Куклы | Dolls (2002)
Фильм, в котором практически не появляются привычные для режиссера образы якудза, с которыми так часто ассоциируется его творчество. Вместо мрачных гангстерских историй Китано предлагает зрителю яркую аллегорию о любви и утрате. Он создал фильм, вдохновлённый традиционным японским театром бунраку, где куклы открывают и завершают повествование, а центральная история превращается в сказочную притчу.
«Я сознательно стремился придать фильму ощущение театрализованного действа, особенно в последней части, сделать его визуально искусственным. В этом спектакле куклы управляют человеческими персонажами, как если бы те были марионетками. По сути, я хотел, чтобы картина выглядела так, будто всё происходит на сцене», — Китано.
«Есть кадр, где мы видим красные листья клёна на заснеженной дороге, камера поднимается вверх, и перед нами открывается заснеженная панорама. В реальности такого быть не может — это как в театре, где декорации меняются прямо на глазах».
«Ирония в том, что я хотел снять фильм без насилия, а Куклы в итоге стали самым жестоким фильмом из всех, что я делал». Но дело не в том, что сцены насилия в этом фильме особенно жестокие. Как объясняет режиссёр, «смерти, которые происходят с персонажами Кукол, производят гораздо большее впечатление, чем смерти героев фильмов о якудза. Персонажи Кукол гораздо более приземленные».
Диалоги в Куклах достаточно лаконичны, длинные паузы тщательно продуманы. На протяжении значительных отрезков фильма персонажи показаны наблюдающими за чем-то — листьями, бабочками, игрушками — с почти сверхъестественно бесстрастными лицами. Китано объясняет, как сложно достичь такой крайней тонкости выражений. «В Японии есть поговорка: нельзя пытаться что-то забыть — когда пытаешься забыть, только напоминаешь себе об этом. То же самое с моими указаниями актёрам. Когда я говорю: “Пожалуйста, ничего особенного не делайте в этой сцене”, они начинают играть так, словно ничего не делают. А когда они пытаются ничего не делать, это выглядит как актёрская игра, а не как настоящее ничегонеделание».
К слову, мое знакомство с театром начиналось именно с театра бунраку. В 2009-м году мне довелось сходить на спектакль «Двойное самоубийство в Сонэдзаки» по пьесе Тикамацу Мондзаэмона. Он же написал пьесу «Гонец в преисподнюю», которая лежит в основе сюжетов этого фильма.
Для меня лично этот фильм входит в топ-3 самых тяжелых для пересмотра по уровню внутреннего надрыва и бесконечной горечи.Перед ним только «Весна, лето, осень, зима…» и «Седьмой континент», но это совсем другая история.
1/3
#notes
Фильм, в котором практически не появляются привычные для режиссера образы якудза, с которыми так часто ассоциируется его творчество. Вместо мрачных гангстерских историй Китано предлагает зрителю яркую аллегорию о любви и утрате. Он создал фильм, вдохновлённый традиционным японским театром бунраку, где куклы открывают и завершают повествование, а центральная история превращается в сказочную притчу.
«Я сознательно стремился придать фильму ощущение театрализованного действа, особенно в последней части, сделать его визуально искусственным. В этом спектакле куклы управляют человеческими персонажами, как если бы те были марионетками. По сути, я хотел, чтобы картина выглядела так, будто всё происходит на сцене», — Китано.
«Есть кадр, где мы видим красные листья клёна на заснеженной дороге, камера поднимается вверх, и перед нами открывается заснеженная панорама. В реальности такого быть не может — это как в театре, где декорации меняются прямо на глазах».
«Ирония в том, что я хотел снять фильм без насилия, а Куклы в итоге стали самым жестоким фильмом из всех, что я делал». Но дело не в том, что сцены насилия в этом фильме особенно жестокие. Как объясняет режиссёр, «смерти, которые происходят с персонажами Кукол, производят гораздо большее впечатление, чем смерти героев фильмов о якудза. Персонажи Кукол гораздо более приземленные».
Диалоги в Куклах достаточно лаконичны, длинные паузы тщательно продуманы. На протяжении значительных отрезков фильма персонажи показаны наблюдающими за чем-то — листьями, бабочками, игрушками — с почти сверхъестественно бесстрастными лицами. Китано объясняет, как сложно достичь такой крайней тонкости выражений. «В Японии есть поговорка: нельзя пытаться что-то забыть — когда пытаешься забыть, только напоминаешь себе об этом. То же самое с моими указаниями актёрам. Когда я говорю: “Пожалуйста, ничего особенного не делайте в этой сцене”, они начинают играть так, словно ничего не делают. А когда они пытаются ничего не делать, это выглядит как актёрская игра, а не как настоящее ничегонеделание».
К слову, мое знакомство с театром начиналось именно с театра бунраку. В 2009-м году мне довелось сходить на спектакль «Двойное самоубийство в Сонэдзаки» по пьесе Тикамацу Мондзаэмона. Он же написал пьесу «Гонец в преисподнюю», которая лежит в основе сюжетов этого фильма.
Для меня лично этот фильм входит в топ-3 самых тяжелых для пересмотра по уровню внутреннего надрыва и бесконечной горечи.
