По расчетам урбанистов, автомобилю для стоянки и въезда-выезда нужно 37,2 м2. То есть в городе, где на 1000 жителей приходится 400 автомобилей, к любой новостройке должен прилагаться паркинг с чуть меньшей этажностью, чем сам дом. Понятно, что в таком количестве паркинги не строили и вряд ли будут строить.
Это значит, что люди так и будут пристраивать свои машины где и как придётся по принципу: два колеса на газоне, два — в пожарном проезде или с заездом на дорожку для пешеходов, как на фото из ЖК «Мытищи парк». Такого рода парковка называется самозахватом общественного пространства.
В Европе люди столкнулись с подобной проблемой раньше нас, и в качестве одного из решений придумали строить кварталы, которые сразу объявляются car free development — застройкой, не предполагающей владение автомобилем. Об этом в одном из интервью рассказал научный руководитель Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Михаил Блинкин.
Как вам идея застройки без машин, уважаемые подписчики? фото: Алина
По расчетам урбанистов, автомобилю для стоянки и въезда-выезда нужно 37,2 м2. То есть в городе, где на 1000 жителей приходится 400 автомобилей, к любой новостройке должен прилагаться паркинг с чуть меньшей этажностью, чем сам дом. Понятно, что в таком количестве паркинги не строили и вряд ли будут строить.
Это значит, что люди так и будут пристраивать свои машины где и как придётся по принципу: два колеса на газоне, два — в пожарном проезде или с заездом на дорожку для пешеходов, как на фото из ЖК «Мытищи парк». Такого рода парковка называется самозахватом общественного пространства.
В Европе люди столкнулись с подобной проблемой раньше нас, и в качестве одного из решений придумали строить кварталы, которые сразу объявляются car free development — застройкой, не предполагающей владение автомобилем. Об этом в одном из интервью рассказал научный руководитель Института экономики транспорта и транспортной политики НИУ ВШЭ Михаил Блинкин.
Как вам идея застройки без машин, уважаемые подписчики? фото: Алина
The Russian invasion of Ukraine has been a driving force in markets for the past few weeks. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. "Like the bombing of the maternity ward in Mariupol," he said, "Even before it hits the news, you see the videos on the Telegram channels." What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried.
from tw
