Основная проблема «нормальности» в том, что она не имеет энергии. Норму странно пропагандировать (хотя у нас пытаются), к норме нельзя приводить силой, за норму трудно агитировать. Именно поэтому крайности чаще всего в исторической перспективе выигрывают, разрушая порядок этого мира. Возможно, так проявляет себя закон вселенской энтропии. Сегодня в мировой повестке крайности очевидны - с одной стороны это ценности нового Запада , то что у нас называется «сплошной гей-парад», с другой стороны - тотальный джихад. И вот между гей-парадом и джихадом на все сокращающемся пятачке ютится норма. Россия выбрала нормальность своей идеологией, назвав весь сложный комплекс взглядов и убеждений традиционными ценностями. Этот набор состоит из госкапитализма, четырех религий, семейных ценностей, прогрессивизма Стругацких и Щедровицких, СССР 2.0 для граждан и монархической этики для элит. Больше всего это, конечно, похоже на идеологию республиканцев США, но у нас об этом говорить не принято. Так вот эта привычная нам нормальность постепенно во всем мире сжимается под натиском агрессивных модных идеологий. Но так было всегда. Если вспомнить, то, что сейчас кажется консервативным, для времени своего становления было ярко революционным - хоть христианство, хоть социализм. Агрессивный прозелитизм крайностей ежедневно вербует новых сторонников. Норма пассивна и занимает оборонительную позицию. Она не имеет энергии, чтобы распространять себя. А ведь важным свойством любой перспективной идеологии является ее способность ксерокопировать себя - заражать собой все вокруг. Говоря медицинскими терминами, крайности - это идеологические супер-вирусы нашего времени. Норма же - иммунная система старого мира. Некоторые государства, чтобы выжить, мутируют, видоизменяются под влиянием вирусов. Другие, к которым относится и Россия, формируют активный иммунный ответ. Поэтому все, что мы сейчас видим - от борьбы с мигрантами и запретов Ютьюба до Украины и дружбы с Африкой - есть одна большая сверхреакция на вирусную атаку новых идеологий. Она лишь кажется чрезмерно острой. Обвинять Россию, как это делают некоторые политологи, в том, что она не может родить идею, которая захватит весь мир бессмысленно. Нельзя быть нормой и отклонением одновременно. Но и оставаться без изменений Россия тоже не сможет. После этой драматической эпохи мы тоже вынуждены будем изменить свои взгляды на власть, на жизнь, на норму, на свою историческую роль и судьбу. Именно поэтому считать, что Россия сможет сохраниться в неизменном виде и вернуться в условно-счастливый 2010-й - не более, чем иллюзия части нашего общества, основанная на ностальгии по молодости и открытому миру. Но и застрять в лихорадке иммунного ответа надолго тоже опасно - это разрушит организм. Выход, конечно, в адаптации к давлению снизу - от джихада и сверху - от гей-парада, и обретению своего форм-фактора в этом мире, как это делают глубоководные рыбы, например. И главный вопрос всет же не в том, есть ли у нас идеология для всего мира, а в том, есть ли у нас идеи для самой России?
Основная проблема «нормальности» в том, что она не имеет энергии. Норму странно пропагандировать (хотя у нас пытаются), к норме нельзя приводить силой, за норму трудно агитировать. Именно поэтому крайности чаще всего в исторической перспективе выигрывают, разрушая порядок этого мира. Возможно, так проявляет себя закон вселенской энтропии. Сегодня в мировой повестке крайности очевидны - с одной стороны это ценности нового Запада , то что у нас называется «сплошной гей-парад», с другой стороны - тотальный джихад. И вот между гей-парадом и джихадом на все сокращающемся пятачке ютится норма. Россия выбрала нормальность своей идеологией, назвав весь сложный комплекс взглядов и убеждений традиционными ценностями. Этот набор состоит из госкапитализма, четырех религий, семейных ценностей, прогрессивизма Стругацких и Щедровицких, СССР 2.0 для граждан и монархической этики для элит. Больше всего это, конечно, похоже на идеологию республиканцев США, но у нас об этом говорить не принято. Так вот эта привычная нам нормальность постепенно во всем мире сжимается под натиском агрессивных модных идеологий. Но так было всегда. Если вспомнить, то, что сейчас кажется консервативным, для времени своего становления было ярко революционным - хоть христианство, хоть социализм. Агрессивный прозелитизм крайностей ежедневно вербует новых сторонников. Норма пассивна и занимает оборонительную позицию. Она не имеет энергии, чтобы распространять себя. А ведь важным свойством любой перспективной идеологии является ее способность ксерокопировать себя - заражать собой все вокруг. Говоря медицинскими терминами, крайности - это идеологические супер-вирусы нашего времени. Норма же - иммунная система старого мира. Некоторые государства, чтобы выжить, мутируют, видоизменяются под влиянием вирусов. Другие, к которым относится и Россия, формируют активный иммунный ответ. Поэтому все, что мы сейчас видим - от борьбы с мигрантами и запретов Ютьюба до Украины и дружбы с Африкой - есть одна большая сверхреакция на вирусную атаку новых идеологий. Она лишь кажется чрезмерно острой. Обвинять Россию, как это делают некоторые политологи, в том, что она не может родить идею, которая захватит весь мир бессмысленно. Нельзя быть нормой и отклонением одновременно. Но и оставаться без изменений Россия тоже не сможет. После этой драматической эпохи мы тоже вынуждены будем изменить свои взгляды на власть, на жизнь, на норму, на свою историческую роль и судьбу. Именно поэтому считать, что Россия сможет сохраниться в неизменном виде и вернуться в условно-счастливый 2010-й - не более, чем иллюзия части нашего общества, основанная на ностальгии по молодости и открытому миру. Но и застрять в лихорадке иммунного ответа надолго тоже опасно - это разрушит организм. Выход, конечно, в адаптации к давлению снизу - от джихада и сверху - от гей-парада, и обретению своего форм-фактора в этом мире, как это делают глубоководные рыбы, например. И главный вопрос всет же не в том, есть ли у нас идеология для всего мира, а в том, есть ли у нас идеи для самой России?
BY Старовойтов о политике
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Lastly, the web previews of t.me links have been given a new look, adding chat backgrounds and design elements from the fully-features Telegram Web client. For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news.
from tw
