Под занавес подоспела еще одна новость: опубликован спецвыпуск журнала «Антропологический форум», посвященный российской низовой бюрократии. Вошедшие в него статьи были написаны по итогам семинара «На хвосте у Левиафана: антропология бюрократии в современной России», который мы в конце прошлого года провели совместно с факультетом антропологии ЕУ СПб.
ИПП представлен в подборке статьей Дмитрия Серебренникова «От звонка до карточки: в поисках дискреции у операторов службы единого номера 112». Казалось бы, все решения, которые принимает оператор, предопределены жестким алгоритмом — оставляет ли он пространство для самостоятельного усмотрения? На анализе интервью и наблюдений Дмитрий показывает, что мы можем говорить о, как минимум, двух таких пространствах у «бюрократов-у-экрана» (англ. screen-level bureaucrats):
1. Инцидент может быть определен как локальная чрезвычайная ситуация, рамки которой, в свою очередь, определены не до конца — благодаря чему диспетчер получает больше свободы для действий. В этом смысле любопытно само определение ЧП на языке информантов: «ситуация, когда непонятно, какое ведомство несет основную ответственность по ее разрешению».
2. Поскольку основная обязанность диспетчера — распределять поступающие сообщений по другим службам, с некоторыми из них (например, с пожарными) складывается тесный неформальный контакт, что дает большую свободу действий при работе над звонком.
Под занавес подоспела еще одна новость: опубликован спецвыпуск журнала «Антропологический форум», посвященный российской низовой бюрократии. Вошедшие в него статьи были написаны по итогам семинара «На хвосте у Левиафана: антропология бюрократии в современной России», который мы в конце прошлого года провели совместно с факультетом антропологии ЕУ СПб.
ИПП представлен в подборке статьей Дмитрия Серебренникова «От звонка до карточки: в поисках дискреции у операторов службы единого номера 112». Казалось бы, все решения, которые принимает оператор, предопределены жестким алгоритмом — оставляет ли он пространство для самостоятельного усмотрения? На анализе интервью и наблюдений Дмитрий показывает, что мы можем говорить о, как минимум, двух таких пространствах у «бюрократов-у-экрана» (англ. screen-level bureaucrats):
1. Инцидент может быть определен как локальная чрезвычайная ситуация, рамки которой, в свою очередь, определены не до конца — благодаря чему диспетчер получает больше свободы для действий. В этом смысле любопытно само определение ЧП на языке информантов: «ситуация, когда непонятно, какое ведомство несет основную ответственность по ее разрешению».
2. Поскольку основная обязанность диспетчера — распределять поступающие сообщений по другим службам, с некоторыми из них (например, с пожарными) складывается тесный неформальный контакт, что дает большую свободу действий при работе над звонком.
Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications.
from tw
