Караджа Ахмед, расположенное в районе Ускюдар, – это крупнейшее кладбище Стамбула. Оно названо в честь суфийского праведника, похороненного здесь. Самое старое сохранившееся захоронение датируется 1521 годом, что делает это место не только огромным, но и исторически значимым.
По традиции, на Караджа Ахмед хоронили мусульманских каллиграфов – мастеров искусства, которое высоко ценилось в Османской империи. Всего на этом кладбище нашли последний приют более миллиона человек. Но среди них есть и необычные "обитатели" – например, любимый конь султана Мурада I, внука Османа Гази, основателя Османской династии. Даже сегодня на могилу коня посетители сыплют просо – корм, которым его кормили при жизни.
#стамбул
По традиции, на Караджа Ахмед хоронили мусульманских каллиграфов – мастеров искусства, которое высоко ценилось в Османской империи. Всего на этом кладбище нашли последний приют более миллиона человек. Но среди них есть и необычные "обитатели" – например, любимый конь султана Мурада I, внука Османа Гази, основателя Османской династии. Даже сегодня на могилу коня посетители сыплют просо – корм, которым его кормили при жизни.
#стамбул
В конце XIX века западные путешественники, посещавшие Корею, часто с пренебрежением относились к её традиционной культуре, но были восхищены корейскими танцами, которые исполнялись на королевских приёмах и других торжественных событиях. Первые публичные выступления в Корее начали проводить кисэн — куртизанки, служившие танцовщицами при дворе. До 1920-х годов только кисэн могли без стеснения выступать на публике, поэтому именно среди них появились первые корейские актрисы и профессиональные танцовщицы.
#корея
#корея
Forwarded from Братья Гракхи
Ходатайство о свободе в Новом Амстердаме
В 1644 году управляющий совет Нового Амстердама (ныне Нью-Йорк) получил необычное ходатайство от 11 порабощённых африканцев, живших на острове Манхэттен. Среди этих людей были Энтони Португальский, Саймон Конго и Пауло Д’Ангола, которые провели по меньшей мере 18 лет в качестве собственности Голландской Вест-Индской компании.
Они помогали строить Форт Амстердам на южной оконечности острова, работали на небольших плантациях, известных как «бауэрии», служили в колониальных военных силах и выполняли другие повседневные задачи для компании, контролировавшей Новые Нидерланды. Теперь они просили предоставить им свободу.
Просители воспользовались тем, что рабство в Новом Амстердаме не было жёстко установленной, тщательно проработанной системой. Оно постепенно развивалось как ответ на постоянную нехватку рабочей силы в колонии.
Поскольку немногие голландские семьи соглашались пересечь Атлантику ради неопределённого будущего в отдалённой колонии, правители Новых Нидерландов прибегали к покупке или захвату африканцев, чтобы восполнить нехватку рабочих.
Однако в 1643 году несколько африканцев, мужчин и женщин, получили свободу. Африканцы Нового Амстердама и свободные европейцы также общались в голландской реформатской церкви города, где многие рабы были крещены и вступали в христианские браки. В 1650 году эта церковь благословила межрасовый брак между немцем Хармоном Ханзеном и уроженкой Анголы Марией Малеет.
Утверждая, что им «давно обещали свободу», 11 просителей, вероятно, надеялись, что смогут присоединиться к шести другим недавно освобождённым рабам, включая двух вдов, чьи удалённые фермы теперь служили Новому Амстердаму неофициальной буферной зоной от нападений индейцев-делавэров. Их просьба была удовлетворена, но освобождение и земельные наделы были связаны с условиями. Каждый мужчина должен был ежегодно выплачивать компании определённую сумму, а их дети оставались рабами компании.
Всего между 1643 и 1662 годами 28 освобождённых африканцев, мужчин и женщин, получили фермерские участки на Манхэттене, которые в наши дни составили бы территорию, эквивалентную как минимум 100 городским кварталам. Рабство оставалось ключевой социальной и экономической институцией; в 1664 году около 300 из 1500 жителей Нового Амстердама были рабами, и лишь около 75 чернокожих жителей были свободными.
