Мы привыкли ругать неолиберализм, и ругать его есть за что. Но скажите, как так получилось, что представитель прекариата безнаказанно бродит по ночным улицам одного из самых опасных городов Британии и его никто не избил и не ограбил? Неолиберализм помешан на безопасности, и иногда это приносит некоторые плоды. Если безопасность и была раньше, то неолиберализм сделал ее видимой и ощущаемой, как в случае этой книги, которая, как и телефон, торчащий у девушки из заднего кармана в метро, является лучшей рекламой неолиберального правления.
Все дневные города выглядят по-разному, все ночные города выглядят одинаково. Данн ходит по знакомому Манчестеру ночью, испытывая городскую феноменологию, так зависимую от освещения, на прочность. Но попробовал бы он это сделать с незнакомым городом. Как в фильме Вонга Карвая «Счастливы вместе». Ночь и есть город. Неолиберальный режим позволяет за ночь сменить вечно ночной Гонконг на такой же Буэнос-Айрес. Любовники улетают из родного города в незнакомую среду, чтобы перезагрузить отношения, но сталкиваются ровно с тем же самым, что поставило их отношения на грань, но уже по ту сторону океана. Ночной самолет – темная труба надземного перехода, соединяющая кварталы единого глобального города, когда население городов впервые с конца античности превысило население сельской местности.
Манифест ночного города от Карвая – ночной город никогда не спит. И тут он вполне поддерживает неспящего в Манчестере Ника Данна. Ночь промышленного города, такого как Манчестер, не является календарной ночью. Она не совпадает с ритмом восходов и закатов, а только с ритмом городского транспорта, когда-то обученного подчиняться заводским гудкам. Манчестерская ночь, даже в ее неолиберальных версиях, все еще исключительно социальное изобретение, где даже движением светил управляют корпоративные менеджеры. Здесь нет ничего «ужасного» типа weird, поэтому книгу зря тиснули в серии про исследования ужаса. В ночном городе Дана нет ничего темного, нет ничего природного, никаких вторжений другого и непонятного.
Поэтому настоящим (контр)манифестом ночного города является последний сезон «Настоящего детектива», действие которого разворачивается за полярным кругом. Этот город не для фланера, по нему уж точно не разгуляешься. Холодно и слишком ветрено. Вот уж где точно теряется ощущение времени, а за ним и пространства, и где самые банальные события могут разворачиваться только во мраке ужаса, и даже раскрытие преступления не освобождает от этого пристального взгляда расчленяющей все живое на части гегелевской ночи.
* * *
Этот пост написан в качестве анонса презентации книги, которая состоится в Москве в начале февраля. В презентации примут участие издатели книги Яна Цырлина и Дмитрий Вяткин, переводчица Полина Ханова, редактор версии перевода одной из глав книги для журнала «Городские исследования и практики», то есть я, израильско-советский философ Йоэль Регев, а если повезет, то и сам Ник Данн по видеосвязи.
Мы привыкли ругать неолиберализм, и ругать его есть за что. Но скажите, как так получилось, что представитель прекариата безнаказанно бродит по ночным улицам одного из самых опасных городов Британии и его никто не избил и не ограбил? Неолиберализм помешан на безопасности, и иногда это приносит некоторые плоды. Если безопасность и была раньше, то неолиберализм сделал ее видимой и ощущаемой, как в случае этой книги, которая, как и телефон, торчащий у девушки из заднего кармана в метро, является лучшей рекламой неолиберального правления.
Все дневные города выглядят по-разному, все ночные города выглядят одинаково. Данн ходит по знакомому Манчестеру ночью, испытывая городскую феноменологию, так зависимую от освещения, на прочность. Но попробовал бы он это сделать с незнакомым городом. Как в фильме Вонга Карвая «Счастливы вместе». Ночь и есть город. Неолиберальный режим позволяет за ночь сменить вечно ночной Гонконг на такой же Буэнос-Айрес. Любовники улетают из родного города в незнакомую среду, чтобы перезагрузить отношения, но сталкиваются ровно с тем же самым, что поставило их отношения на грань, но уже по ту сторону океана. Ночной самолет – темная труба надземного перехода, соединяющая кварталы единого глобального города, когда население городов впервые с конца античности превысило население сельской местности.
Манифест ночного города от Карвая – ночной город никогда не спит. И тут он вполне поддерживает неспящего в Манчестере Ника Данна. Ночь промышленного города, такого как Манчестер, не является календарной ночью. Она не совпадает с ритмом восходов и закатов, а только с ритмом городского транспорта, когда-то обученного подчиняться заводским гудкам. Манчестерская ночь, даже в ее неолиберальных версиях, все еще исключительно социальное изобретение, где даже движением светил управляют корпоративные менеджеры. Здесь нет ничего «ужасного» типа weird, поэтому книгу зря тиснули в серии про исследования ужаса. В ночном городе Дана нет ничего темного, нет ничего природного, никаких вторжений другого и непонятного.
Поэтому настоящим (контр)манифестом ночного города является последний сезон «Настоящего детектива», действие которого разворачивается за полярным кругом. Этот город не для фланера, по нему уж точно не разгуляешься. Холодно и слишком ветрено. Вот уж где точно теряется ощущение времени, а за ним и пространства, и где самые банальные события могут разворачиваться только во мраке ужаса, и даже раскрытие преступления не освобождает от этого пристального взгляда расчленяющей все живое на части гегелевской ночи.
* * *
Этот пост написан в качестве анонса презентации книги, которая состоится в Москве в начале февраля. В презентации примут участие издатели книги Яна Цырлина и Дмитрий Вяткин, переводчица Полина Ханова, редактор версии перевода одной из глав книги для журнала «Городские исследования и практики», то есть я, израильско-советский философ Йоэль Регев, а если повезет, то и сам Ник Данн по видеосвязи.
BY Макулатура
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform. For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from tw
