Так называемая «патриотическая культура», (которая и не патриотическая и не культура) выражает одну очень тревожную тенденцию, которую настойчиво и сознательно стремятся превратить в явление те люди, которые эту «культуру» продвигают.
Речь идет о максимальном упрощении содержания, сбросе сложности, когда культура должна быть сходу понятна самому нетребовательному человеку. Она должна вызывать у него не желание задуматься, пережить чужую трагедию, как свою, измениться, подтянуться до чего-то высокого и великого, осознать свою личное несоответствие масштабу предлагаемой культурой чьей-то судьбы, а быстрые, примитивные и поэтому скоропреходящие эмоции – ликование, гнев, ярость, ужас, ненависть.
Текст должен быть простеньким (с сочетанием несочетаемых слов для имитации глубины), мелодия такой, чтобы любой человек мог бы запомнить с первого раза и спеть (пробормотать) (так Жданов наставлял Шостаковича и Прокофьева). Не должно быть ничего заумного, непонятного – все предельно просто и доступно.
Главная задача – «не грузить».
То есть задача превратить человека в обывателя в самом худшем смысле, когда нужно тянуться к простенькому, а не сложному, когда можно несерьезно заниматься серьезными вопросами, когда все заранее ясно и понятно – почему «не так» воюют, кто вор, жулик, что нужно делать, чтобы мгновенно победить, кого надо расстрелять и «всех убить и все отнять». Последняя формула – идеальный лозунг темного лавочника, тупого обывателя, погромщика, которому всегда хотелось кого-то (более слабого) безнаказанно бить и легально грабить.
Такая «культурка» для многих очень притягательна, так как дает возможность, как писал П.Тиллих, освободиться от «чувства метафизической личной вины» и взвалить ее на других. Именно так мыслят и выражаются беглые украинские мигранты-монтяноиды, не чувствующие в принципе себя виновными в катастрофе Украины, но явившиеся сюда предъявлять претензии в том, что Россия вечно кого-то сливает. Украину, Армению, Грузию, Сирию – далее везде.
Такая «культурка» предлагает каждому своему участнику соблазнительную возможность стать человеком, у которого нет никакого спроса с себя, наоборот, есть право судить обо всем и со всех спрашивать. Почему я не могу судить о том, в чем я как свинья в апельсинах? Могу! Почему я не могу оскорблять и унижать людей заслуженных, причем ничем не давших повода к оскорблениям? Хочу и буду. «А чё они… ваще… бред несут… гыыыыы… ржу…». Зачем комплексовать перед тем, что намного выше твоего понимания и опыта? Незачем.
Здесь важно понимать – субкультурные, подъездные формы самовыражения «новых культуртрегеров» не просто развлечение их кураторов. Так формируется кураторами та самая Ортеговская масса, слой которой должен расшириться до того предела, когда можно будет сказать «это народ». И начать опираться на «народное мнение», расправляясь с неугодными, говоря, что это всего лишь выполняется «воля народа», что ради него разделываются с учеными, не входящими в тусовку волонтерами, писателями, певцами, ведущими или с кем-то еще.
Важно понимать, что травля того же Я.Дронова, насмешки над врачом Бокерией или раненым журналистом Поддубным это не проявление некоего маргинального сознания – это выражение скрытых желаний тех, кто стоит за ними. Чтобы через год-два можно было сказать: «видите, то что вы делаете, людям (!) не нравится. Значит, вам нужно прекращать/уходить. Или вы против народа?»
Почва для этого была подготовлена именно либералами. Все годы, когда люди в пространство задавали вопрос, как можно ЭТО показывать на Новый год в «огоньке», им отвечали: «А другое народ не поймет. Не будут читать/смотреть/слушать. Мало того, люди требуют именно того, что мы показываем». Никого не смущал парадокс, что люди, еще недавно припадавшие к магнитофонам, чтобы послушать Высоцкого, читавшие в самиздате Булгакова и Цветаеву, вдруг жадно потребовали Киркорова и Донцову. Не смущало то, что оболванивание людей в этой логике идет … по их же просьбе.
Не важно.
Важно, что есть оружие, которым можно пользоваться против кого угодно.
