Неколлективный Запад

Только поэтому на выборах 1986 года «Национальный Фронт» получит 35 кресел в Национальном Собрании.  Эти меры были, по признанию приближенных Миттерана, тактическими электоральными уловками, призванными расколоть и ослабить правую оппозицию, которая все-таки победит на парламентских выборах 1986, но с куда меньшим перевесом, чем ожидалось.
Ростом популярности «Национальный Фронт» обязан целому ряду обстоятельств, в первую очередь тому, что в начале 1980-ых иммиграция становится по-настоящему видимой. Переломным можно считать 1983 год, когда после череды внутренних происшествий («Марш арабов», первые волнения в пригородах, появление ряда фильмов) французы начинают понимать, что иммиграция стала неотъемлемой частью их общества. Но бесспорно то, что возникновению феномена «Нацфронт» содействовал и сам Миттеран.
Массивный одноглазый Жан-Мари Ле Пен, провокатор и задира, вокруг которого собирается сомнительная публика, быстро становится незаменимым для партии власти. Его одноклассник, известный режиссер Клод Шаброль прозвал его «великолепным скандалистом и бретером». Ле Пен постоянно привлекает внимание своими скандальными шуточками и связями, постоянно с кем-то судится и дерется. Он идеально подходит на роль «пугала», «красной тряпки» - чтобы убеждать граждан в том, что фашизм не дремлет. Ле Пен и его люди - это абсолютные изгои политической жизни, малейший намек на идейную близость с которыми может стоить карьеры и репутации. Эта фигура также позволяет отвести внимание от  не самых лестных страниц в биографии Миттерана, связанного с режимом Виши и сохранившего  в течение всей жизни отношения с бывшими сподвижниками Петена.
1983 год – это не только год, когда иммиграция становится очевидной реальностью. Это также год поворота к политике строгой экономии и отказ Миттерана от его предвыборных обещаний. Принимая рыночное общество и его принципы как неизбежность, Миттеран преобразует (а для его противников - извращает)  исконный социализм. С защитой старых пролетариев (любого цвета кожи, пола и сексуальной ориентации) отныне покончено. По словам социолога Мануэля Буше, автора книги «Левые и раса» , социалисты «второго разлива» и другие левые силы заменяют возникшую пустоту расовой проблемой, классовые отношения - расовыми. Классовое видение общества заменяется этническим, пролетарии – меньшинствами (будь они сексуальными, конфессиональными или этническими), борьба с неравенством и за более справедливое общество – борьбой со «всеми дискриминациями».  Так, на фоне неолиберальной глобализации и постепенного исчезновения традиционного рабочего класса, на свет появились «буржуазные и политкорректные» левые, отягощенные комплексом вины в отношении меньшинств и менее чувствительные к проблеме социального неравенства, нежели к таким вопросам как экология, аборт, эвтаназия, однополый брак и расовая толерантность.  
В 1985 году выходит книга политика-центриста Бернара Стази « Иммиграция – это удача для Франции ». В ней говорится о пользе смешения культур, о необходимости пересмотреть политику ассимиляции иммигрантов и об уважении « права на отличие ». Это произведение становится настоящей библией всех передовых политических и общественных сил. Кредо «иммиграция – это счастье для страны » становится для них догмой. Иммигранты – это всегда « жертвы, нуждающиеся в защите ». Говорить об ограничении массовой иммиграции или беспокоиться о ее последствиях, делить иммигрантов на легальных и нелегальных, экономических и политических, имеющих основание остаться и подлежащих высылке - это проявлять как минимум черствость, а скорее даже склонность к расизму и апартеиду. В годы миттерандизма «табуирование» темы иммиграции идет не только в политике, но и в общественной жизни.  «Во Франции нет проблемы с иммигрантами, но есть только проблема с расизмом» - этот заголовок левой «Libération» 1989 года, равно как и клише «Иммиграция – это удача для Франции» резюмирует позицию «вторых левых», многих центристов и других «прогрессистов» и по сей день.

