Мой дедушка, мамин папа, Митрошин Михаил Иванович. Трудно рассказать о нём в двух словах. Это был Большой человек с интереснейшей и очень непростой судьбой. Человек-глыба, каковые были в те времена и каковых я почти не встречаю сейчас. Он родился на реке Медведица, в одном из шолоховских хуторов из ‘Тихого Дона’. Казачья кровь играла в нём всю жизнь. Он пережил раскулачивание, высылку с Дона в Архангельск, потом Мурманск, после войны приехал в Питер и окончил Горный. Был геологом, работал до старости, до последних сил, с экспедициями объездил весь мир, включая оба Полюса, на которых был первопроходцем. Сохранилось не очень много фотографий, но они есть. Меня глубоко потрясает видеть на фото Антарктиду или настоящий айсберг и понимать, что среди людей на снимке - мой дедушка. Когда у кого-то был с собой фотоаппарат, они снимали потрясающие пейзажи, некоторые снимки сохранились. Но часто аппарата не было, и дедушка графически зарисовывал местность тушью. Не у каждого художника так получится. К сожалению, его рисунки не дожили до сегодняшнего дня, но я помню их из детства. Его труды в области геологии были самыми передовыми. Его звали преподавать в Горный, но он предпочёл поле. Он феноменально много знал наизусть, например, всего Евгения Онегина. Пел, поразительно много знал и умел, научил меня вырезать по дереву, мастерить и строить. Но он никогда не говорил о войне…
Чтобы взяли на фронт, дедушка Миша прибавил себе возраст, как делали тогда многие мальчишки. Совсем недавно выяснилось, что он изменил не просто год, но и день своего рождения, и мы всю жизнь праздновали выдуманную дату. Служил он в танковых войсках, получил ранение, был контужен, снова вернулся на фронт, воевал на Северо-Западном, Прибалтийском фронтах, закончил войну в Восточной Пруссии. Был многократно награждён.
Когда мой муж уходил на фронт, мама передала ему дедушкин орден. Наверное, это было и благословение, и своего рода оберег... Я не знаю, какими именно силами мой муж остался жив, за него молились все, Господь поистине сотворил Чудо. Возможно, и дедушка, видя нас откуда-то Оттуда, тоже помогал...
Об одном жалею. Что ушел дедушка, когда мне было всего около 10 лет. Я не успела пообщаться с ним осознанно. Но как есть, так есть.
Спасибо, дедушка, за то, что я существую.

Митрошин Михаил Иванович
Официально: 15.12.22-12.05.95
На самом деле: 15.04.24-12.05.95

Нацедила стихов из непрожитых вместе лун.
По слезинке текли, наводняя купели снов.
Из кудрявой оплётки серых стальных струн
Сбивались седые пряди моих слов.

И дышала с трудом, боясь прогневить смерть,
И ножами секла доморощенный фатализм,
И разматывала упругую круговерть,
И жила, и жила, боясь прогневить жизнь.

И летели по ветру стихи без черновиков,
И бумага кричала войне: 'Уходи, уходи!'
Но война не ушла и, скользнув поперёк голов,
Потеснила меня прямо в твоей груди.

И горит, и слепит напомаженная коса,
И глядит из ложбины, злорадная, ждёт косьбы,
А могло бы иначе: весна, да жена-краса,
Да ребяческий смех. Если бы да кабы.

Нас теперь будет трое, как мне ни жечь мостов,
Ни плевать за плечо да ни кривить губой,
Мне спутником - страх да густые мотки слов,
Тебе - выбор, который всегда с тобой.

21.05.24
Мария Соколова

Папе
(11 месяцев)

В окна стучится молочный июньский свет,
Ночь стоит на посту, не прося огня.
Папа, почти год, как тебя нет.
Листала секунды, а год пролистал меня.

В этих секундах и ужас сидел, склонясь,
И вера летала волнами от струны.
Папа, почти год ты глядишь на нас
С той, никому не ведомой, Стороны.

