Помню, что у Гали Туз – это моя преподавательница литературного мастерства и литературного редактирования, а потом и подруга, с которой я, правда, почти совсем перестала общаться из-за грусти и чего-то ещё – было несколько толстенных папок с вырезками, примерами того, как не нужно писать.
Жаль, что я не запомнила почти ничего, кроме хрестоматийного, кажется, ставропольского поэта Чернова “Твои глаза, как розы на заре”. Галя рассказывала, что она своё первое стихотворение написала в четыре года. Я его процитирую, хоть и не спрашивала её разрешения, но оно рассказывалось публично и неоднократно, так что думаю, никакой этики не нарушу:
И написял, и накакал Мальчик Вова-Буратин.
Считаю, что оно прекрасно в своей лаконичности и псевдосозерцательности, в нём есть и аллюзия, отсылающая к вполне конкретному персонажу и архетипам, которые в нём собраны, и универсальное расширение субъекта, возведение его в обычного, любого Вову (наверное, одно из самых распространённых в России имён). В этом махоньком стихотворении четырёхлетняя поэтесса смогла сплести вневременное и время. Я так до сих пор не умею. Но я и не писала стихов в четыре года. Я их редактировала, улучшала. И злилась, когда родители не принимали мою редактуру и настаивали на авторском варианте.
Например, в стихотворении Маршака “Усатый-полосатый”, которое я знала и декламировала наизусть, мне категорически было неприятно произносить рефрен «Вот какой глупый котёнок». Я заменяла его на «Вот какой гьюпый кисюка» (тогда мне не было ещё четырёх, потому что в четыре я уже стала выговаривать «л», пройдя период замены этого звука на «р»). Родители поправляли, но я злилась, сжимала кулаки и говорила: «Нет, кисюка! Какука ты!». Придумывать ругательства я уже умела, потому что самые яркие из существующих от меня тогда ещё скрывали. А чтобы развить мне дикцию, которая, как вы поняли, не справлялась с «л», меня учили скороговоркам. Я любила «Кукушка кукушонку купила капюшон. Надел кукушонок капюшон – как в капюшоне он смешон», но переделывала её на более удачную, на мой взгляд, концовку, в которой не было бы рифмы: «Надел кукушонок капюшон – как смешно!» Согласитесь, что так реально лучше.
Галины толстые папки. Не хватает мне их. Они заставляли меня ухохатываться до слёз, сползать под парту. Эти папки сделали меня очень хорошей редакторкой, не стихов, конечно, в поэзии я понимаю, надо признаться, сейчас меньше, чем в свои три года. Скучаю.
Помню, что у Гали Туз – это моя преподавательница литературного мастерства и литературного редактирования, а потом и подруга, с которой я, правда, почти совсем перестала общаться из-за грусти и чего-то ещё – было несколько толстенных папок с вырезками, примерами того, как не нужно писать.
Жаль, что я не запомнила почти ничего, кроме хрестоматийного, кажется, ставропольского поэта Чернова “Твои глаза, как розы на заре”. Галя рассказывала, что она своё первое стихотворение написала в четыре года. Я его процитирую, хоть и не спрашивала её разрешения, но оно рассказывалось публично и неоднократно, так что думаю, никакой этики не нарушу:
И написял, и накакал Мальчик Вова-Буратин.
Считаю, что оно прекрасно в своей лаконичности и псевдосозерцательности, в нём есть и аллюзия, отсылающая к вполне конкретному персонажу и архетипам, которые в нём собраны, и универсальное расширение субъекта, возведение его в обычного, любого Вову (наверное, одно из самых распространённых в России имён). В этом махоньком стихотворении четырёхлетняя поэтесса смогла сплести вневременное и время. Я так до сих пор не умею. Но я и не писала стихов в четыре года. Я их редактировала, улучшала. И злилась, когда родители не принимали мою редактуру и настаивали на авторском варианте.
Например, в стихотворении Маршака “Усатый-полосатый”, которое я знала и декламировала наизусть, мне категорически было неприятно произносить рефрен «Вот какой глупый котёнок». Я заменяла его на «Вот какой гьюпый кисюка» (тогда мне не было ещё четырёх, потому что в четыре я уже стала выговаривать «л», пройдя период замены этого звука на «р»). Родители поправляли, но я злилась, сжимала кулаки и говорила: «Нет, кисюка! Какука ты!». Придумывать ругательства я уже умела, потому что самые яркие из существующих от меня тогда ещё скрывали. А чтобы развить мне дикцию, которая, как вы поняли, не справлялась с «л», меня учили скороговоркам. Я любила «Кукушка кукушонку купила капюшон. Надел кукушонок капюшон – как в капюшоне он смешон», но переделывала её на более удачную, на мой взгляд, концовку, в которой не было бы рифмы: «Надел кукушонок капюшон – как смешно!» Согласитесь, что так реально лучше.
Галины толстые папки. Не хватает мне их. Они заставляли меня ухохатываться до слёз, сползать под парту. Эти папки сделали меня очень хорошей редакторкой, не стихов, конечно, в поэзии я понимаю, надо признаться, сейчас меньше, чем в свои три года. Скучаю.
BY Бес Стыда
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform.
from tw
