#цитата

Вот сейчас ходят разговоры о третьем храме Соломона, о его возможном восстановлении. Третий храм Соломона уже построен — это Аль-Акса. Никто не думает о такой простой вещи, что первое, что сделал халиф Омар, когда пришел в Элию-Капиталину, так именовали римляне Иерусалим, — он заставил население расчистить фундамент Храма и возвел на нем мечеть, что означает в переводе с арабского “храм”. Если евреи считают, что этот храм должен восстановить «Машиах» («Мессия»),
Значит, Умар (р.а) как делегат Пророка ﷺ и есть Машиах. Он является историческим продолжением Пророка, а Пророк был истинным Машиахом. Почему? Потому что было предание. Симона бен Иешуа, который является автором Зогара, о том что придут Мохаджиры, потомки Агари Мохаджы, из пустыни на верблюдах, лошадях, ослах и пешком и освободят веру в истинного Бога от власти ромеев, власти язычников. Правда, тогда они были христиане, но византийские христиане воспринимались исламом как язычники из-за введения в христианство догмата о трех ипостасях. Эти книги были очень популярны за двести лет до арабов. Когда арабы пришли, то население Иерусалима встретило их приветственно. Очень многие иудеи перешли в ислам.
Так что палестинские арабы — это потомки того местного населения, иудеев, которые перешли в ислам. Это единственные оригинальные носители генотипа того народа, чьи предки вернулись из вавилонского плена, жили вместе с Иисусом, в отличие от всех тех, кто приезжает из Литвы якобы на историческую родину, у кого смесь польской, финской, славянской крови.

Из сборника "Освобождение ислама", 2004 г.

#цитата

Сегодня на Западе существует потребность в своего рода интеллектуальном алиби для того, чтобы, оставаясь демократом и правозащитником, перестать в обязательном порядке быть юдофилом. После 1945-го юдофилия была возведена в буквальном смысле в ранг юридической нормы. Однако если в 30–40-е годы еврейский фактор ассоциировался в первую очередь с левыми и в широком смысле протестными международными движениями, то к концу столетия это положение радикально изменилось.
Сегодня мировое еврейство вышло из интернационала обездоленных и лишенных доступа к распределению мировых благ. Конечно, среди разрозненных и дезориентированных левых и левацких групп еще заметно присутствие функционеров еврейского происхождения, но в основном еврейская политическая воля сегодня на стороне власть имущих, обозначивших себя кодовым наименованием «мировое сообщество». Достаточно указать на два примера: переход сионизма в целом с левого политического фланга на правый и ультраправый и измену молодежных лидеров 1968 года своим протестным идеалам с последующим встраиванием в агрессивно буржуазный истеблишмент.
Для западного либерала, осознающего разрыв еврейской массы с мировой революционной традицией, книга Солженицына («Двести лет вместе») будет кстати пришедшимся методологическим инструментом.

Гейдар Джемаль "Понять евреев".

#цитата

2020 год - это 1440 лет ислама. Это два раза по 720 лет. 720 - это аср. Аср в исламе это мера исторической длины, тысячелетие тоже упоминается, на самом деле аср - это традиционный в исламе отрезок времени. Аср - это третья часть стояния солнца в зодиакальном знаке. 2160 лет, третья часть от этой цифры - это аср. Внутри асра - первая половина это всегда восхождение ислама, вторая - нисхождение. 360 лет до монголов и 360 лет после монголов, потом восстановление Османский халифат. Заканчивается нисхождение в 1440 году хижры, который есть 2020 год. Но самое интересное, что есть солнечный календарь и есть лунный. Так вот по солнечному календарю, который длиннее, 1440 год придется на 2060. Между 2020 и 2060, то есть 1440 лет ислама по лунному и 1440 лет по солнечному календарям, в эти 40 лет неопределенности, аналогичной той, когда Моисей водил свой народ по пустыне, вот за это время и решится то, что будет определять остаток 400-600 лет, о которых мы говорили. То есть будет ли исламский фактор освободительным, спасительным фактором для человечества, который не даст накрыть все господство человека Ноосферы, или враг воцарится и мы будем просто списаны в конце времен.

Из сборника "Освобождение ислама", 2004 г.