Папа, почти год ты ведёшь крылом,
Стелешь его от беды то над, то под.
С этого света кажется, что на Том
Ты с миром прожил этот почти год.

Ты юный ангел, а юность тебе к лицу.
Ты даже на смертном одре оставался юн.
Но юность тоже когда-то ведёт к концу.
Тебе. Тебе перезвон всех моих струн.

22.05.24
Мария Соколова

На днях мне совершенно неожиданно прислали вот такое трогательное видео. На нём ровесник моей дочери читает моё стихотворение. Необычное чувство, когда ты смотришь со стороны на то, что сам написал. Честно скажу, когда смотрела, текли слёзы.

Семён Печенкин, 9 лет.
Образцовый театральный коллектив "Жар-птица" https://vk.com/club194068810, Курган.

Кусочек солнца нежданно упал в осень,
И ветер почти не мурашит смуглённых щёк.
Золото что-то шепчет, летя оземь,
Стелет дорогу у наших с тобой ног.

Самое счастье, что можно обнять сына,
Слушать, как дочь разговорчиво смотрит сны.
Жизнь не мудрит, не врёт, не растит чина,
Чтобы дышать, ей не нужны чины.

Закрыла глаза. Ты держишь мою руку.
Шагаю, не глядя, что после и что за.
Сердце стучит. Доверясь его стуку,
Просто иду. Ты мне теперь глаза.

К ветру и солнцу, к земле и волне требу,
Словом, к Богу, в Котором сердец стук,
Губы сомкнув, вопию: 'Удержи Небо!
Помилуй грешных! Не разомкни рук'.

21.09.2024
Мария Соколова

Мир вошёл в эпоху больных суставов
Или просто содрал коленку о злой забор?
Мы расселись по кухням искать правых
И к утру позабыли, о чём спор.
Почти всё на свете меня сильнее.
Почти всё на свете грозится большой войной.
Как бы так пройти, не сломив шеи,
Оставаясь сильнее себя самой?

Мама, это же я. Я совсем близко.
За меня не бойся, сомненья гони прочь.
Я прошусь в этот мир, я мечусь искрой.
Нерождённая всуе, твоя дочь.
Мама, это рефрен посреди спектакля.
Это просто помехи слегка посекли эфир.
Мам, ты моя последняя капля,
До которой стоит мир.

Мария Соколова
21.10.24

Ещё один год называет себя уходящим.
И время, увы, не смиришь никакой уздой.
Каждое прошлое было хоть раз настоящим,
И свет от звезды когда-нибудь был звездой.

А свет не бросает теней, ибо свет совершенен.
Свет на пути - не он ли и есть ковчег?
Но если на путь когда-то ложатся тени,
Значит, на этом пути стоит человек.

Ещё один год облачился и ждёт, наготове
Войти в этот Богом созданный вечный день.
Я в тысячный раз поймала себя на слове
Прожить эту жизнь, никогда не отбросив тень.

Мария Соколова
20.11.24

Я выше всех!
(посв. Серёже и Ване)

Я выше всех! Почти касаюсь неба
У облака на снежной бороде.
Нигде чудесней я пока что не был,
И сказочнее не было нигде.

Метель бросает линию косую
Штрихами белоснежной бахромы.
Я всё на свете в жизни нарисую
В тетради нераскрашенной зимы.

Огни ложатся искрами на плечи,
Как маленькие звёзды в белизне.
И небо словно мчится мне навстречу
И будто бы спускается ко мне.

И я хочу всегда быть с небом вместе,
Купаться в облаках-бородачах.
Нигде! Нигде не может быть чудесней!
Я выше всех! На папиных плечах.

