2024-й – год возвращения Трампа и успеха Марин Ле Пен на европейских выборах (а на парламентских ее остановили, только используя двухтуровую мажоритарную систему и «республиканскую мобилизацию»). Президентом Румынии чуть было не стал аутсайдер Кэлин Джорджеску, привлекший внимание избирателей своими мини-проповедями в Tik Tok. На выборах в Австрии первое место заняла Австрийская партия свободы, оправившаяся от скандала 2019 года, который, казалось, должен был обрушить ее репутацию – и ее системным оппонентам приходится договариваться о создании компромиссного и потенциально неустойчивого коалиционного правительства. «Альтернатива для Германии» претендует на твердое второе место на досрочных выборах, которые состоятся в 2025 году после развала «светофорной» коалиции Олафа Шольца – несмотря на то, что партия сохраняет свой правый радикализм, от которого усиленно дистанцируется Ле Пен.
Социально-экономические и политические причины лежат на поверхности. Тема миграции сохраняет свою актуальность и болезненность, потому что связана с проблемами и безопасности, и идентичности, и экономики. Люди принимают электоральные решения, основываясь не на статистике и мнениях экспертов, а на собственных эмпирических впечатлениях. Убийство, совершенное мигрантом, «чужаком», воспринимается болезненнее, чем аналогичное преступление, совершенное «своим». Численность мигрантов люди определяют визуально, сравнивая с воспоминаниями своего детства – и поэтому завышают ее по сравнению со статистикой. Раздражение вызывают как работающие («отбирают наши рабочие места»), так и неработающие («живут на наши налоги») мигранты.
К теме миграции добавилась инфляция, как последствие «вертолетных денег», направленных на спасение экономики и бизнесов во время пандемии. Инфляция прямо повлияла и на благополучие, и на самоощущение среднего класса. Парадокс, но демократы в США проиграли при экономическом росте – но цены на бензин и продукты оказались значимее. Перед выборами инфляцию удалось снизить, но это не помогло – люди с ностальгией вспоминали о допандемийных временах, которые связывались с Трампом.
Но, возможно, дело не только в этом. Системные политики выглядят слишком осторожными, минимизирующими любые риски для собственной репутации. Стоит сказать что-то не совсем политкорректное – и тут же активисты потребуют отставки с предварительным покаянием, а в Интернете развернут негативную кампанию. На самом деле речь идет обычно о небольшом проценте избирателей, но для левоцентристских политиков это важно, потому что во внутрипартийных процессах (в том числе праймериз) позиция таких активистов имеет значение. А правоцентристы нередко опасаются выглядеть фанатиками (bigot) и реакционерами. Их на республиканских партийных праймериз в США теснят трамписты – а в Европе на выборах несистемные крайне правые.
Интересно, что неприятие новой политкорректности способствует «поправению» части современного бизнеса. Четверть века назад в США все было просто – за республиканцев «старые деньги», связанные с нефтью и недвижимостью – за демократов «новые», работающие в высокотехнологичных отраслях, за которыми будущее. Сейчас Илон Маск стал одним из символов трампизма – и процесс перехода на сторону республиканцев затронул и ряд других нетипичных для этой партии игроков. Им, как и большинству людей, не нравится полицейское насилие, но и Флойд не является для них святым. А в вопросе о правах меньшинств им хотелось бы остановиться где-то на уровне десятилетней давности, как Джоан Роулинг, не идя дальше.
Означает ли все это, что речь идет о долгосрочном процессе? Здесь можно вспомнить отложенную реакцию на 1968 год, когда 1980-е стали временем Рейгана и Тэтчер. А в 1990-е пришло новое поколение политиков, символами которого были Клинтон и Блэр. Так что в конкурентной политике нет ничего постоянного (вспомним, как еще в 2022 году на промежуточных выборах в США демократы успешно «отыграли» тему абортов). Запросы общества меняются, и побеждает тот, кто успешнее на них реагирует.