#цитата

«Алексей, мое мировоззрение сформировали целые шкафы прочитанных книг. Но по современным обстоятельствам в мире рекомендовал бы таких авторов, как Майкл Хардт -  Антонио Негри ("Империя"),  Бодрийяр, Сиоран, Сейид Кутб, а также познакомиться в целом с "Очерком истории философии" Гуннара Скирбекка и Нилса Гилье и с книгой "История современной философии. Компаративистский подход"(Издательство "Лань" 1998г).
Прочитанное даст Вам вкус к дальнейшему».

Гейдар Джемаль. Ответы на вопросы читателей.

Поддержим дружественный канал!

www.group-telegram.com/docktorhayder


Ас-саляму алайкум!

Уважаемые братья и сестры, к сожалению, доступ к каналу "Традиция Пророков" был утерян. Он больше не актуален.

Создал новый, где и буду публиковать для Вас короткие, но полезные видеоролики с Гейдаром Джемалем. Работа продолжается )

Буду признателен, если подпишитесь, либо поделитесь с друзьями или сделаете репост на своем канале. Всем доброго дня!

#видео

https://youtu.be/23TjYyVlYmU?si=1LBK_5u6UpUmTBvq

#цитата

В 1934 году карачаевцы восстали на советском Кавказе под лозунгом: «Не хотим ходить рабами!». Речь шла о запрете на ношение холодного оружия, составляющего неотъемлемую часть национального костюма горцев. Размах восстания потребовал использования бронетанковых частей и авиации, бунт захватил Кисловодск и Пятигорск. Проблема кавказского сопротивления государственному унисексу таким образом ещё до мировой катастрофы великой войны стала проблемой сопротивления мужского начала катастрофическим тенденциям современной истории.
Принцип мужской натуры действительно наиболее глубоким образом связан с системой военной демократии. В основе греческих полисов и кавказских общин лежал патриотический союз граждан, бдительно оберегавших своё пространство от появления в нём тирана. Сегодняшний ход истории прокатывается катком не только по военной демократии родоплеменного типа, но и по институтам представительной демократии, разработанным независимой молодой буржуазией 18—19 веков. Олигархи мира опираются на унисекс бюрократического государства, где «третий пол» физически воплощён именно в безбородой породе аппаратчиков. В мире осталось три главных цитадели настоящих мужчин. Это Афганистан, Балканы и Кавказ. Все три в ходе последних лет стали объектом разрушительной агрессии и геноцида со стороны Системы. Все три характеризуются упорными архаичными традициями мужского общинного самоуправления, противостоящего всякому отчуждению авторитета и власти в пользу бездушной политической машины.
Кавказ, однако, даже среди этих трёх — место особое. Это родина мифа о Прометее, согласно которому титан, похитивший олимпийский огонь, прикован именно к кавказской скале. Эта исламская традиция об Александре Македонском, который, согласно Корану, превратил Кавказ в линию обороны против Гогов и Магогов. Кавказ — это то место, куда на протяжении тысячелетий вытеснялись наиболее непримиримые и упорные осколки разных племён с юга и с севера Евразии, которых давили и преследовали распространяющиеся в равнинах торговые цивилизации: ассиро-вавилоняне, хазары и пр. Таким образом, на Кавказе возник заповедник воинской касты — кшатриев. Именно поэтому современное российское государство, ненавидящее в силу своей бюрократической сути мужчин любой расы и национальности, вошло в жёсткий клинч с Кавказом.

