема смерти меня не занимает и не интересует, потому что я не верю в смерть. Сегодня главная проблема заключается в том, что человек совсем не доверяет природе. И хотя это очевидно, человек, в общем, не понимает, что находится в глубоком кризисе. Человечество слишком мало раздумывает над возможностями сбалансированного технологического развития, которое хоть в какой-то степени могло бы сочетаться с живой природой.
(Андрей Тарковский. Решающие времена: интервью Вейкко Коркала)
Иллюстрация: Георгий Пинхасов. Андрей Тарковский на съемках «Сталкера», 1978
«Рамадан — это попытка замедлить жизнь и умерить необузданные желания»
Первый день поста месяца Рамадан.
Пора сказать очевидное. Без фильтров. Прямо и без прикрас.
Ледники тают, тропические леса горят и исчезают, температура повышается, воздух отравлен, виды животных исчезают, души людей иссыхают в глубокой депрессии, молодые мужчины стреляют, а молодые женщины режут себя, массовые болезни свирепствуют, фармацевтическая индустрия хочет держать нас больными, пищевая промышленность травит нас, возникают новые вирусы с большими вопросами, неприкосновенность частной жизни стирается, анонимность стала воспоминанием, мы всё больше находимся под тотальным наблюдением, мы буквально не можем пройти и метра без видеофиксации, частные банки держат население в долговых оковах, теперь существует восьмой континент из пластика площадью в три раза больше Франции, 50 миллионов людей — рабы, и все это, возможно, дым от тлеющего адского пламени на земле.
Ни одна из этих проблем не связана с исламом.
Причина всех глобальных проблем мира — безграничная жадность и безмерная расточительность. Чистое зло — это глобальная социальная структура, и именно она стоит за всем этим.
Все эти совершенно реальные проблемы можно свести к нарастающему ускорению, раздутым амбициям, растущей ненасытности и рыночным страстям. Буквально это можно описать одним словом: капитализм.
И всё это — прямая противоположность Рамадану. Рамадан — это попытка замедлить жизнь и умерить необузданные желания.
Рыночные силы подобны лошадиным силам. Они мчатся диким галопом без узды. И любой, кто хочет укротить лошадь, воспринимается как проблема.
Капитализм — это корень, а все эти безумные проблемы — его плоды.
Капитализм — мутная причина, безумные проблемы — её явное следствие.
Страх перед исламом — это дымовая завеса, которую необходимо развеять.
(Abdussalaam Nordenhök)
Первый день поста месяца Рамадан.
Пора сказать очевидное. Без фильтров. Прямо и без прикрас.
Ледники тают, тропические леса горят и исчезают, температура повышается, воздух отравлен, виды животных исчезают, души людей иссыхают в глубокой депрессии, молодые мужчины стреляют, а молодые женщины режут себя, массовые болезни свирепствуют, фармацевтическая индустрия хочет держать нас больными, пищевая промышленность травит нас, возникают новые вирусы с большими вопросами, неприкосновенность частной жизни стирается, анонимность стала воспоминанием, мы всё больше находимся под тотальным наблюдением, мы буквально не можем пройти и метра без видеофиксации, частные банки держат население в долговых оковах, теперь существует восьмой континент из пластика площадью в три раза больше Франции, 50 миллионов людей — рабы, и все это, возможно, дым от тлеющего адского пламени на земле.
Ни одна из этих проблем не связана с исламом.
Причина всех глобальных проблем мира — безграничная жадность и безмерная расточительность. Чистое зло — это глобальная социальная структура, и именно она стоит за всем этим.
Все эти совершенно реальные проблемы можно свести к нарастающему ускорению, раздутым амбициям, растущей ненасытности и рыночным страстям. Буквально это можно описать одним словом: капитализм.
И всё это — прямая противоположность Рамадану. Рамадан — это попытка замедлить жизнь и умерить необузданные желания.
Рыночные силы подобны лошадиным силам. Они мчатся диким галопом без узды. И любой, кто хочет укротить лошадь, воспринимается как проблема.
Капитализм — это корень, а все эти безумные проблемы — его плоды.