Однако, выступив за свои права, просители 1644 года заявили о своём стремлении к жизни, которая предлагала больше, чем просто существование в статусе движимого имущества: они добились свободы для себя и своих жён, а также права владеть землёй, которую могли передать своим всё ещё порабощённым детям.
В определённом смысле, длинная история борьбы чернокожих за свободу в Северной Америке началась именно с этого ходатайства.
Братья Гракхи
Иллюстрация: Первый аукцион рабов в Новом-Амстердаме, Говард Пайл
В 1644 году управляющий совет Нового Амстердама (ныне Нью-Йорк) получил необычное ходатайство от 11 порабощённых африканцев, живших на острове Манхэттен. Среди этих людей были Энтони Португальский, Саймон Конго и Пауло Д’Ангола, которые провели по меньшей мере 18 лет в качестве собственности Голландской Вест-Индской компании.
Они помогали строить Форт Амстердам на южной оконечности острова, работали на небольших плантациях, известных как «бауэрии», служили в колониальных военных силах и выполняли другие повседневные задачи для компании, контролировавшей Новые Нидерланды. Теперь они просили предоставить им свободу.
Просители воспользовались тем, что рабство в Новом Амстердаме не было жёстко установленной, тщательно проработанной системой. Оно постепенно развивалось как ответ на постоянную нехватку рабочей силы в колонии.
Поскольку немногие голландские семьи соглашались пересечь Атлантику ради неопределённого будущего в отдалённой колонии, правители Новых Нидерландов прибегали к покупке или захвату африканцев, чтобы восполнить нехватку рабочих.
Однако в 1643 году несколько африканцев, мужчин и женщин, получили свободу. Африканцы Нового Амстердама и свободные европейцы также общались в голландской реформатской церкви города, где многие рабы были крещены и вступали в христианские браки. В 1650 году эта церковь благословила межрасовый брак между немцем Хармоном Ханзеном и уроженкой Анголы Марией Малеет.
Утверждая, что им «давно обещали свободу», 11 просителей, вероятно, надеялись, что смогут присоединиться к шести другим недавно освобождённым рабам, включая двух вдов, чьи удалённые фермы теперь служили Новому Амстердаму неофициальной буферной зоной от нападений индейцев-делавэров. Их просьба была удовлетворена, но освобождение и земельные наделы были связаны с условиями. Каждый мужчина должен был ежегодно выплачивать компании определённую сумму, а их дети оставались рабами компании.
Всего между 1643 и 1662 годами 28 освобождённых африканцев, мужчин и женщин, получили фермерские участки на Манхэттене, которые в наши дни составили бы территорию, эквивалентную как минимум 100 городским кварталам. Рабство оставалось ключевой социальной и экономической институцией; в 1664 году около 300 из 1500 жителей Нового Амстердама были рабами, и лишь около 75 чернокожих жителей были свободными.
Однако, выступив за свои права, просители 1644 года заявили о своём стремлении к жизни, которая предлагала больше, чем просто существование в статусе движимого имущества: они добились свободы для себя и своих жён, а также права владеть землёй, которую могли передать своим всё ещё порабощённым детям.
В определённом смысле, длинная история борьбы чернокожих за свободу в Северной Америке началась именно с этого ходатайства.
Братья Гракхи
Иллюстрация: Первый аукцион рабов в Новом-Амстердаме, Говард Пайл
Forwarded from Аптраган
Сходили в зоологический музей. Скелет синего кита все еще вызывает детский восторг
Современная система корейских имён, которая многим кажется естественной и древней, на самом деле уходит корнями в колониальный период.
В 1909 году, под влиянием японских советников, был принят документ, который официально закрепил и сделал обязательной нынешнюю систему имён и фамилий. Она базировалась на практике, существовавшей среди привилегированного сословия янбан, хотя до конца XIX века не охватывала женщин и крепостных, составлявших значительную часть населения.