www.group-telegram.com/tw/nekollektivnyzapad.com/273

474 viewsJan 7 at 15:44

Только поэтому на выборах 1986 года «Национальный Фронт» получит 35 кресел в Национальном Собрании.  Эти меры были, по признанию приближенных Миттерана, тактическими электоральными уловками, призванными расколоть и ослабить правую оппозицию, которая все-таки победит на парламентских выборах 1986, но с куда меньшим перевесом, чем ожидалось.
Ростом популярности «Национальный Фронт» обязан целому ряду обстоятельств, в первую очередь тому, что в начале 1980-ых иммиграция становится по-настоящему видимой. Переломным можно считать 1983 год, когда после череды внутренних происшествий («Марш арабов», первые волнения в пригородах, появление ряда фильмов) французы начинают понимать, что иммиграция стала неотъемлемой частью их общества. Но бесспорно то, что возникновению феномена «Нацфронт» содействовал и сам Миттеран.
Массивный одноглазый Жан-Мари Ле Пен, провокатор и задира, вокруг которого собирается сомнительная публика, быстро становится незаменимым для партии власти. Его одноклассник, известный режиссер Клод Шаброль прозвал его «великолепным скандалистом и бретером». Ле Пен постоянно привлекает внимание своими скандальными шуточками и связями, постоянно с кем-то судится и дерется. Он идеально подходит на роль «пугала», «красной тряпки» - чтобы убеждать граждан в том, что фашизм не дремлет. Ле Пен и его люди - это абсолютные изгои политической жизни, малейший намек на идейную близость с которыми может стоить карьеры и репутации. Эта фигура также позволяет отвести внимание от  не самых лестных страниц в биографии Миттерана, связанного с режимом Виши и сохранившего  в течение всей жизни отношения с бывшими сподвижниками Петена.
1983 год – это не только год, когда иммиграция становится очевидной реальностью. Это также год поворота к политике строгой экономии и отказ Миттерана от его предвыборных обещаний. Принимая рыночное общество и его принципы как неизбежность, Миттеран преобразует (а для его противников - извращает)  исконный социализм. С защитой старых пролетариев (любого цвета кожи, пола и сексуальной ориентации) отныне покончено. По словам социолога Мануэля Буше, автора книги «Левые и раса» , социалисты «второго разлива» и другие левые силы заменяют возникшую пустоту расовой проблемой, классовые отношения - расовыми. Классовое видение общества заменяется этническим, пролетарии – меньшинствами (будь они сексуальными, конфессиональными или этническими), борьба с неравенством и за более справедливое общество – борьбой со «всеми дискриминациями».  Так, на фоне неолиберальной глобализации и постепенного исчезновения традиционного рабочего класса, на свет появились «буржуазные и политкорректные» левые, отягощенные комплексом вины в отношении меньшинств и менее чувствительные к проблеме социального неравенства, нежели к таким вопросам как экология, аборт, эвтаназия, однополый брак и расовая толерантность.  
В 1985 году выходит книга политика-центриста Бернара Стази « Иммиграция – это удача для Франции ». В ней говорится о пользе смешения культур, о необходимости пересмотреть политику ассимиляции иммигрантов и об уважении « права на отличие ». Это произведение становится настоящей библией всех передовых политических и общественных сил. Кредо «иммиграция – это счастье для страны » становится для них догмой. Иммигранты – это всегда « жертвы, нуждающиеся в защите ». Говорить об ограничении массовой иммиграции или беспокоиться о ее последствиях, делить иммигрантов на легальных и нелегальных, экономических и политических, имеющих основание остаться и подлежащих высылке - это проявлять как минимум черствость, а скорее даже склонность к расизму и апартеиду. В годы миттерандизма «табуирование» темы иммиграции идет не только в политике, но и в общественной жизни.  «Во Франции нет проблемы с иммигрантами, но есть только проблема с расизмом» - этот заголовок левой «Libération» 1989 года, равно как и клише «Иммиграция – это удача для Франции» резюмирует позицию «вторых левых», многих центристов и других «прогрессистов» и по сей день.

BY Неколлективный Запад