Капитализм — мутная причина, безумные проблемы — её явное следствие.
Страх перед исламом — это дымовая завеса, которую необходимо развеять.
(Abdussalaam Nordenhök)
«Наука не способна помыслить Истину»
Наука не способна помыслить Истину. В самой форме её вопрошания Истина ускользает. Наука сводит природу к исчисляемым данным. Однако те исчисляемые данные, которые производит статистика, — это не природа. Человек также становится жертвой такого подхода через гуманитарные науки. Такой способ мышления дефектен и обманчив. Мышление должно быть способно мыслить Истину, иначе это не мышление вовсе. Мышление Истины (аль-Хакк) для нас есть познание Аллаха. Аллаха нельзя свести к теории соответствия (что есть теология), ибо Ему нет подобия, сравнения. Аллах может быть познан только через Его собственные описания и через сердца верующих (муминун). Воспитание сердца для познания Аллаха — это процесс раскрытия, процесс снятия покровов. Это лежит в основе ислама. Наука полезна, если понимать её ограниченность; в противном случае она превращается в сциентизм, представляющий опасность для природы и человечества.
(Umar Ibrahim Vadillo. «Science does not think»)
Наука не способна помыслить Истину. В самой форме её вопрошания Истина ускользает. Наука сводит природу к исчисляемым данным. Однако те исчисляемые данные, которые производит статистика, — это не природа. Человек также становится жертвой такого подхода через гуманитарные науки. Такой способ мышления дефектен и обманчив. Мышление должно быть способно мыслить Истину, иначе это не мышление вовсе. Мышление Истины (аль-Хакк) для нас есть познание Аллаха. Аллаха нельзя свести к теории соответствия (что есть теология), ибо Ему нет подобия, сравнения. Аллах может быть познан только через Его собственные описания и через сердца верующих (муминун). Воспитание сердца для познания Аллаха — это процесс раскрытия, процесс снятия покровов. Это лежит в основе ислама. Наука полезна, если понимать её ограниченность; в противном случае она превращается в сциентизм, представляющий опасность для природы и человечества.
(Umar Ibrahim Vadillo. «Science does not think»)
Forwarded from Bergwald (SchwarzerSchatten)
#bergwald
Вести от The Guardian,друзья...
"Трамп приказал вырубить более 100 млн гектаров леса.Это почти в 3 раза больше всей Калифорнии.В своём указе он потребовал расширить вырубку деревьев на 113млн гектаров национальных лесов, заявляя,что жесткая федеральная политика"сделала Америку зависимой от иностранного импорта древесины"."Для американской истории это-беспрецедентная по масштабу передача федеральных государственных земель лесозаготовительной промышленности,-отмечает Ч.Хэнсон,специалист по лесным пожарам из проекта Дж. Мьюира.-Что ещё хуже,указ Трампа основан на лжи,поскольку он утверждает,что увеличение лесозаготовок позволит обуздать лесные пожары. В действительности же подавляющее число доказательств свидетельствует об обратном".По словам Р.Спивак, директора по политике в области государственных земель Центра биологического разнообразия,"вырубка такого масштаба приведёт не только к гибели лесов, но и к вымиранию видов, а также загрязнит реки и ручьи и уничтожит места отдыха мирового класса".
Вести от The Guardian,друзья...
"Трамп приказал вырубить более 100 млн гектаров леса.Это почти в 3 раза больше всей Калифорнии.В своём указе он потребовал расширить вырубку деревьев на 113млн гектаров национальных лесов, заявляя,что жесткая федеральная политика"сделала Америку зависимой от иностранного импорта древесины"."Для американской истории это-беспрецедентная по масштабу передача федеральных государственных земель лесозаготовительной промышленности,-отмечает Ч.Хэнсон,специалист по лесным пожарам из проекта Дж. Мьюира.-Что ещё хуже,указ Трампа основан на лжи,поскольку он утверждает,что увеличение лесозаготовок позволит обуздать лесные пожары. В действительности же подавляющее число доказательств свидетельствует об обратном".По словам Р.Спивак, директора по политике в области государственных земель Центра биологического разнообразия,"вырубка такого масштаба приведёт не только к гибели лесов, но и к вымиранию видов, а также загрязнит реки и ручьи и уничтожит места отдыха мирового класса".