Согласно этой системе, у каждого корейца есть фамилия (обычно односложная, как Ли, Ким или Пак) и имя (чаще всего двухсложное). Эти имена и фамилии могут записываться китайскими иероглифами, так как состоят из корней китайского происхождения. Такая практика не уникальна — многие русские имена также имеют иностранные корни.
Введение этой системы было связано с необходимостью модернизации и управления населением. Для эффективного контроля за налогоплательщиками, призывниками и другими гражданами требовались чёткие, постоянные идентификаторы. В традиционном сельском обществе фамилии и фиксированные имена были не столь важны, но с приходом современной эпохи их использование стало повсеместным, как в Корее, так и в других странах, включая Россию.
#корея
В 1909 году, под влиянием японских советников, был принят документ, который официально закрепил и сделал обязательной нынешнюю систему имён и фамилий. Она базировалась на практике, существовавшей среди привилегированного сословия янбан, хотя до конца XIX века не охватывала женщин и крепостных, составлявших значительную часть населения.
Согласно этой системе, у каждого корейца есть фамилия (обычно односложная, как Ли, Ким или Пак) и имя (чаще всего двухсложное). Эти имена и фамилии могут записываться китайскими иероглифами, так как состоят из корней китайского происхождения. Такая практика не уникальна — многие русские имена также имеют иностранные корни.
Введение этой системы было связано с необходимостью модернизации и управления населением. Для эффективного контроля за налогоплательщиками, призывниками и другими гражданами требовались чёткие, постоянные идентификаторы. В традиционном сельском обществе фамилии и фиксированные имена были не столь важны, но с приходом современной эпохи их использование стало повсеместным, как в Корее, так и в других странах, включая Россию.
#корея
Всегда приятно увидеть в Петербурге конструктивизм
Особенно, реконструированный.
Открыли все это дело только 25 января 2025 года.
Это водонапорная башня чугунолитейного завода
«Красный гвоздильщик».
Сейчас тут корпус ВШЭ.
Особенно, реконструированный.
Открыли все это дело только 25 января 2025 года.
Это водонапорная башня чугунолитейного завода
«Красный гвоздильщик».
Сейчас тут корпус ВШЭ.
Есть такой греческий футбольный клуб - АЕК. Полное его имя - Αθλητική Ένωσις Κωνσταντινουπόλεως. Название клуба переводится как «Атлетический союз Константинополя», хотя клуб базируется в Афинах.
АЕК был основан 13 апреля 1924 года греческими беженцами, которые покинули Малую Азию (включая Константинополь) после поражения Греции в греко-турецкой войне 1919–1922 годов. Эти люди, среди которых были спортсмены из клубов Пери и Константинополя, собрались в спортивном магазине «Эмилиос и Менелаос» на улице Веранзеру в центре Афин, чтобы создать клуб, который стал бы центром спортивной и культурной жизни для беженцев.
Изначально АЕК не имел собственного стадиона и проводил матчи на различных площадках Афин, включая стадионы «Храм Зевса Олимпийского» и «Леофорос Александрас» (какие названия стадионов!) Сегодня домашней ареной клуба является стадион «Айя-София» (какое название, опять же!), который вмещает 32 500 зрителей.
#афины
АЕК был основан 13 апреля 1924 года греческими беженцами, которые покинули Малую Азию (включая Константинополь) после поражения Греции в греко-турецкой войне 1919–1922 годов. Эти люди, среди которых были спортсмены из клубов Пери и Константинополя, собрались в спортивном магазине «Эмилиос и Менелаос» на улице Веранзеру в центре Афин, чтобы создать клуб, который стал бы центром спортивной и культурной жизни для беженцев.
Изначально АЕК не имел собственного стадиона и проводил матчи на различных площадках Афин, включая стадионы «Храм Зевса Олимпийского» и «Леофорос Александрас» (какие названия стадионов!) Сегодня домашней ареной клуба является стадион «Айя-София» (какое название, опять же!), который вмещает 32 500 зрителей.
