Дни те останутся режущей сердце сиреной, Слышным едва, незаметным свистящим хлопком, Кружевом чёрным, разваренным рисом. И веной — Нервно стучит от того, что увидишь потом.
Пока одни умирали за дом и за маму, Пока одни умирали за мир и за сущий пустяк, Пока одни умирали, ища вечной славы — Дедушка умер в больнице, ушёл просто так.
Закономерно — ему было за девяносто, Сердца, сосудов вышли гарантии дни. Деда похоронили в земле белгородской, Где хоронили других, что так странно юны.
Вот та калитка, берёза и клумба, качели — Дядя построил для нас, трубы-доски скрестив, С Катей катались и песни на мове мы пели. Харьков так близко — сестра приезжала гостить.
Катя жива. Но уже никогда не приедет. Дедушки нет. Лишь холодное тело лежит. Нету ни песен, ни игр, ни цыплят, только зелень — Та, что на грядках и та, что поможет укрыть.
Запах тревоги. Вкус боли. Нет смысла, нет веры — Детство распяли под мамины слёзы и крик. Здесь невозможно стоять, очень страшно и скверно, Не помогает священник и звуки молитв.
Вместо тебя и рассказов о войнах и мире, Как к пациентам с протезом на лыжах ходил, Как полюбил мою бабушку, встретив на Сахалине — Место твое и оградка, средь прочих могил.
Не прилечу я к тебе — рейсов нет, только дроны. Голос твой тих, а ты сам — бесконечно далёк. Но знаю путь, что однажды нашла в телефоне, Как мне вернуться в тот детский спокойный мирок.
Гугл панорамы. Тринадцатый год. Весёлая Лопань, По виртуальной улице — станция, поворот. Мирное небо, калитка, берёза и тополь… Дедушка, который меня всегда ждёт.
Дни те останутся режущей сердце сиреной, Слышным едва, незаметным свистящим хлопком, Кружевом чёрным, разваренным рисом. И веной — Нервно стучит от того, что увидишь потом.
Пока одни умирали за дом и за маму, Пока одни умирали за мир и за сущий пустяк, Пока одни умирали, ища вечной славы — Дедушка умер в больнице, ушёл просто так.
Закономерно — ему было за девяносто, Сердца, сосудов вышли гарантии дни. Деда похоронили в земле белгородской, Где хоронили других, что так странно юны.
Вот та калитка, берёза и клумба, качели — Дядя построил для нас, трубы-доски скрестив, С Катей катались и песни на мове мы пели. Харьков так близко — сестра приезжала гостить.
Катя жива. Но уже никогда не приедет. Дедушки нет. Лишь холодное тело лежит. Нету ни песен, ни игр, ни цыплят, только зелень — Та, что на грядках и та, что поможет укрыть.
Запах тревоги. Вкус боли. Нет смысла, нет веры — Детство распяли под мамины слёзы и крик. Здесь невозможно стоять, очень страшно и скверно, Не помогает священник и звуки молитв.
Вместо тебя и рассказов о войнах и мире, Как к пациентам с протезом на лыжах ходил, Как полюбил мою бабушку, встретив на Сахалине — Место твое и оградка, средь прочих могил.
Не прилечу я к тебе — рейсов нет, только дроны. Голос твой тих, а ты сам — бесконечно далёк. Но знаю путь, что однажды нашла в телефоне, Как мне вернуться в тот детский спокойный мирок.
Гугл панорамы. Тринадцатый год. Весёлая Лопань, По виртуальной улице — станция, поворот. Мирное небо, калитка, берёза и тополь… Дедушка, который меня всегда ждёт.
Анастасия Ярошенко
BY Владивостокская
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals.
from tw