зелёный человек
#bergwald Вести от The Guardian,друзья... "Трамп приказал вырубить более 100 млн гектаров леса.Это почти в 3 раза больше всей Калифорнии.В своём указе он потребовал расширить вырубку деревьев на 113млн гектаров национальных лесов, заявляя,что жесткая федеральная…
[В связи с этой новостью полезно вспомнить очерк Бруно Латура «Где приземлиться? Опыт политической ориентации», который мы обсуждали ранее, поводом к написанию которого послужило избрание Дональда Трампа на пост президента и объявленный им 1 июня 2017 года выход США из Парижского соглашения по климату. Приведём отрывок, хорошо объясняющий происходящее, где вектор политической ориентации Трампа направлен на Внеземное (в противоположность классическим аттракторам Глобальное и Локальное), тем самым выявляя и очерчивая аттрактор Земное, разворот к которому призывает осуществить Латур]
«Трампизм» — это политическое новшество из тех, что появляются не так уж часто, и к нему следует отнестись всерьез.
В самом деле, его отличает необычная уловка: построение радикального движения на систематическом отрицании климатических изменений.
Трампу, судя по всему, удалось установить четвертый аттрактор. Назвать его нетрудно: это Внеземное (прим. наряду с Локальным, Глобальным, Земным), горизонт того, кто не привязан к реалиям Земли, реагирующим на его действия. Впервые в истории климат-негационизм определяет ориентацию публичной жизни целой нации. <...>
Оригинальность Трампа заключается в том, что он состыковал в одном жесте бегство вперед, к максимальной выгоде, при полном безразличии к судьбе тех, кто ее не получит (пусть миллиардеры представляют «простых людей»!); и — для целого народа — бегство назад, к старым национальным и этическим категориям ("Make America great again" — за стеной!).
Если прежде два бегства — вперед, к глобализации, и назад, к старому национальному ландшафту — противопоставлялись, то силы, стоящие за Трампом, действуют так, словно их можно связать воедино. Естественно, такое слияние возможно лишь при условии отрицания самого наличия конфликта между модернизацией, с одной стороны, и положением земли — с другой.
Отсюда — основополагающая роль климат-скептицизма, который в противном случае не имел бы объяснения (напомним, что вплоть до Клинтона республиканцы и демократы находили общий язык в вопросах политической экологии). <...>
«Трампизм» создал первое правительство, полностью ориентированное на экологический вопрос — но ориентированное «спиной», путем отрицания! <...>
И, конечно, не нужно, чтобы «простые люди» питали чрезмерные иллюзии по поводу последствий авантюры. Трамп работает в интересах микроскопических элит, еще в начале 1980-х гг. осознавших, что для них и для девяти миллиардов «лишних людей» не остается общего пространства. «Даешь дерегулирование! Выкачаем всё, что еще можно выкачать! Drill, baby, drill! (слоган избирательной компании Руспубликанской партии США 2008 г., призывающий наращивать внутреннюю добычу нефти и газа) Мы точно выиграем, поставив на этого сумасброда: тридцать-сорок лет передышки для нас и наших детей гарантированы. А после нас — хоть потоп».
Бухгалтеры хорошо знают, что такое финансовая пирамида. Новшество «трапмизма» состоит в идее превратить в финансовую пирамиду крупнейшее государство мира. Трамп — это Мейдофф во главе государства.
Не забудем о том, чем объясняется вся афера: Трамп руководит необычной страной. Она потеряла бы больше любой другой от возврата к реальности; ее материальную инфраструктуру труднее переориентировать, ее степень ответственности в нынешней климатической ситуации наиболее велика; и при этом, что особенно возмутительно, она обладает всеми научными, техническими и организационными возможностями, которые нужны, чтобы заставить «свободный мир» совершить вираж в направлении третьего аттрактора (Земное).
Для остального мира избрание Трампа в некотором смысле удостоверяет конец политики, направленной на определенную цель. «Трампизм» — это не политика «постправды», а постполитика, в буквальном смысле политика без объекта, так как она не желает принимать в расчет мир, в котором якобы обитает.
