Эллиниcтика

Среди соотечественников Фалес прославился больше не своей водной гипотезой, но математическими изысканиями, впечатлив греков, как мы помним, тем, что снабдил их доказательствами. Но где же этот первопроходец, спрашивается, выучился такому, прежде неведомому нигде в Греции? «Учителей он не имел», уверяет Лаэрций, «если не считать того, что он ездил в Египет и жил там у жрецов». Ямвлих уверяет, что «именно в Египте он и занимался науками», а Прокл насчёт геометрии — что, «съездив в Египет, Фалес впервые перенес эту науку в Элладу».

Порфирий схожее говорит о Пифагоре: «Что касается того, где он учился, то большинство утверждает, что начала … математических наук он усвоил от египтян, халдеев и финикийцев».

Звучит разумно? Проблема тут разве что в том, что в случае Фалеса эти авторы приводят свои сведения соответственно 7, 8 и 9 веков спустя его жизни, более ранние же ничего такого не сообщают. После Пифагора же проходит «всего» 6, что несильно лучше.

Однако поскольку в прошлом критический подход к источникам был не очень распространён, все эти заявления крайне поздних авторов долгое время принимались на веру. Отсюда возникла расхожая убеждённость, будто греки сами ничего не создавали, но лишь заимствовали науку и философию в готовом виде с Востока.

В наши дни уже ясно, что эта концепция, именующаяся Ex Oriente lux, или «Свет с Востока», не выдерживает никакой критики, и те, кто её всё ещё придерживается, делает это лишь по инерции, будучи незнаком с актуальной на сей счёт позицией.

Исчерпывающе на этот счёт высказывался уже д.и.н. С.Я. Лурье (1930?), который замечал, что хотя «факт влияний на раннюю греческую геометрию надо признать несомненным», «существенного значения это не имело», а «логически отчетливая последовательная система доказательств — самостоятельная заслуга греческого гения».

Что же именно могли заимствовать греки, если не науку? Да ту же математику, астрономию и т.д., но ещё не преодолевшие этот рубеж. На Востоке им так и не удалось стать научными дисциплинами, оставшись заточенными исключительно под практические цели. Очень важно понимать эту разницу, ведь совсем не зря существует противопоставление науки и техники, идущее всё от тех же древних: ἐπιστήμη и scientia против τέχνη и ars (аккуз. art).

Так, в Вавилоне, по Зайцеву, математика «никогда не содержала доказательств, но лишь задачи и способы их решения, а египетская не имела и задач»; «в вавилонских математических текстах нет никаких следов доказательства … в этом проявляется знаменательная противоположность уже первым ... шагам греческой математики». Того же мнения Жмудь, замечающий, что «после более чем столетнего изучения египетской математики нет оснований предполагать наличие в ней чего-либо похожего на теорию или доказательство».

Только у греков, отмечает он же, «впервые появляются постановка проблем в общем виде и дедуктивное доказательство — качества , позволяющие отделить математическую науку от занятий числами вообще … Без учета этого отличия … историю математики … пришлось бы начинать с истории устного счета, ибо критерий, отделяющий науку от донауки, был бы утрачен». Вот и выходит, что «называя греческую геометрию и восточные вычисления одним и тем же словом „математика“ , мы имеем в виду разные вещи».

Также и «никакой иной астрономии, кроме наблюдения за звездами для составления календаря, в Египте … не было». Вавилоняне же изучали небесное движение сугубо в астрологических целях, чтобы предсказывать будущее, и даже много позднее «вавилонская астрономия … ни на шаг не продвинулась в познании истинного строения Солнечной системы. Само стремление к этому оставалось ей чуждым».

#scientia
⬅️⬆️ «Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?», 3/23 ⤴️➡️

www.group-telegram.com/tw/hellenistics.com/114

5.0K viewsedited  Feb 10, 2022 at 13:35

Среди соотечественников Фалес прославился больше не своей водной гипотезой, но математическими изысканиями, впечатлив греков, как мы помним, тем, что снабдил их доказательствами. Но где же этот первопроходец, спрашивается, выучился такому, прежде неведомому нигде в Греции? «Учителей он не имел», уверяет Лаэрций, «если не считать того, что он ездил в Египет и жил там у жрецов». Ямвлих уверяет, что «именно в Египте он и занимался науками», а Прокл насчёт геометрии — что, «съездив в Египет, Фалес впервые перенес эту науку в Элладу».

Порфирий схожее говорит о Пифагоре: «Что касается того, где он учился, то большинство утверждает, что начала … математических наук он усвоил от египтян, халдеев и финикийцев».

Звучит разумно? Проблема тут разве что в том, что в случае Фалеса эти авторы приводят свои сведения соответственно 7, 8 и 9 веков спустя его жизни, более ранние же ничего такого не сообщают. После Пифагора же проходит «всего» 6, что несильно лучше.

Однако поскольку в прошлом критический подход к источникам был не очень распространён, все эти заявления крайне поздних авторов долгое время принимались на веру. Отсюда возникла расхожая убеждённость, будто греки сами ничего не создавали, но лишь заимствовали науку и философию в готовом виде с Востока.

В наши дни уже ясно, что эта концепция, именующаяся Ex Oriente lux, или «Свет с Востока», не выдерживает никакой критики, и те, кто её всё ещё придерживается, делает это лишь по инерции, будучи незнаком с актуальной на сей счёт позицией.

Исчерпывающе на этот счёт высказывался уже д.и.н. С.Я. Лурье (1930?), который замечал, что хотя «факт влияний на раннюю греческую геометрию надо признать несомненным», «существенного значения это не имело», а «логически отчетливая последовательная система доказательств — самостоятельная заслуга греческого гения».

Что же именно могли заимствовать греки, если не науку? Да ту же математику, астрономию и т.д., но ещё не преодолевшие этот рубеж. На Востоке им так и не удалось стать научными дисциплинами, оставшись заточенными исключительно под практические цели. Очень важно понимать эту разницу, ведь совсем не зря существует противопоставление науки и техники, идущее всё от тех же древних: ἐπιστήμη и scientia против τέχνη и ars (аккуз. art).

Так, в Вавилоне, по Зайцеву, математика «никогда не содержала доказательств, но лишь задачи и способы их решения, а египетская не имела и задач»; «в вавилонских математических текстах нет никаких следов доказательства … в этом проявляется знаменательная противоположность уже первым ... шагам греческой математики». Того же мнения Жмудь, замечающий, что «после более чем столетнего изучения египетской математики нет оснований предполагать наличие в ней чего-либо похожего на теорию или доказательство».

Только у греков, отмечает он же, «впервые появляются постановка проблем в общем виде и дедуктивное доказательство — качества , позволяющие отделить математическую науку от занятий числами вообще … Без учета этого отличия … историю математики … пришлось бы начинать с истории устного счета, ибо критерий, отделяющий науку от донауки, был бы утрачен». Вот и выходит, что «называя греческую геометрию и восточные вычисления одним и тем же словом „математика“ , мы имеем в виду разные вещи».

Также и «никакой иной астрономии, кроме наблюдения за звездами для составления календаря, в Египте … не было». Вавилоняне же изучали небесное движение сугубо в астрологических целях, чтобы предсказывать будущее, и даже много позднее «вавилонская астрономия … ни на шаг не продвинулась в познании истинного строения Солнечной системы. Само стремление к этому оставалось ей чуждым».

#scientia
⬅️⬆️ «Правда ли, что научный метод родился из древнегреческой мифологии?», 3/23 ⤴️➡️

BY Эллиниcтика