Сóрок сорóк

таджиками), в то время как проживающие в Бухаре казахи и киргизы из-за сопротивления местной власти не получили вообще никакой территориальной автономии.

Кстати говоря, “фарси-таджикское” Нацбюро в этом процессе размежевания 1922-24 гг. занимало самую миролюбивую позицию. В то время как узбеки, казахи, туркмены и киргизы ломали копья вокруг каждого спорного кишлака, таджики были удовлетворены тем, что им добровольно готовы были дать, даже не пытаясь поднимать скандалы по поводу многочисленных фактов приписывания “фарси-таджикских” или “смешанных” тюрко-иранских общин к “узбекской нации”. В итоге, созданная чуть позже Таджикская АССР в составе Узбекистана имела почти нулевой экономический потенциал, а её столица Дюшамбе фактически являлась деревней с двумя сотнями жителей. Опомнились таджики только в конце 20-х, когда в ответ на рост местного национализма и низового экономического недовольства Москва вывела ТаджАССР из состава Узбекистана в отдельную республику, отклонив правда бóльшую часть территориальных требований таджикского руководства (что уже в современную эпоху порождает антисоветские мифы таджикских националистов о “предательстве коммунистами” таджикских интересов, потому что, якобы, и Бухара, и Самарканд, и Андижан, и Коканд были исконно таджикскими и не должны были быть отданы Узбекистану).

Что касается формирования Узбекской ССР в 1924 году, то парадокс в том, что практически все узбекские фракции, кланы и клики скептически восприняли идею слияния Бухары, Хорезма и бóльшей части Туркестанской АССР в единое узбекское государство. Единственной группой, активно поддержавшей московскую идею, являлась команда бухарских партийно-хозяйственных руководителей во главе с Файзуллой Ходжаевым. Причем многие низовые бухарские мусульмане-коммунисты также выступали против ликвидации Советской Бухары на том основании что Бухара, в отличие от непонятного “Узбекистана”, действительно имела многовековую историю государственности и высокий авторитет в мусульманском мире.

Почему же Ходжаев поддержал планы Москвы? Мотивы этого доподлинно неизвестны, но нарком иностранных дел Чичерин (который сам являлся противником создания Узбекистана через разрушение древних Бухары и Хорезма, полагая что это нанесет удар по авторитету СССР на Востоке) в одной из записок Политбюро ЦК РКПб, касающихся процесса размежевания от 28 мая 1924 года, предположил, что “бухарская торговая буржуазия”, нацеленная на завоевание, с опорой на Москву, руководящих высот в новой республике, стремится, с одной стороны, избавиться от бедных и пустынных туркменских районов, а с другой - желает взять под контроль перспективные хлопководческие долины Хорезма и Туркестана.

www.group-telegram.com/tw/sorok40sorok.com/783

3.6K viewsJan 29 at 17:42

таджиками), в то время как проживающие в Бухаре казахи и киргизы из-за сопротивления местной власти не получили вообще никакой территориальной автономии.

Кстати говоря, “фарси-таджикское” Нацбюро в этом процессе размежевания 1922-24 гг. занимало самую миролюбивую позицию. В то время как узбеки, казахи, туркмены и киргизы ломали копья вокруг каждого спорного кишлака, таджики были удовлетворены тем, что им добровольно готовы были дать, даже не пытаясь поднимать скандалы по поводу многочисленных фактов приписывания “фарси-таджикских” или “смешанных” тюрко-иранских общин к “узбекской нации”. В итоге, созданная чуть позже Таджикская АССР в составе Узбекистана имела почти нулевой экономический потенциал, а её столица Дюшамбе фактически являлась деревней с двумя сотнями жителей. Опомнились таджики только в конце 20-х, когда в ответ на рост местного национализма и низового экономического недовольства Москва вывела ТаджАССР из состава Узбекистана в отдельную республику, отклонив правда бóльшую часть территориальных требований таджикского руководства (что уже в современную эпоху порождает антисоветские мифы таджикских националистов о “предательстве коммунистами” таджикских интересов, потому что, якобы, и Бухара, и Самарканд, и Андижан, и Коканд были исконно таджикскими и не должны были быть отданы Узбекистану).

Что касается формирования Узбекской ССР в 1924 году, то парадокс в том, что практически все узбекские фракции, кланы и клики скептически восприняли идею слияния Бухары, Хорезма и бóльшей части Туркестанской АССР в единое узбекское государство. Единственной группой, активно поддержавшей московскую идею, являлась команда бухарских партийно-хозяйственных руководителей во главе с Файзуллой Ходжаевым. Причем многие низовые бухарские мусульмане-коммунисты также выступали против ликвидации Советской Бухары на том основании что Бухара, в отличие от непонятного “Узбекистана”, действительно имела многовековую историю государственности и высокий авторитет в мусульманском мире.

Почему же Ходжаев поддержал планы Москвы? Мотивы этого доподлинно неизвестны, но нарком иностранных дел Чичерин (который сам являлся противником создания Узбекистана через разрушение древних Бухары и Хорезма, полагая что это нанесет удар по авторитету СССР на Востоке) в одной из записок Политбюро ЦК РКПб, касающихся процесса размежевания от 28 мая 1924 года, предположил, что “бухарская торговая буржуазия”, нацеленная на завоевание, с опорой на Москву, руководящих высот в новой республике, стремится, с одной стороны, избавиться от бедных и пустынных туркменских районов, а с другой - желает взять под контроль перспективные хлопководческие долины Хорезма и Туркестана.

BY Сóрок сорóк