#афины
Наконец-то доехал до новой станции метро - Горный институт.
Из украшений: медный цвет и два панно.
Не вау, но хотя бы построили.
#петербург
Из украшений: медный цвет и два панно.
Не вау, но хотя бы построили.
#петербург
Чосон сингун (яп. Тёсэн дзингу) было главным синтоистским святилищем колониальной Кореи, расположенным на горе Намсан рядом с Сеулом. Построенное 17 октября 1925 года, оно символизировало духовное влияние Японии на колонизированную территорию. В святилище почитались ками Аматэрасу, император Мэйдзи, а позже добавились императрица Дзингу и Тоётоми Хидэёси.
Насаждение синтоизма являлось важной частью колониальной политики Японии. После того как стало известно о скором обретении Кореей независимости, святилище было уничтожено самими японцами, чтобы избежать его разрушения корейскими националистами.
Окружающий парк и знаменитая «лестница 1000 ступеней» (на самом деле их было 380) существовали до середины 1950-х годов.
#сеул
Насаждение синтоизма являлось важной частью колониальной политики Японии. После того как стало известно о скором обретении Кореей независимости, святилище было уничтожено самими японцами, чтобы избежать его разрушения корейскими националистами.
Окружающий парк и знаменитая «лестница 1000 ступеней» (на самом деле их было 380) существовали до середины 1950-х годов.
#сеул
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Сколько себя помню, всегда было легкое противостояние Уфы и Казани.
Много раз был там и там.
Хоть я и из Башкортостана, но Казань приятней будет
Много раз был там и там.
Хоть я и из Башкортостана, но Казань приятней будет
Эйюп считается главным священным некрополем Стамбула, где быть погребённым считается большой честью для мусульман. Кладбище возникло вокруг мечети, построенной на месте захоронения близкого сподвижника пророка Мухаммеда — Абу Эйюпа аль-Ансари, погибшего во время осады Константинополя.
Согласно труду британского историка Эдварда Гиббона "История упадка и разрушения Великой Римской империи", первая осада византийской столицы (674–678) была тяжёлым испытанием для Омейядского халифата. Константинополь казался неприступным, а Византия впервые применила «греческий огонь». В ходе осады арабы потеряли около 30 тысяч воинов, включая Эйюпа. Его могила оставалась неизвестной почти 780 лет, до взятия города султаном Мехмедом II. В 1453 году мусульмане, следуя видению, обнаружили захоронение Эйюпа неподалёку от городской стены. На этом месте возвели мечеть, ставшую местом коронации османских султанов.
Обнаружение могилы Абу Эйюпа аль-Ансари имело важное политическое значение для Османской Порты. Мечеть Эйюпа стала первой, построенной после падения Константинополя. Её строительство завершили в 1458 году при Мехмеде II, который, по легенде, и нашёл могилу соратника пророка.
Сегодня мечеть Эйюп Султан считается важнейшей мусульманской святыней Турции и четвёртой по значимости в исламе после мечетей Аль-Харам в Мекке, Ан-Набави в Медине и Аль-Акса в Иерусалиме. Говорят, что молитвы, произнесённые здесь, сбываются.
По традиции каждый новый султан посещал мечеть Эйюп Султан для церемонии опоясывания мечом основателя династии Османа Гази, которую проводил шейх-уль-ислам. Любые неудачи во время обряда — падение меча или сложности с пряжкой — считались предзнаменованием неудачного правления. Например, при коронации Мехмеда V, пожилого и полного, шейх-уль-исламу с трудом удалось опоясать его мечом, и тот вскоре подал в отставку, не дожидаясь плохих последствий.