Так называемая «патриотическая культура», (которая и не патриотическая и не культура) выражает одну очень тревожную тенденцию, которую настойчиво и сознательно стремятся превратить в явление те люди, которые эту «культуру» продвигают.
Речь идет о максимальном упрощении содержания, сбросе сложности, когда культура должна быть сходу понятна самому нетребовательному человеку. Она должна вызывать у него не желание задуматься, пережить чужую трагедию, как свою, измениться, подтянуться до чего-то высокого и великого, осознать свою личное несоответствие масштабу предлагаемой культурой чьей-то судьбы, а быстрые, примитивные и поэтому скоропреходящие эмоции – ликование, гнев, ярость, ужас, ненависть.
Текст должен быть простеньким (с сочетанием несочетаемых слов для имитации глубины), мелодия такой, чтобы любой человек мог бы запомнить с первого раза и спеть (пробормотать) (так Жданов наставлял Шостаковича и Прокофьева). Не должно быть ничего заумного, непонятного – все предельно просто и доступно.
Главная задача – «не грузить».
То есть задача превратить человека в обывателя в самом худшем смысле, когда нужно тянуться к простенькому, а не сложному, когда можно несерьезно заниматься серьезными вопросами, когда все заранее ясно и понятно – почему «не так» воюют, кто вор, жулик, что нужно делать, чтобы мгновенно победить, кого надо расстрелять и «всех убить и все отнять». Последняя формула – идеальный лозунг темного лавочника, тупого обывателя, погромщика, которому всегда хотелось кого-то (более слабого) безнаказанно бить и легально грабить.
Такая «культурка» для многих очень притягательна, так как дает возможность, как писал П.Тиллих, освободиться от «чувства метафизической личной вины» и взвалить ее на других. Именно так мыслят и выражаются беглые украинские мигранты-монтяноиды, не чувствующие в принципе себя виновными в катастрофе Украины, но явившиеся сюда предъявлять претензии в том, что Россия вечно кого-то сливает. Украину, Армению, Грузию, Сирию – далее везде.
Такая «культурка» предлагает каждому своему участнику соблазнительную возможность стать человеком, у которого нет никакого спроса с себя, наоборот, есть право судить обо всем и со всех спрашивать. Почему я не могу судить о том, в чем я как свинья в апельсинах? Могу! Почему я не могу оскорблять и унижать людей заслуженных, причем ничем не давших повода к оскорблениям? Хочу и буду. «А чё они… ваще… бред несут… гыыыыы… ржу…». Зачем комплексовать перед тем, что намного выше твоего понимания и опыта? Незачем.
Здесь важно понимать – субкультурные, подъездные формы самовыражения «новых культуртрегеров» не просто развлечение их кураторов. Так формируется кураторами та самая Ортеговская масса, слой которой должен расшириться до того предела, когда можно будет сказать «это народ». И начать опираться на «народное мнение», расправляясь с неугодными, говоря, что это всего лишь выполняется «воля народа», что ради него разделываются с учеными, не входящими в тусовку волонтерами, писателями, певцами, ведущими или с кем-то еще.
Важно понимать, что травля того же Я.Дронова, насмешки над врачом Бокерией или раненым журналистом Поддубным это не проявление некоего маргинального сознания – это выражение скрытых желаний тех, кто стоит за ними. Чтобы через год-два можно было сказать: «видите, то что вы делаете, людям (!) не нравится. Значит, вам нужно прекращать/уходить. Или вы против народа?»
Почва для этого была подготовлена именно либералами. Все годы, когда люди в пространство задавали вопрос, как можно ЭТО показывать на Новый год в «огоньке», им отвечали: «А другое народ не поймет. Не будут читать/смотреть/слушать. Мало того, люди требуют именно того, что мы показываем». Никого не смущал парадокс, что люди, еще недавно припадавшие к магнитофонам, чтобы послушать Высоцкого, читавшие в самиздате Булгакова и Цветаеву, вдруг жадно потребовали Киркорова и Донцову. Не смущало то, что оболванивание людей в этой логике идет … по их же просьбе.
Не важно.
Важно, что есть оружие, которым можно пользоваться против кого угодно.
Мнение искусственно созданного «народа».
BY РУССКАЯ СТЕРВЬЛЯДЬ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from tw
