Юрий Долгорукий

Колонка Ильи Гращенкова на КБ навела меня на мысль о том, что фигура Медведева, а вместе с тем и вопрос о возвращении смертной казни, педалируемый им, воспринимаются в современном обществе несколько искаженно, “на старых рельсах”, если можно так выразиться. Этот вопрос рассматривается так, как будто мы по прежнему имеем дело с Дмитрием Анатольевичем образца 2008 года, времен потепления отношений с Америкой и рукопожатий с Обамой. Поэтому и возникает соблазн рассмотреть его инициативу о возвращении смертной казни как “попытку либерала выжить”.

Важно отдавать себе отчет, насколько изменилась ситуация. Медведев со времен своего президентства прошел такую же эволюцию как Путин со времен своего первого срока. Такую мощную и в ту же сторону направленную. Принося присягу, Дмитрий Медведев был искренним либерал-патриотом, уверенным в силе эффективного диалога и максимальной открытости в отношениях с партнерами. А потом случилась Южная Осетия, Крым, санкции и много чего ещё, что позволило вполне определенно увидеть отношение “партнеров” к попыткам укрепления России. Да, кто-то всегда предпочитает использовать вместо слова укрепление - “агрессия”, но в любом случае расхождение интересов налицо. Медведев же все это время был не на первом плане, однако в системе власти, на постах, которые при всем желании, нельзя назвать малозначительными. Многим тогда виделся в этом своеобразный торг России с Западом - мол, вот, у нас же либерал при власти, значит мы не такие страшные. Но, по большому счету, эпоха “улещивания” Запада Россией на президентстве Медведева и закончилась. Он мог давно и бескровно выйти из обоймы, занять должность какого-нибудь свадебного генерала и продолжать существование как обычный человек, если бы его взгляды сильно разнились с магистральным курсом путинской команды. Однако, этого не произошло. Потому что не так уж сильно они и разнились.

Полагаю, что именно Дмитрий Медведев в будущем может стать тем, кому предстоит налаживать мосты между “креативным классом” и “глубинным народом”, для каждого презентуя близкие ему смыслы. Именно потому либерал Медведев спокойно относится к идее смертной казни. Да и в целом, это, скорее, пространство символов, нежели реальных изменений. В Белоруссии смертная казнь реализуется редко, но откуда такая уверенность, что в России ее хотят вернуть непременно для запуска кровавого конвейера? Что стоит за этим утверждением, кроме генетического страха либерала перед репрессиями, которые в современной России уже порядком мифологизированы (не в том смысле, что их никогда не было, а в том что они обросли всеми чертами мифа)? Но, в конце концов, мы все видим, чем закончился генетический страх Екатерины Шульман перед очередями и дефицитом. Ничем. В России не меняют одежду на зеленый горошек. Не будет и массовых расстрелов. Но и либерализма старого типа не будет тоже.

Ваш Юрий Долгорукий

Telegram

Кремлёвский безБашенник

🌐Специально для "Кремлевского безБашенника" -

политолог Илья Гращенков (Телеграм-канал The Гращенков)

Возвращение смертной казни стало одной из важных тем, обсуждаемых в последнее время. Пушером темы выступил замглавы Совбеза РФ Дмитрий Медведев, который…

www.group-telegram.com/tw/yuradolgoruk.com/645

20.0K viewsMar 31, 2022 at 10:09

Колонка Ильи Гращенкова на КБ навела меня на мысль о том, что фигура Медведева, а вместе с тем и вопрос о возвращении смертной казни, педалируемый им, воспринимаются в современном обществе несколько искаженно, “на старых рельсах”, если можно так выразиться. Этот вопрос рассматривается так, как будто мы по прежнему имеем дело с Дмитрием Анатольевичем образца 2008 года, времен потепления отношений с Америкой и рукопожатий с Обамой. Поэтому и возникает соблазн рассмотреть его инициативу о возвращении смертной казни как “попытку либерала выжить”.

Важно отдавать себе отчет, насколько изменилась ситуация. Медведев со времен своего президентства прошел такую же эволюцию как Путин со времен своего первого срока. Такую мощную и в ту же сторону направленную. Принося присягу, Дмитрий Медведев был искренним либерал-патриотом, уверенным в силе эффективного диалога и максимальной открытости в отношениях с партнерами. А потом случилась Южная Осетия, Крым, санкции и много чего ещё, что позволило вполне определенно увидеть отношение “партнеров” к попыткам укрепления России. Да, кто-то всегда предпочитает использовать вместо слова укрепление - “агрессия”, но в любом случае расхождение интересов налицо. Медведев же все это время был не на первом плане, однако в системе власти, на постах, которые при всем желании, нельзя назвать малозначительными. Многим тогда виделся в этом своеобразный торг России с Западом - мол, вот, у нас же либерал при власти, значит мы не такие страшные. Но, по большому счету, эпоха “улещивания” Запада Россией на президентстве Медведева и закончилась. Он мог давно и бескровно выйти из обоймы, занять должность какого-нибудь свадебного генерала и продолжать существование как обычный человек, если бы его взгляды сильно разнились с магистральным курсом путинской команды. Однако, этого не произошло. Потому что не так уж сильно они и разнились.

Полагаю, что именно Дмитрий Медведев в будущем может стать тем, кому предстоит налаживать мосты между “креативным классом” и “глубинным народом”, для каждого презентуя близкие ему смыслы. Именно потому либерал Медведев спокойно относится к идее смертной казни. Да и в целом, это, скорее, пространство символов, нежели реальных изменений. В Белоруссии смертная казнь реализуется редко, но откуда такая уверенность, что в России ее хотят вернуть непременно для запуска кровавого конвейера? Что стоит за этим утверждением, кроме генетического страха либерала перед репрессиями, которые в современной России уже порядком мифологизированы (не в том смысле, что их никогда не было, а в том что они обросли всеми чертами мифа)? Но, в конце концов, мы все видим, чем закончился генетический страх Екатерины Шульман перед очередями и дефицитом. Ничем. В России не меняют одежду на зеленый горошек. Не будет и массовых расстрелов. Но и либерализма старого типа не будет тоже.

Ваш Юрий Долгорукий

BY Юрий Долгорукий