#стамбул
Согласно труду британского историка Эдварда Гиббона "История упадка и разрушения Великой Римской империи", первая осада византийской столицы (674–678) была тяжёлым испытанием для Омейядского халифата. Константинополь казался неприступным, а Византия впервые применила «греческий огонь». В ходе осады арабы потеряли около 30 тысяч воинов, включая Эйюпа. Его могила оставалась неизвестной почти 780 лет, до взятия города султаном Мехмедом II. В 1453 году мусульмане, следуя видению, обнаружили захоронение Эйюпа неподалёку от городской стены. На этом месте возвели мечеть, ставшую местом коронации османских султанов.
Обнаружение могилы Абу Эйюпа аль-Ансари имело важное политическое значение для Османской Порты. Мечеть Эйюпа стала первой, построенной после падения Константинополя. Её строительство завершили в 1458 году при Мехмеде II, который, по легенде, и нашёл могилу соратника пророка.
Сегодня мечеть Эйюп Султан считается важнейшей мусульманской святыней Турции и четвёртой по значимости в исламе после мечетей Аль-Харам в Мекке, Ан-Набави в Медине и Аль-Акса в Иерусалиме. Говорят, что молитвы, произнесённые здесь, сбываются.
По традиции каждый новый султан посещал мечеть Эйюп Султан для церемонии опоясывания мечом основателя династии Османа Гази, которую проводил шейх-уль-ислам. Любые неудачи во время обряда — падение меча или сложности с пряжкой — считались предзнаменованием неудачного правления. Например, при коронации Мехмеда V, пожилого и полного, шейх-уль-исламу с трудом удалось опоясать его мечом, и тот вскоре подал в отставку, не дожидаясь плохих последствий.
#стамбул
Утром 28 июня 1950 года над зданием правительства Южной Кореи взвился флаг КНДР. В город вошли танки 105-й танковой бригады — всего три дня понадобилось северокорейской армии, чтобы взять столицу Южной Кореи.
Начавшаяся 25 июня война застала южнокорейское руководство врасплох: президента Ли Сын-мана даже не сразу нашли — в тот день он уехал на “рыбалку”.
На тот момент Сеул был крупнейшим городом Кореи с населением 1,4 миллиона человек. В первые дни боёв около 300–400 тысяч человек успели покинуть город, но большинство оставшихся до последнего не верили в падение столицы. Южнокорейская пропаганда уверяла, что армия успешно сдерживает наступление. Однако политики и чиновники, владевшие реальной информацией, спешно бежали.
Те, кто не успел, оказались в руках новых властей. Из 200 депутатов парламента 60 человек арестовали и отправили в Пхеньян. Сперва их использовали в пропаганде, заставляя осуждать политику Ли Сын-мана, но вскоре они бесследно исчезли. Позже советское посольство в КНДР получило сообщение: бывшие депутаты якобы были раскрыты как шпионы и понесли «заслуженное наказание».
Одним из самых трагичных эпизодов тех дней стал подрыв мостов через реку Ханган. Ошибочно приняв ложное сообщение о том, что танки КНДР уже в городе, командование Южной Кореи приказало взорвать переправы. В тот момент по мостам бежали сотни мирных жителей — они погибли вместе с последним шансом на спасение.
Северокорейская армия контролировала Сеул три месяца, до сентября 1950 года, когда союзные войска США и ООН провели контрнаступление
#сеул
Начавшаяся 25 июня война застала южнокорейское руководство врасплох: президента Ли Сын-мана даже не сразу нашли — в тот день он уехал на “рыбалку”.
На тот момент Сеул был крупнейшим городом Кореи с населением 1,4 миллиона человек. В первые дни боёв около 300–400 тысяч человек успели покинуть город, но большинство оставшихся до последнего не верили в падение столицы. Южнокорейская пропаганда уверяла, что армия успешно сдерживает наступление. Однако политики и чиновники, владевшие реальной информацией, спешно бежали.
