Junger Orientalist🕊

Junger Orientalist🕊

Положение женщин в османской Хайфе Женщинам в Османской империи была закрыта дорога в администрацию и богословие с юриспруденцией. Тем не менее, в конце XIX века в Хайфе они играли заметную роль в экономической жизни. Историк Mahmoud Yazbak из Хайфского…

В XIX в. менялись отношения не только между конфессиональными группами и социальными слоями, но и между «локально интегрированными регионами» (locally integrated regions) Леванта и внутри них.

От торговли с Европой особенно выиграли некоторые порты. Например, Бейрут из небольшого городка превратился в важнейший центр торговли, культуры и арабского просвещения. Население Бейрута многократно выросло, превысив 100 тысяч к концу XIX в, а его конфессиональный состав изменился. Если в Бейруте начала XIX в. большинство составляли мусульмане-сунниты, к концу столетия христиан стало больше. Самой большой христианской общиной при этом стали католики-марониты, приезжавшие из Горного Ливана, в то время как раньше крупнейшей христианской конфессией в городе были греко-православные.

В османской Палестине Яфа и Хайфа из небольших населённых пунктов превратились в относительно крупные портовые города с газетами, заводами, железными дорогами и пароходами. Порой экономические перспективы в растущих городах привлекали мигрантов из соседних суб-регионов – в т.ч. из элит. Так, в конце 1870-х гг. в Хайфе поселились представители богатой семьи Джаррар из Дженина, влиятельной в области Джабаль Наблус. Видимо, в Хайфу их привели торговые интересы. В городе также поселились некоторые члены семьи Абд аль-Хади – влиятельные землевладельцы из Джабаль Наблус. В 1854 г. Салех Абд аль-Хади был назначен руководить областью Хайфы и остался в городе после отставки.

В Дамаске же импорт промышленных товаров из Европы привёл к упадку некоторых ремёсел и обеднению части населения. Появление пароходов уменьшило значение Дамаска как транзитного пункта для паломников на пути в Мекку. Это сказывалось и на экономической жизни города, ведь ежегодная отправка каравана с паломниками сопровождалась всплеском торговли, не говоря уже о культурной значимости церемонии для жизни города.

В то же время, не стоит думать, что до XIX в. в Леванте ничего не происходило, а общество не менялось. Корни многих перемен уходили в XVIII век и раньше. Демография не была статичной: например, друзы из Ливанских гор заселили юг Сирии в XVIII в.; при Захире аль-Омаре Акка/Акко стремительно выросла из рыбацкой деревушки в третий город Леванта по населению (после Алеппо и Дамаска), пусть и ненадолго. Взлёт этого города за счёт экспорта хлопка в Европу свидетельствовал о растущей важности международной торговли. Миграциям также способствовало стремление крестьян уйти (нередко в буквальном смысле) он налогов и поборов.

Albert Hourani в статье The Changing Face of the Fertile Crescent in the 18th Century также отмечает рост общественно-политического значения местных элит в XVIII в. Во многом он был обусловлен слабостью контроля Стамбула над периферией в тот период. Это способствовало в том числе усилению местных конфессиональных лидеров и общинных институтов (но не только).

Hourani также отмечает, что экономический и культурный подъём христианских общин начался уже в XVIII в. Рост благосостояния христиан и евреев объяснялся, в частности, тем, что эти общины были особенно активны в торговле, ремёслах и банковском деле, поскольку не могли служить в армии и занимать некоторые посты (например, губернатора). Зато выходцы из меньшинств нередко работали писцами или советниками и назначались на чувствительные должности в администрации – ведь они не могли сместить, скажем, губернатора-мусульманина, даже будучи очень влиятельными де факто (в Наблусе таким меньшинством выступали самаритяне). А в Горном Ливане миграция маронитских крестьян на юг, как и рост благосостояния и влияния Маронитской церкви, были связаны с производством и экспортом шёлка. Так что некоторые процессы, которые способствовали росту влияния христиан, начались до XIX века.

Но в XIX в. изменения в обществе ускорились из-за османских реформ, урбанизации, распространения образования и торговли с Европой.

