Я прошёл полигон, который не все проходят. О его окончании думаешь: «Хоть бы, хоть бы!» — приезжая в Страну Терриконию ставить нá кон жизнь, изогнутую вопросительным знаком.
Я стрелял по бóчкам и шинам, по гильзам ползал. Тридцать лет — как болезный, так и полезный возраст: кто-то лезет в петлю, а я мастерю «нахалки» — хохотушкам хохлатым взрывчатые подарки.
Ты прислала мне шарф, самый тёплый на целом свете, ледяным ноябрём сообщивший: «Donbass lives matter». Я укутал им горло, в котором слова таятся, что нет уз святее любви...
Я прошёл полигон, который не все проходят. О его окончании думаешь: «Хоть бы, хоть бы!» — приезжая в Страну Терриконию ставить нá кон жизнь, изогнутую вопросительным знаком.
Я стрелял по бóчкам и шинам, по гильзам ползал. Тридцать лет — как болезный, так и полезный возраст: кто-то лезет в петлю, а я мастерю «нахалки» — хохотушкам хохлатым взрывчатые подарки.
Ты прислала мне шарф, самый тёплый на целом свете, ледяным ноябрём сообщивший: «Donbass lives matter». Я укутал им горло, в котором слова таятся, что нет уз святее любви...
After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site.
from tw