Те, кто не успел, оказались в руках новых властей. Из 200 депутатов парламента 60 человек арестовали и отправили в Пхеньян. Сперва их использовали в пропаганде, заставляя осуждать политику Ли Сын-мана, но вскоре они бесследно исчезли. Позже советское посольство в КНДР получило сообщение: бывшие депутаты якобы были раскрыты как шпионы и понесли «заслуженное наказание».
Одним из самых трагичных эпизодов тех дней стал подрыв мостов через реку Ханган. Ошибочно приняв ложное сообщение о том, что танки КНДР уже в городе, командование Южной Кореи приказало взорвать переправы. В тот момент по мостам бежали сотни мирных жителей — они погибли вместе с последним шансом на спасение.
Северокорейская армия контролировала Сеул три месяца, до сентября 1950 года, когда союзные войска США и ООН провели контрнаступление
#сеул
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Базовые уроки по архитектуре по Смешарикам
Forwarded from Поверхностное досье
История одной корейской танцовщицы
Часть 1
В начале XX века корейцы начали знакомиться с европейскими танцами, включая классический балет и современные направления. В 1920-х годах японские танцевальные школы, где преподавались новые формы танца, стали принимать корейских студентов. В 1926 году одна из таких студенток, 19-летняя Пэ Гу-чжа, вернулась в Корею. Она адаптировала народные танцы для публичных выступлений, открыла собственную школу, где обучала как современному танцу и балету, так и традиционным танцам в собственной интерпретации.
В этом же году в Сеуле выступил знаменитый японский танцовщик Исии Баку, которого считают «отцом современного японского танца». Его выступления произвели сильное впечатление на корейскую публику и вдохновили многих молодых людей, особенно из образованных семей. Среди зрителей была подросток из зажиточной семьи по имени Чхве Сын-хи, которой суждено было стать первой всемирно известной корейской танцовщицей.
Чхве Сын-хи родилась в 1911 году в дворянской, хотя и небогатой семье. Она получила современное образование, что в то время было редкостью для девочек. Вдохновлённая выступлением Исии Баку, Чхве решила учиться в его студии в Японии. Несмотря на непростые отношения с учителем, она вернулась в Корею высококлассной танцовщицей, вызывая восторг публики. Она жила на два города - в Токио была открыта своя танцевальная школа.
В 1931 году Чхве вышла замуж за Ан Мака, литературного критика с левыми взглядами, который был связан с коммунистическим движением. Позднее он сменил политические взгляды, но продолжал поддерживать Чхве как менеджер и стратег. Говорят, что именно он предложил ей короткую стрижку, ставшую её фирменным стилем. Несмотря на мимолётные романы с обеих сторон, они оставались вместе и, по-видимому, искренне любили друг друга.
1920–1930-е годы стали временем появления культа знаменитостей в Корее. Танцоры, певцы и спортсмены начали пользоваться уважением и популярностью. Одной из первых таких звёзд стала Чхве Сын-хи, чьи выступления в начале 1930-х годов были выполнены в духе европейского модернизма. С 1933 года в танцах Чхве Сын-хи начали всё ярче проявляться традиционные корейские мотивы. Она постепенно отошла от европейского модернистского стиля и стала обращаться к национальным темам. Возможно, это было связано не столько с национальным самосознанием, сколько с популярностью «экзотической» культуры Кореи в Японии того времени.
Японские власти, как и другие колониальные державы, подчёркивали уникальность завоёванных народов, и корейская культура вызывала живой интерес у японской публики.
Чхве Сын-хи смело использовала корейские народные элементы, создавая собственную версию «древних традиций», которая на самом деле была её авторским переосмыслением. Её постановки, такие как «Танец с мечом» и «Буддийская искусительница», представляли собой современное прочтение корейской культуры с акцентом на её экзотичности.
Такой подход оказался успешным. В Японии Чхве Сын-хи обрела огромную популярность — её выступления увидели около 2 миллионов зрителей. Она стала настоящей звездой: снималась в рекламе косметики, лекарств и даже печенья, её лицо украшало обложки журналов, а критики называли её «самой талантливой танцовщицей своего поколения в Японской империи». Юкио Мисима вспоминал, как в юности восхищался её танцами.