(Doumani, Rediscovering Palestine: Merchants and Peasants in Jabal Nablus, 1700-1900; Hudson, Transforming Damascus; Yazbak, Haifa in the Late Ottoman Period 1864-1914; Firro, A History of the Druzes)

Telegram

Junger Orientalist🕊

До XIX века Левант фактически делился на ряд исторически сложившихся областей, которые немецкий историк Thomas Philipp называет «локально/внутренне интегрированными регионами» (locally integrated regions). Общественные связи – экономические, культурные, семейные…

www.group-telegram.com/tw/gunsncamels.com/1559

2.2K viewsedited  Sep 21 at 08:17

В XIX в. менялись отношения не только между конфессиональными группами и социальными слоями, но и между «локально интегрированными регионами» (locally integrated regions) Леванта и внутри них.

От торговли с Европой особенно выиграли некоторые порты. Например, Бейрут из небольшого городка превратился в важнейший центр торговли, культуры и арабского просвещения. Население Бейрута многократно выросло, превысив 100 тысяч к концу XIX в, а его конфессиональный состав изменился. Если в Бейруте начала XIX в. большинство составляли мусульмане-сунниты, к концу столетия христиан стало больше. Самой большой христианской общиной при этом стали католики-марониты, приезжавшие из Горного Ливана, в то время как раньше крупнейшей христианской конфессией в городе были греко-православные.

В османской Палестине Яфа и Хайфа из небольших населённых пунктов превратились в относительно крупные портовые города с газетами, заводами, железными дорогами и пароходами. Порой экономические перспективы в растущих городах привлекали мигрантов из соседних суб-регионов – в т.ч. из элит. Так, в конце 1870-х гг. в Хайфе поселились представители богатой семьи Джаррар из Дженина, влиятельной в области Джабаль Наблус. Видимо, в Хайфу их привели торговые интересы. В городе также поселились некоторые члены семьи Абд аль-Хади – влиятельные землевладельцы из Джабаль Наблус. В 1854 г. Салех Абд аль-Хади был назначен руководить областью Хайфы и остался в городе после отставки.

В Дамаске же импорт промышленных товаров из Европы привёл к упадку некоторых ремёсел и обеднению части населения. Появление пароходов уменьшило значение Дамаска как транзитного пункта для паломников на пути в Мекку. Это сказывалось и на экономической жизни города, ведь ежегодная отправка каравана с паломниками сопровождалась всплеском торговли, не говоря уже о культурной значимости церемонии для жизни города.

В то же время, не стоит думать, что до XIX в. в Леванте ничего не происходило, а общество не менялось. Корни многих перемен уходили в XVIII век и раньше. Демография не была статичной: например, друзы из Ливанских гор заселили юг Сирии в XVIII в.; при Захире аль-Омаре Акка/Акко стремительно выросла из рыбацкой деревушки в третий город Леванта по населению (после Алеппо и Дамаска), пусть и ненадолго. Взлёт этого города за счёт экспорта хлопка в Европу свидетельствовал о растущей важности международной торговли. Миграциям также способствовало стремление крестьян уйти (нередко в буквальном смысле) он налогов и поборов.

Albert Hourani в статье The Changing Face of the Fertile Crescent in the 18th Century также отмечает рост общественно-политического значения местных элит в XVIII в. Во многом он был обусловлен слабостью контроля Стамбула над периферией в тот период. Это способствовало в том числе усилению местных конфессиональных лидеров и общинных институтов (но не только).

Hourani также отмечает, что экономический и культурный подъём христианских общин начался уже в XVIII в. Рост благосостояния христиан и евреев объяснялся, в частности, тем, что эти общины были особенно активны в торговле, ремёслах и банковском деле, поскольку не могли служить в армии и занимать некоторые посты (например, губернатора). Зато выходцы из меньшинств нередко работали писцами или советниками и назначались на чувствительные должности в администрации – ведь они не могли сместить, скажем, губернатора-мусульманина, даже будучи очень влиятельными де факто (в Наблусе таким меньшинством выступали самаритяне). А в Горном Ливане миграция маронитских крестьян на юг, как и рост благосостояния и влияния Маронитской церкви, были связаны с производством и экспортом шёлка. Так что некоторые процессы, которые способствовали росту влияния христиан, начались до XIX века.

Но в XIX в. изменения в обществе ускорились из-за османских реформ, урбанизации, распространения образования и торговли с Европой.

(Doumani, Rediscovering Palestine: Merchants and Peasants in Jabal Nablus, 1700-1900; Hudson, Transforming Damascus; Yazbak, Haifa in the Late Ottoman Period 1864-1914; Firro, A History of the Druzes)

BY Junger Orientalist🕊