И днём и ночью кот...

Либералу.

Пиздуй в свою Америку до тошноты
свободную,
из беспросветной родины простуженных берёз...
Хрипит в бреду могилами,
для жизни непригодная,
и всё в ней не по совести, и не взглянуть без слёз.

И люди здесь не те живут, не так как за границею,
беснуется голодная до похоти любовь -
пустилась с дуру по миру,
за сказкой...
 Не сидится ей,
в привычной безысходности обласканой судьбой.

Тебя купили грамотно, и ты продался с радостью,
за глянцевые ценности блестящие с витрин,
животными инстинктами, во тьму, на шёпот сладостный,
пугаясь осознания божественных глубин

что приведёт к ничтожеству  тропинками бестыжими
опустошая горницы надменности твоей
погаснет взгляд озлобленный из гордости униженный,
знакомым отражением предстанет твой злодей...

Поведай о враждующей стране ему историю
с безмерной кровожадностью желающей войны,
о братском единении в беде, без аллегории,
как приходила хитрая напасть со стороны,

о Вере во Единого из века Вездесущего,
влюбленных до безумия в идейность бытия,
о жертвоприношении с надеждами на лучшее,
о том как лицемерие своё возносит Я,

как выползали скользкие основы демократии
из лживых уст, злословящих наследие отцов,
он словно дочь распутная,что век стыдится матери
капризными ладошками прикрывшая лицо.

Коль не мила невольница, босая, неумытая,
ступай за наслаждением в заморские края,
оставь послевоенными морщинами покрытую,
в покое, мы уж как нибудь дойдем и без тебя.

До края ли, до пропасти - исход открытый Господу -
Любовью бескорыстною крепчает Русский дух.
Не плач душа ранимая, нас всех сочтут по осени,
и времена прекрасные очам твоим, придут.

Поэт Константин Комаров

* * *
С руки посыпалась эпоха,
как крошки бледным голубям.
На выдох не хватило вдоха —
так задыхаются, любя.

Но перехватывает горло
всего лишь рифмой — не пётлей.
Дерзай, поэт, витийствуй гордо
над шарящей свой лепет тлёй!

Ведь в этой парадигме плоской
не стыдно, погоняя слог,
жить, где не выжил Маяковский,
дышать, где задохнулся Блок.

Но — чу! — ворота дёгтем мажут,
жрут короеды райский сад...
Кто виноват — тебе расскажут.
Что делать — догадайся сам.

24.06.

Вот и настало оно,
наше заветное время.
Что как не свой,
у знакомых осёкся дверей?

Это взошло,
нашим сердцем согретое семя,
с тенью и светом
проросшее в нас на заре.

Мудрости к вечеру в нас,
не отнять не прибавить.
Много ли,мало ли,
нас  дураков по земле,

бродит без радости,
смеха ли ради, забавы ли,
просит у неба любви
на обратный билет...

Ты не подумай чего
ненароком плохого,
Бог он повсюду -
всевидящих глаз не поймать.

Хвостиком мышка смахнула
и вырвалось слово -
Стой! - говорю -
да куда ж ты,
етить твою...

13.04.23

Ни к месту будет сказано, но всё же, 
не нам с тобой итожить этот круг, 
порочный от бессилия быть может, 
и замкнутый до времени в миру...

В каком из них печаль твоя витает, 
когда один из них теряет след? 
Однажды все они перерастают
в конфликт мировозрений на земле -

с небес оно конечно же виднее, 
по ком сегодня бьют в колокола -
за окнами давно уже стемнело, 
и кажется, темнеет в головах -

крести ж скорей, мне видятся знамений, 
смутившие сознание, черты -
ни времени, ни места, не изменит, 
с какой бы ни глядели высоты...

Ни к месту всё - поодаль да в сторонке -
к утру и мысли будто бы не те.
Мы все стоим в одной большой воронке
возникшей среди ночи в темноте. 

24.10.23

Нас с тобой рассудит
время,
сразу возле выхода
на свет,
справа от Иудина
колена,
с вычетом за выслугою
лет.

Где-то там, в ребячестве
далёком,
время замирало под луной,
в тишине
не чая
подоплёки -
время,
становилось тишиной.

Нас оно попомнит
добрым словом,
стоит только выйти
за порог -
старое, оплëванное
новым,
отмеряет
временному срок.

25.03.23

Туман рассеялся,
и день,
предстал
в обличии ином,
не то чтоб
в новом,
он знаком,
но очертания
как будто бы
чужие,
и сердце
яростно
противится ему,
покорно следуя
закону одному,
что свыше
всех законов
на земле,
по коим
никогда мы и
не жили,
тужили дружно
врозь,
но обнажились,
нечистых на руку
последние дела.
И все увидели
глазам своим
не веря,
и все услышали,
но слов
не разумея,
своими,
к пропасти
прокладывали путь.
Простая истина
казалось бы,
прими.
Куда уж проще -
в нём всё давно заложено
до нас.
Мы
с первым словом
не становимся людьми,
стыдясь последнего,
скорбящего
по нам.

Ленин.Война.Христос.

Невозможно построить социально-ориентированное государство не опираясь на любовь и взаимоуважение человека друг к другу в независимости от статуса занимаемого положения, да и в принципе при наличии оного это невозможно.
Всё остальное пустая болтовня основанная на сугубо личном интересе.
И разделение общества происходит только при отсутствии общего интереса.
Общей идеи. Банальность, казалось бы, но... Выше ЛЮБВИ нет ничего, что могло бы спасти человека.