В 1937 году Чхве Сын-хи отправилась в мировое турне, посетив США, Европу и Латинскую Америку. Судя по всему, поездки частично финансировались японским правительством, которое хотело улучшить международный имидж страны после начала войны с Китаем. Японские власти стремились показать, что их империя уважает культуру всех народов, входящих в её состав.
Часть 1
В начале XX века корейцы начали знакомиться с европейскими танцами, включая классический балет и современные направления. В 1920-х годах японские танцевальные школы, где преподавались новые формы танца, стали принимать корейских студентов. В 1926 году одна из таких студенток, 19-летняя Пэ Гу-чжа, вернулась в Корею. Она адаптировала народные танцы для публичных выступлений, открыла собственную школу, где обучала как современному танцу и балету, так и традиционным танцам в собственной интерпретации.
В этом же году в Сеуле выступил знаменитый японский танцовщик Исии Баку, которого считают «отцом современного японского танца». Его выступления произвели сильное впечатление на корейскую публику и вдохновили многих молодых людей, особенно из образованных семей. Среди зрителей была подросток из зажиточной семьи по имени Чхве Сын-хи, которой суждено было стать первой всемирно известной корейской танцовщицей.
Чхве Сын-хи родилась в 1911 году в дворянской, хотя и небогатой семье. Она получила современное образование, что в то время было редкостью для девочек. Вдохновлённая выступлением Исии Баку, Чхве решила учиться в его студии в Японии. Несмотря на непростые отношения с учителем, она вернулась в Корею высококлассной танцовщицей, вызывая восторг публики. Она жила на два города - в Токио была открыта своя танцевальная школа.
В 1931 году Чхве вышла замуж за Ан Мака, литературного критика с левыми взглядами, который был связан с коммунистическим движением. Позднее он сменил политические взгляды, но продолжал поддерживать Чхве как менеджер и стратег. Говорят, что именно он предложил ей короткую стрижку, ставшую её фирменным стилем. Несмотря на мимолётные романы с обеих сторон, они оставались вместе и, по-видимому, искренне любили друг друга.
1920–1930-е годы стали временем появления культа знаменитостей в Корее. Танцоры, певцы и спортсмены начали пользоваться уважением и популярностью. Одной из первых таких звёзд стала Чхве Сын-хи, чьи выступления в начале 1930-х годов были выполнены в духе европейского модернизма. С 1933 года в танцах Чхве Сын-хи начали всё ярче проявляться традиционные корейские мотивы. Она постепенно отошла от европейского модернистского стиля и стала обращаться к национальным темам. Возможно, это было связано не столько с национальным самосознанием, сколько с популярностью «экзотической» культуры Кореи в Японии того времени.
Японские власти, как и другие колониальные державы, подчёркивали уникальность завоёванных народов, и корейская культура вызывала живой интерес у японской публики.
Чхве Сын-хи смело использовала корейские народные элементы, создавая собственную версию «древних традиций», которая на самом деле была её авторским переосмыслением. Её постановки, такие как «Танец с мечом» и «Буддийская искусительница», представляли собой современное прочтение корейской культуры с акцентом на её экзотичности.
Такой подход оказался успешным. В Японии Чхве Сын-хи обрела огромную популярность — её выступления увидели около 2 миллионов зрителей. Она стала настоящей звездой: снималась в рекламе косметики, лекарств и даже печенья, её лицо украшало обложки журналов, а критики называли её «самой талантливой танцовщицей своего поколения в Японской империи». Юкио Мисима вспоминал, как в юности восхищался её танцами.
В 1937 году Чхве Сын-хи отправилась в мировое турне, посетив США, Европу и Латинскую Америку. Судя по всему, поездки частично финансировались японским правительством, которое хотело улучшить международный имидж страны после начала войны с Китаем. Японские власти стремились показать, что их империя уважает культуру всех народов, входящих в её состав.