Я знаю, что плохо готова к тюрьме, или пыткам, или давлению по ходу дела — как проект в универе, думаю об этом и всё не начинаю готовиться.
Прежде всего, знаю слишком мало стихов наизусть: современная поэзия расхолаживает, она без рифмы; на выступлениях же можно читать с листа. К другим условиям читательская память не приспособлена.
А меня всегда завораживала способность знать наизусть и много: столько мальчиков влюбили в себя хранилищем Роальда Мандельштама, Веденяпина, Гаричева, эти списки и списки грустных стихов мужчин.
Скоро надеяться будет не на кого.
Когда я еду в такси и думаю, это последний раз, и на всякий случай снова провожу рукой по подлокотнику, запоминая, как плыла узкая улица с дивными фонарями, это задание возвращается ко мне: доучить стихи. Уточнить детали: если это зарубежная поэзия, чей брать перевод? Перевести ли что-то самой? Учить в оригинале? Какой перевес в сторону женщин справедлив для моих предпочтений, сколько из этих текстов будут взрываться в горле, сколько подходят для того, чтобы заплакать и успокоиться, какие обмякнут, как ботинки, из которых заставляют вынуть шнурки.
Навскидку это займёт два месяца подготовки. Я смогу закалиться, вылечить зубы и привыкнуть ко сну при лампе. Но пойдёт клубника, поэты напишут ещё, и световой день станет длиннее, как тень от игольных листов, и у нас появятся дети, которым по мере станут малы холмы, «…и другие стихотворения».
Лиза Хереш, «Радионалётчики включают гисметео»: стихотворения.
Я знаю, что плохо готова к тюрьме, или пыткам, или давлению по ходу дела — как проект в универе, думаю об этом и всё не начинаю готовиться.
Прежде всего, знаю слишком мало стихов наизусть: современная поэзия расхолаживает, она без рифмы; на выступлениях же можно читать с листа. К другим условиям читательская память не приспособлена.
А меня всегда завораживала способность знать наизусть и много: столько мальчиков влюбили в себя хранилищем Роальда Мандельштама, Веденяпина, Гаричева, эти списки и списки грустных стихов мужчин.
Скоро надеяться будет не на кого.
Когда я еду в такси и думаю, это последний раз, и на всякий случай снова провожу рукой по подлокотнику, запоминая, как плыла узкая улица с дивными фонарями, это задание возвращается ко мне: доучить стихи. Уточнить детали: если это зарубежная поэзия, чей брать перевод? Перевести ли что-то самой? Учить в оригинале? Какой перевес в сторону женщин справедлив для моих предпочтений, сколько из этих текстов будут взрываться в горле, сколько подходят для того, чтобы заплакать и успокоиться, какие обмякнут, как ботинки, из которых заставляют вынуть шнурки.
Навскидку это займёт два месяца подготовки. Я смогу закалиться, вылечить зубы и привыкнуть ко сну при лампе. Но пойдёт клубника, поэты напишут ещё, и световой день станет длиннее, как тень от игольных листов, и у нас появятся дети, которым по мере станут малы холмы, «…и другие стихотворения».
Лиза Хереш, «Радионалётчики включают гисметео»: стихотворения.
"Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from tw