Поэт Анна Долгарева.


Это лето будет холодным, как и в семнадцатом.
Я любила снайпера, растворяясь в донецких просторах.
Жизнь до войны и после делилась нацело,
Я вдыхала степную пыль и горячий порох.

Что изменилось, Господи? Где твои пассионарии?
Перемолотые, лежат по кладбищам да лесополкам.
Южный говор донецкий, глаза одесские карие,
Долго мы шли на запад, невыносимо долго.

И все же мы тогда были молоды, молоды,
И война моложе была, и мир безжалостно молод.
Вот оно, донецкое лето, степное горячее золото,
Вот он, подступающий к сердцу смертельный холод.

Поэт Динара Керимова.

не назову – узнаешься по строкам,
твоя ко мне неблизкая дорога
разбита – от Донецка до Москвы,
угадываешься, хоть безымянен
в моих молитвах и в моих признаниях:
бессловных, безусловных, звуковых,

распознанных читателем прилежным,
он знает, как в стихах безмолвна нежность,
как имя сокрывается от глаз
в потоке рифм, рефренов и метафор,
но видит все он, любопытный дьявол,
и пишется история за нас

про нас, войной надолго разлученных,
как тысячи мальчишек и девчонок,
вот только с нами все наоборот:
война свела, сдружила, повенчала,
и мы с тобой – почти ее начало,
а впереди – один лишь только фронт,

где каждый на своем рабочем месте,
ты держишь сектор, я – второй семестр
в своих преподавательских руках,
пишу, не называя позывного
и имени, угаданного снова,
единого во всех моих стихах...

Слова мои - опавшая листва,
дожди, золой измазанное небо,
бегут рекой пылающей по венам,
к истокам первобытного родства,

слепые, безголосые птенцы,
свободы не познавшие полёта,
навыворот, со всею подноготной...
Иного мироздания творцы.

Опустошённый пустотой
насквозь пропитанной надеждами на чудо.
Он образ собирательный - Иуды -
взошедший с эшафота на престол.

Кому открыта истина небес?
Святых, земля не вынесет и дня -
от век его, бегут  как от огня,
послушно и доверчиво к судьбе...

Скажи, любил ли он когда нибудь,
любви земной не требуя взамен?
Прости мне злые помыслы в уме,
несчастных, проклинающих судьбу...

Бесчисленны попытки разглядеть
в неистовой погоне человечьей,
сквозь колкость фраз и прелесть красноречий,
их ясный взгляд и веру в новый день -

в печальной безысходности один,
взаимной ищет выгоды в другом,
с разбитым в кровь о стену кулаком,
с жар птицей полыхающей в груди,

бредёт и не находит тишины -
повсюду гул знакомых голосов.
И мир-молчун, всё понимающий без слов,
пред ним нагой - своей не чувствует  вины.

Каким он был столетие назад,
таким же и пребудет, неизменно,
с неутолимой жаждой к переменам -
всё будет с ним и на его глазах:

ослепшие от света в темноте,
затмение увенчанное славой,
больные до безумия забавы
пропавших безызвестно в пустоте.

Очнись.

Война закончилась с тобой.
В ней небыло побед и поражений...
Из пламени отчаянных сражений,
на свет явилась новая любовь.

С тоской в глазах, куда-то вновь спешили люди,
сливаясь с привокзальной суетой...
Он был опустошён их пустотой,
насквозь пропитанной надеждами на чудо.

2021 - 5.04.2025

Поэт Иван Купреянов.

Камень, брошенный в пруд, космодром в необъятной степи,
в кулаке у бойца огонька исчезающий свет.
В бесконечных разрядах со школы известного π
накопать можно было бы, в принципе, весь интернет.

Единицы и двойки, пятёрки, семёрки, нули,
и, естественно, тройка — ей всё начинается тут.
Уходящему в космос — протяжную песню земли
под ракетой взлетающей хором травинки поют.

Бесконечно идут, расширяясь, круги по воде,
и, едва различимые, пушкински всходят на брег.
Если просто число не заканчивается нигде,
как ты можешь сказать, что заканчивается человек?

Поэт Ефим Бершин.

* * *
На это лето не хватает строк.
Раскисший, словно яблоко в компоте,
я сам - острог, упрятанный в острог
июльской ночи и бездушной плоти.

На это лето не хватает слов
так, как молитвы не хватает храму.
Все замерло. Лишь тень колоколов
озвучивает эту панораму,

где месяц, словно шелудивый кот,
на черном небосклоне неуместен,
когда идет две тыщи мертвый год.
Или ползет. Или стоит на месте.

Где душный ветер носит по полям,
по улицам, по придорожным ямам
и ненависть с любовью пополам,
и чудеса в угаре полупьяном,

где клочья ночи в воздухе дрожат,
как студень на растрескавшемся блюде,
где все еще свободой дорожат
ночные люди.

Они зовут: огня сюда, огня,
грозя сойтись в нечеловечьей сшибке.
И кажется, что больше нет меня -
я человеком сделан по ошибке.

Они кричат: распни его, распни,
нисколько не заботясь о расплате.
И вечный бой. И вечные огни.
И вечно продолжается Распятье.

ПОЭТУ А.Д.

Только образ остался от слов, 
оживающий снова и снова. 
Принимающий за ремесло, 
оживит ли распятое слово? 

Ты на верном, но трудном пути -
не теряй этой нити из рук, 
нам немного осталось пройти, 
вот увидишь, увидишь, мой друг.

8.11.2023