Мария Соколова
20.11.24

Само собой не разумеется ничто.
Ни шорох лета, ни ноябрьская вьюга,
Ни одеяло, ни холодное окно,
Ни две ладони, согревавшие друг друга,
Ни возглас клавиши, ни запах ползунков,
Ни тишина, ни гуттаперчивые зимы,
Ни наказание, ни выдох и ни вдох,
Ни как любимыми бываем нелюбимы,
Ни изобилие, ни мир и ни война,
Ни черновик, давно лежащий в чемодане,
Ни мысли, собранные вглубь черновика,
Так далеко, что даже пыль их не достанет,
Ни звон монет, ни десять пальцев на руках,
Ни стук шагов, который ждали за молитвой,
Ни ожидание само, ни смерть, ни страх,
Текущий в жилах перед следующей битвой,
Ни кровь, ни плоть, ни дух, ни жизненный итог,
Ни пламя веры от свершившегося чуда -
Само собой не разумеется ничто.
И благодарность не бывает ниоткуда.

Мария Соколова
20.11.24

Я люблю сквозняки сквозь слегка приоткрытую дверь
И табачную нитку, кручёную кухонной спичкой.
Человек, как ни странно признаться, - единственный зверь,
У кого первородный инстинкт
уступает привычке.

Я люблю пряный запах от старых зачитанных книг,
Послюнить карандаш, начирикать чернильное море.
Если вся наша жизнь - это правда один только миг,
То и горе - как будто не то чтобы очень и горе.

Я люблю глубину в простоте, геометрию строф
И свинцовый румянец Невы при вечернем параде.
Пустослов не поэт и при всей филигранности слов,
А бесёнок не станет святым и в червонном окладе.

Я люблю рисовать на бумаге, хотя б иногда.
Да и, надо признаться, что жизнь - мой любимый этюдник.
Красота - не заслуга, доколе она молода,
Тишина - благодать, коль она не единственный спутник.

Я люблю непонятное слово с оттенком тоски
По осенней страде и бескрайности прелого луга.
И сквозь всю тишину, сквозь всё горе и все сквозняки
Я люблю каждый всполох, когда мы Любили друг друга.

Мария Соколова
22.11.24

В ноябре неспокойно. Закат лососёвым флагом
Замыкает дневную качку, как волнорез.
По заливу крадётся мелким щербатым шагом
Лазутчик ветер - грива стальных небес.

То ли гнев, то ли милость. А то ли юдоль печали.
Хмурый ветер в тугом плаще ускоряет шаг.
Человек на заливе отлит из небесной стали.
Человек глядит, как день опускает флаг.

Мария Соколова
25.11.24

Снег за окном побелил асфальт, манной крупой соря, -
Снимает с остывших дорог скупой
камуфляж ноября.

Море куёт из слюдистых льдин серо-зелёный шлем.
Так долго пытались понять, как жить,
что забыли, зачем.

Крыша седая, надев фату, стала опять юна,
И тени искрятся на кромке век
вороного окна,

Утро садится за чайный дым, не размыкая глаз,
Сиреневый сон запрягает сны -
вылетаем сейчас.

Мария Соколова
26.11.24

Для меня особенно ценно, когда мои стихи читают дети. У них слова приобретают какую-то особенную глубину, чистую и непосредственную, но глядящую прямо в суть. Как будто иллюстрация - яркая и честная, без мудрствования и изысков. Спасибо, Кирилл Лебедев (10 лет), за твоё прочтение моего стиха.

За осенью опять придёт зима,
Снежинки хлынут наперегонки,
И белая нарядная тесьма
Украсит у детей воротники.

В ушанке разлохмаченных снегов,
Разбуженный морозом декабря,
Поэт напишет несколько стихов,
По-видимому, то буду не я.

Под чьей-то неопущенной рукой,
Рукой, что за ценой не постоит,
Разверзнется слепящей белизной
И вспыхнет неморгающий зенит.

Осядут белокурые снега,
И время не отложишь на потом.
И чёрт один, чья именно рука
Укроет нас зияющим зонтом.

Останется былинка прозябать,
О грешном человеке сожалеть.
И, может быть, когда-нибудь опять
Воскреснет мир, чтоб снова умереть.

Мария Соколова
02.12.24