2024-й – год возвращения Трампа и успеха Марин Ле Пен на европейских выборах (а на парламентских ее остановили, только используя двухтуровую мажоритарную систему и «республиканскую мобилизацию»). Президентом Румынии чуть было не стал аутсайдер Кэлин Джорджеску, привлекший внимание избирателей своими мини-проповедями в Tik Tok. На выборах в Австрии первое место заняла Австрийская партия свободы, оправившаяся от скандала 2019 года, который, казалось, должен был обрушить ее репутацию – и ее системным оппонентам приходится договариваться о создании компромиссного и потенциально неустойчивого коалиционного правительства. «Альтернатива для Германии» претендует на твердое второе место на досрочных выборах, которые состоятся в 2025 году после развала «светофорной» коалиции Олафа Шольца – несмотря на то, что партия сохраняет свой правый радикализм, от которого усиленно дистанцируется Ле Пен.
Социально-экономические и политические причины лежат на поверхности. Тема миграции сохраняет свою актуальность и болезненность, потому что связана с проблемами и безопасности, и идентичности, и экономики. Люди принимают электоральные решения, основываясь не на статистике и мнениях экспертов, а на собственных эмпирических впечатлениях. Убийство, совершенное мигрантом, «чужаком», воспринимается болезненнее, чем аналогичное преступление, совершенное «своим». Численность мигрантов люди определяют визуально, сравнивая с воспоминаниями своего детства – и поэтому завышают ее по сравнению со статистикой. Раздражение вызывают как работающие («отбирают наши рабочие места»), так и неработающие («живут на наши налоги») мигранты.
К теме миграции добавилась инфляция, как последствие «вертолетных денег», направленных на спасение экономики и бизнесов во время пандемии. Инфляция прямо повлияла и на благополучие, и на самоощущение среднего класса. Парадокс, но демократы в США проиграли при экономическом росте – но цены на бензин и продукты оказались значимее. Перед выборами инфляцию удалось снизить, но это не помогло – люди с ностальгией вспоминали о допандемийных временах, которые связывались с Трампом.
Но, возможно, дело не только в этом. Системные политики выглядят слишком осторожными, минимизирующими любые риски для собственной репутации. Стоит сказать что-то не совсем политкорректное – и тут же активисты потребуют отставки с предварительным покаянием, а в Интернете развернут негативную кампанию. На самом деле речь идет обычно о небольшом проценте избирателей, но для левоцентристских политиков это важно, потому что во внутрипартийных процессах (в том числе праймериз) позиция таких активистов имеет значение. А правоцентристы нередко опасаются выглядеть фанатиками (bigot) и реакционерами. Их на республиканских партийных праймериз в США теснят трамписты – а в Европе на выборах несистемные крайне правые.
Интересно, что неприятие новой политкорректности способствует «поправению» части современного бизнеса. Четверть века назад в США все было просто – за республиканцев «старые деньги», связанные с нефтью и недвижимостью – за демократов «новые», работающие в высокотехнологичных отраслях, за которыми будущее. Сейчас Илон Маск стал одним из символов трампизма – и процесс перехода на сторону республиканцев затронул и ряд других нетипичных для этой партии игроков. Им, как и большинству людей, не нравится полицейское насилие, но и Флойд не является для них святым. А в вопросе о правах меньшинств им хотелось бы остановиться где-то на уровне десятилетней давности, как Джоан Роулинг, не идя дальше.
Означает ли все это, что речь идет о долгосрочном процессе? Здесь можно вспомнить отложенную реакцию на 1968 год, когда 1980-е стали временем Рейгана и Тэтчер. А в 1990-е пришло новое поколение политиков, символами которого были Клинтон и Блэр. Так что в конкурентной политике нет ничего постоянного (вспомним, как еще в 2022 году на промежуточных выборах в США демократы успешно «отыграли» тему абортов). Запросы общества меняются, и побеждает тот, кто успешнее на них реагирует.
Алексей Макаркин
BY Bunin & Co
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp.
from ua