Такое решение безумно, но понятно. США увидели впереди препятствие и, подобно лошади, отказались его преодолевать, по крайней мере временно. Всем остальным придется жить с оглядкой на этот отказ.
(Bruno Latour. Où atterrir ? Comment s'orienter en politique)
«Трампизм» — это политическое новшество из тех, что появляются не так уж часто, и к нему следует отнестись всерьез.
В самом деле, его отличает необычная уловка: построение радикального движения на систематическом отрицании климатических изменений.
Трампу, судя по всему, удалось установить четвертый аттрактор. Назвать его нетрудно: это Внеземное (прим. наряду с Локальным, Глобальным, Земным), горизонт того, кто не привязан к реалиям Земли, реагирующим на его действия. Впервые в истории климат-негационизм определяет ориентацию публичной жизни целой нации. <...>
Оригинальность Трампа заключается в том, что он состыковал в одном жесте бегство вперед, к максимальной выгоде, при полном безразличии к судьбе тех, кто ее не получит (пусть миллиардеры представляют «простых людей»!); и — для целого народа — бегство назад, к старым национальным и этическим категориям ("Make America great again" — за стеной!).
Если прежде два бегства — вперед, к глобализации, и назад, к старому национальному ландшафту — противопоставлялись, то силы, стоящие за Трампом, действуют так, словно их можно связать воедино. Естественно, такое слияние возможно лишь при условии отрицания самого наличия конфликта между модернизацией, с одной стороны, и положением земли — с другой.
Отсюда — основополагающая роль климат-скептицизма, который в противном случае не имел бы объяснения (напомним, что вплоть до Клинтона республиканцы и демократы находили общий язык в вопросах политической экологии). <...>
«Трампизм» создал первое правительство, полностью ориентированное на экологический вопрос — но ориентированное «спиной», путем отрицания! <...>
И, конечно, не нужно, чтобы «простые люди» питали чрезмерные иллюзии по поводу последствий авантюры. Трамп работает в интересах микроскопических элит, еще в начале 1980-х гг. осознавших, что для них и для девяти миллиардов «лишних людей» не остается общего пространства. «Даешь дерегулирование! Выкачаем всё, что еще можно выкачать! Drill, baby, drill! (слоган избирательной компании Руспубликанской партии США 2008 г., призывающий наращивать внутреннюю добычу нефти и газа) Мы точно выиграем, поставив на этого сумасброда: тридцать-сорок лет передышки для нас и наших детей гарантированы. А после нас — хоть потоп».
Бухгалтеры хорошо знают, что такое финансовая пирамида. Новшество «трапмизма» состоит в идее превратить в финансовую пирамиду крупнейшее государство мира. Трамп — это Мейдофф во главе государства.
Не забудем о том, чем объясняется вся афера: Трамп руководит необычной страной. Она потеряла бы больше любой другой от возврата к реальности; ее материальную инфраструктуру труднее переориентировать, ее степень ответственности в нынешней климатической ситуации наиболее велика; и при этом, что особенно возмутительно, она обладает всеми научными, техническими и организационными возможностями, которые нужны, чтобы заставить «свободный мир» совершить вираж в направлении третьего аттрактора (Земное).
Для остального мира избрание Трампа в некотором смысле удостоверяет конец политики, направленной на определенную цель. «Трампизм» — это не политика «постправды», а постполитика, в буквальном смысле политика без объекта, так как она не желает принимать в расчет мир, в котором якобы обитает.
Такое решение безумно, но понятно. США увидели впереди препятствие и, подобно лошади, отказались его преодолевать, по крайней мере временно. Всем остальным придется жить с оглядкой на этот отказ.
(Bruno Latour. Où atterrir ? Comment s'orienter en politique)
Telegraph
«Где приземлиться? Опыт политической ориентации»
Сегодня мы хотим поговорить о книге «Где приземлиться? Опыт политической ориентации», важного для нас автора — Бруно Латура, французского антрополога, философа и социолога науки, основоположника акторно-сетевой теории и вдохновителя объектно-ориентированной…