1/3
#notes
group-telegram.com/tvorchrefFIN/1124
Create:
Last Update:
Last Update:
Куклы | Dolls (2002)
Фильм, в котором практически не появляются привычные для режиссера образы якудза, с которыми так часто ассоциируется его творчество. Вместо мрачных гангстерских историй Китано предлагает зрителю яркую аллегорию о любви и утрате. Он создал фильм, вдохновлённый традиционным японским театром бунраку, где куклы открывают и завершают повествование, а центральная история превращается в сказочную притчу.
«Я сознательно стремился придать фильму ощущение театрализованного действа, особенно в последней части, сделать его визуально искусственным. В этом спектакле куклы управляют человеческими персонажами, как если бы те были марионетками. По сути, я хотел, чтобы картина выглядела так, будто всё происходит на сцене», — Китано.
«Есть кадр, где мы видим красные листья клёна на заснеженной дороге, камера поднимается вверх, и перед нами открывается заснеженная панорама. В реальности такого быть не может — это как в театре, где декорации меняются прямо на глазах».
«Ирония в том, что я хотел снять фильм без насилия, а Куклы в итоге стали самым жестоким фильмом из всех, что я делал». Но дело не в том, что сцены насилия в этом фильме особенно жестокие. Как объясняет режиссёр, «смерти, которые происходят с персонажами Кукол, производят гораздо большее впечатление, чем смерти героев фильмов о якудза. Персонажи Кукол гораздо более приземленные».
Диалоги в Куклах достаточно лаконичны, длинные паузы тщательно продуманы. На протяжении значительных отрезков фильма персонажи показаны наблюдающими за чем-то — листьями, бабочками, игрушками — с почти сверхъестественно бесстрастными лицами. Китано объясняет, как сложно достичь такой крайней тонкости выражений. «В Японии есть поговорка: нельзя пытаться что-то забыть — когда пытаешься забыть, только напоминаешь себе об этом. То же самое с моими указаниями актёрам. Когда я говорю: “Пожалуйста, ничего особенного не делайте в этой сцене”, они начинают играть так, словно ничего не делают. А когда они пытаются ничего не делать, это выглядит как актёрская игра, а не как настоящее ничегонеделание».
К слову, мое знакомство с театром начиналось именно с театра бунраку. В 2009-м году мне довелось сходить на спектакль «Двойное самоубийство в Сонэдзаки» по пьесе Тикамацу Мондзаэмона. Он же написал пьесу «Гонец в преисподнюю», которая лежит в основе сюжетов этого фильма.
Для меня лично этот фильм входит в топ-3 самых тяжелых для пересмотра по уровню внутреннего надрыва и бесконечной горечи.Перед ним только «Весна, лето, осень, зима…» и «Седьмой континент», но это совсем другая история.
1/3
#notes
Фильм, в котором практически не появляются привычные для режиссера образы якудза, с которыми так часто ассоциируется его творчество. Вместо мрачных гангстерских историй Китано предлагает зрителю яркую аллегорию о любви и утрате. Он создал фильм, вдохновлённый традиционным японским театром бунраку, где куклы открывают и завершают повествование, а центральная история превращается в сказочную притчу.
«Я сознательно стремился придать фильму ощущение театрализованного действа, особенно в последней части, сделать его визуально искусственным. В этом спектакле куклы управляют человеческими персонажами, как если бы те были марионетками. По сути, я хотел, чтобы картина выглядела так, будто всё происходит на сцене», — Китано.
«Есть кадр, где мы видим красные листья клёна на заснеженной дороге, камера поднимается вверх, и перед нами открывается заснеженная панорама. В реальности такого быть не может — это как в театре, где декорации меняются прямо на глазах».
«Ирония в том, что я хотел снять фильм без насилия, а Куклы в итоге стали самым жестоким фильмом из всех, что я делал». Но дело не в том, что сцены насилия в этом фильме особенно жестокие. Как объясняет режиссёр, «смерти, которые происходят с персонажами Кукол, производят гораздо большее впечатление, чем смерти героев фильмов о якудза. Персонажи Кукол гораздо более приземленные».
Диалоги в Куклах достаточно лаконичны, длинные паузы тщательно продуманы. На протяжении значительных отрезков фильма персонажи показаны наблюдающими за чем-то — листьями, бабочками, игрушками — с почти сверхъестественно бесстрастными лицами. Китано объясняет, как сложно достичь такой крайней тонкости выражений. «В Японии есть поговорка: нельзя пытаться что-то забыть — когда пытаешься забыть, только напоминаешь себе об этом. То же самое с моими указаниями актёрам. Когда я говорю: “Пожалуйста, ничего особенного не делайте в этой сцене”, они начинают играть так, словно ничего не делают. А когда они пытаются ничего не делать, это выглядит как актёрская игра, а не как настоящее ничегонеделание».
К слову, мое знакомство с театром начиналось именно с театра бунраку. В 2009-м году мне довелось сходить на спектакль «Двойное самоубийство в Сонэдзаки» по пьесе Тикамацу Мондзаэмона. Он же написал пьесу «Гонец в преисподнюю», которая лежит в основе сюжетов этого фильма.
Для меня лично этот фильм входит в топ-3 самых тяжелых для пересмотра по уровню внутреннего надрыва и бесконечной горечи.
1/3
#notes
BY творческий реферат.
Share with your friend now:
group-telegram.com/tvorchrefFIN/1124