Разгружаю коробку с вещами со старой квартиры. «Гер, что она вообще тут делает? Ты вроде переехал уже больше десяти лет назад». Что-что, лежит, блядь, не разобранная! «Оу-оу, че ты злой-то такой, не выспался что ли или, может, понял, что пошел не по той дороге в этой жизни, а? Да, Гер, думаю, что про дорогу я попал в самую точку, но ты не переживай, давай просто начнем заново! А подожди, я вдруг вспомнил, что жизнь заново начать нельзя».
Нахожу на дне паспорт покойной бабушки. Она умерла еще в 2008-ом. Вспоминаю, что при переезде выкинул его в мусорный бак. «Да-да, Гер, смешно было. Там, типа, вещи мы выкидывали, и бомжи со всего района сбежались, как мухи на говно, только наоборот, понял шутку?!» Хуевая шутка! Мне 32 (33) года, и я предпочитаю называть людей без определенного места жительства бездомными, а не бомжами. «А я в свою очередь удивлен, почему тебе за это еще орден президент не вручил».
Тогда уже садился в машину, как вдруг меня за локоть кто-то схватил. Обернулся, а там такой страшный, бородатый, весь в лохмотьях бездомный. Приглядываюсь, а глаза голубые и добрые. Протянул мне бабушкин паспорт. Я начал что-то нелепо объяснять про то, что бабушка вообще-то давно умерла и не нужна уже эта бумажка, что от нее только сердечная боль, но он даже слушать меня не стал. Развернулся, побежал к мусорному баку и принялся бороться с конкурентами за… «За все то, что ты, Гера, на протяжении долгого времени считал ненужным барахлом. Признайся, что в тот момент, когда бомжи стали за эти старые вещи бороться, ты вдруг ощутил их ценность. Тебе вдруг захотелось кинуться туда и тоже принять участие в этой лихой дележке!»
Мне кажется, ты перегибаешь палку, но в целом да, я действительно по-новому взглянул на барахло со старой квартиры тогда. Даже не на само барахло, а на воспоминания, с ним связанные. Всю жизнь до того момента считал себя легким на подъем бродягой, для которого главная ценность — свобода от воспоминаний, предметов и всего того, что ментально сковывает. «И вот оказалось, что ни хера ты не бродяга. Такой же обыватель, как и многие. Дай тебе волю, и ты будешь рыдать, стоя над парой обоссаных тапочек, вспоминая все, что тебя с ними связывает!»
Кладу паспорт обратно в коробку и закрываю. Доразберу когда-нибудь потом, лет, может, через десять. «Ой, снова бабушкин паспорт увидишь и отложишь». Может быть, может быть.
Закуриваю у окна. Думаю, что сходить на несколько приемов к психотерапевту было не такой уж и плохой идеей. Я куда адекватнее стал воспринимать информацию от голоса в голове. Вот раньше, до похода к психотерапевту, я, скорее всего, начал бы доказывать себе, что вещи — это говно и что мне пофиг на них и на бомжей, и на бездомных. Все бы закончилось тем, что я бы разметал бы содержимое коробки по квартире и топтал бы его, сука.
«Честно, я до сих пор этого жду! Только не говори мне, что зря!» Зря. «Ну давай хотя бы компромисс. Тебе врач говорил, что компромиссы — это хорошо». Ни хрена он такого не говорил. Но ладно-ладно.
Достаю из коробки чехол со старыми поцарапанными DVD-дисками. «Нет-нет, это слишком безопасно. Все равно что идти к шлюхе, точно зная, что у нее нет ВИЧ!». Мне 32 (33), и я говорю, путаны, твою мать, а не шлюхи! Раскидываю все эти фильмы и игры по полу и начинаю их топтать.
Разгружаю коробку с вещами со старой квартиры. «Гер, что она вообще тут делает? Ты вроде переехал уже больше десяти лет назад». Что-что, лежит, блядь, не разобранная! «Оу-оу, че ты злой-то такой, не выспался что ли или, может, понял, что пошел не по той дороге в этой жизни, а? Да, Гер, думаю, что про дорогу я попал в самую точку, но ты не переживай, давай просто начнем заново! А подожди, я вдруг вспомнил, что жизнь заново начать нельзя».
Нахожу на дне паспорт покойной бабушки. Она умерла еще в 2008-ом. Вспоминаю, что при переезде выкинул его в мусорный бак. «Да-да, Гер, смешно было. Там, типа, вещи мы выкидывали, и бомжи со всего района сбежались, как мухи на говно, только наоборот, понял шутку?!» Хуевая шутка! Мне 32 (33) года, и я предпочитаю называть людей без определенного места жительства бездомными, а не бомжами. «А я в свою очередь удивлен, почему тебе за это еще орден президент не вручил».
Тогда уже садился в машину, как вдруг меня за локоть кто-то схватил. Обернулся, а там такой страшный, бородатый, весь в лохмотьях бездомный. Приглядываюсь, а глаза голубые и добрые. Протянул мне бабушкин паспорт. Я начал что-то нелепо объяснять про то, что бабушка вообще-то давно умерла и не нужна уже эта бумажка, что от нее только сердечная боль, но он даже слушать меня не стал. Развернулся, побежал к мусорному баку и принялся бороться с конкурентами за… «За все то, что ты, Гера, на протяжении долгого времени считал ненужным барахлом. Признайся, что в тот момент, когда бомжи стали за эти старые вещи бороться, ты вдруг ощутил их ценность. Тебе вдруг захотелось кинуться туда и тоже принять участие в этой лихой дележке!»
Мне кажется, ты перегибаешь палку, но в целом да, я действительно по-новому взглянул на барахло со старой квартиры тогда. Даже не на само барахло, а на воспоминания, с ним связанные. Всю жизнь до того момента считал себя легким на подъем бродягой, для которого главная ценность — свобода от воспоминаний, предметов и всего того, что ментально сковывает. «И вот оказалось, что ни хера ты не бродяга. Такой же обыватель, как и многие. Дай тебе волю, и ты будешь рыдать, стоя над парой обоссаных тапочек, вспоминая все, что тебя с ними связывает!»
Кладу паспорт обратно в коробку и закрываю. Доразберу когда-нибудь потом, лет, может, через десять. «Ой, снова бабушкин паспорт увидишь и отложишь». Может быть, может быть.
Закуриваю у окна. Думаю, что сходить на несколько приемов к психотерапевту было не такой уж и плохой идеей. Я куда адекватнее стал воспринимать информацию от голоса в голове. Вот раньше, до похода к психотерапевту, я, скорее всего, начал бы доказывать себе, что вещи — это говно и что мне пофиг на них и на бомжей, и на бездомных. Все бы закончилось тем, что я бы разметал бы содержимое коробки по квартире и топтал бы его, сука.
«Честно, я до сих пор этого жду! Только не говори мне, что зря!» Зря. «Ну давай хотя бы компромисс. Тебе врач говорил, что компромиссы — это хорошо». Ни хрена он такого не говорил. Но ладно-ладно.
Достаю из коробки чехол со старыми поцарапанными DVD-дисками. «Нет-нет, это слишком безопасно. Все равно что идти к шлюхе, точно зная, что у нее нет ВИЧ!». Мне 32 (33), и я говорю, путаны, твою мать, а не шлюхи! Раскидываю все эти фильмы и игры по полу и начинаю их топтать.
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Also in the latest update is the ability for users to create a unique @username from the Settings page, providing others with an easy way to contact them via Search or their t.me/username link without sharing their phone number. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from tw