Из статьи: «Кавказский человеческий тип в современном мире», 2003 г

#цитата

Но если творение и вообще весь мировой процесс был человекоцентричен, то остаётся очень много незавязанных концов. Если же человек был исключительно функционален и инструментален, то понятно, что все это можно было повторять до тех пор, пока не появится правильное сочетание условий, и до тех пор, пока не будет решен этот момент, когда красная черта перейдена, останавливается вращение колеса, совершенно четко блокируется повтор циклов, вечное возвращение равного. И не возникает переход к совершенно другой реальности, в которой все становится правильно, черное становится белым, белое черным, а истина проявляется в том, что она обнажается, как отсутствующая в этой чаше, чаше данности, чаше данного. 
Такие соображения посещали меня именно в тот период, 1972-73 годы, но они продолжали тему, которая для меня была параллельна актуальной и ранее, — эта тема шла подспудно с Гегелем. Тема подлинного содержания реальности, подлинного смысла реальности, которая обязательно должна нести некую апористическую направленность. Реальность обязательно должна была в себе содержать некую безвыходность, тупиковость, абсолютный алогизм, который бы решался через взрыв, через некий скачок в сторону. 
Апория не была моим рабочим термином в те времена, да и диалектика «испорчена» марксизмом, отвергавшимся как официальная система мысли. Но конечно и апория, и диалектика были тем, что уже тогда в какой-то степени подразумевалось. Апория как безвыходность. Я нащупывал у разных авторов подозрение, что реальность устроена по принципу апории. Сама реальность есть ловушка и безвыходность, но в ней содержится парадоксальный прорыв, слом, возможность избежания. 
Даже у таких неоспиритуалистических авторов, к которым дисциплина генонизма относилась подозрительно и дистанцированно, вроде Гурджиева, даже и у таких авторов присутствовал довольно сильный намек на то, что реальность сформулирована и организована как ловушка, и побег из этой ловушки, из этой тюрьмы невозможен. Возможен побег лишь в тюрьму чуть побольше, но все-таки побег за счет некой непредусмотренной щели или случайно не запертой двери, 
или, скажем, случайно заснувшего пьяного солдата-караульщика. Я всегда чувствовал момент, привлекавший меня трагическим вкусом правды и вызовом, таким, я бы сказал, «трагическим пессимистическим позитивом», — возможность победы вопреки. Шанс героя, у которого нет шансов. Герой не может выиграть у Рока, но есть некая точка, через которую он может ускользнуть. Это достаточно традиционное мнение, и это мои ранние соображения. 
Позднее стало понятно, что все гораздо серьезнее, что все сводится не к апории и не к шансу на побег, — все это принадлежит к «высшей математике», где проблема решения уравнения абсолютно не касается человеческих судеб и даже судеб духа в плане, который инструментален и функционален.

Из автобиографической книги «Сады и пустоши», 2021

Ассаляму алейкум, дорогие друзья!
Вашему вниманию арабоязычный канал с фрагментами лекций Гейдара Джемаля, рахимахуЛлах. Пока их не так много, но, надеемся, что работа будет продолжена.
Делитесь со своими арабоязычными друзьями и, возможно, это станет причиной их интереса к трудам мыслителя.

https://youtu.be/TgSiDBHNSgQ?si=zD987k4UdFHhNpx-

#видео

ИСЛАМСКИЙ БАНКИНГ
https://youtu.be/dBpNlEVOnJk

Дорогие друзья!
Очень рекомендуем ознакомиться с каналом и на английском языке, посвящённом Гейдару Джемалю, рахимахуЛлах. Делитесь со своими англоязычными друзьями, распространяйте в англоязычном сегменте интернета.

https://youtu.be/JxE8znnqk8c?si=KaXwT8rO_qEQAjiP

#цитата

Саудовская Аравия и «Израиль» стали теми двумя субъектами, которым был передан контроль над главными святынями ислама — Меккой, Мединой и Иерусалимом, а также контроль над политическим менталитетом мировой уммы. Саудовский монарх исполнял обязанности главного религиозного авторитета, в то время как «Израиль» задавал своим провоцирующим присутствием дискурс военно-политической обстановки на Ближнем Востоке и давал антиисламским правителям арабского мира предлог для диктата над своими народами. Без преувеличения можно сказать, что исторический период, начавшийся с момента образования сионистского «государства», является самым глубоким уровнем политической и религиозной деградации исламского мира за всю историю его существования.
Саудовская Аравия, которая с начала послевоенного времени была главным партнёром США в исламском мире, стремительно утрачивает свою стратегическую «полезность» и превращается в обузу. Во-первых, на глазах падает влияние саудовского идеологического дискурса в суннитском пространстве (ибо далеко не все салафитские течения отождествляют себя с саудовским фактором), что особенно ярко демонстрируют сейчас процессы, происходящие внутри сирийской «оппозиции», в Йемене, в Центральной Азии. Во-вторых, династия находится в глубоком кризисе, и очевидно, что после смерти ныне правящего короля её ждёт раскол на несколько противоборствующих кланов и междоусобица. В-третьих, значительная часть почти 30-ти миллионного населения Саудовской Аравии находится в оппозиции к правящему режиму и ждёт лишь момента, чтобы выплеснуть своё недовольство на улицы. В особенности, это относится к шиитской части населения страны, которая хотя и составляет не более 12–15% от общей численности, но в восточных провинциях оказывается большинством. А ведь именно восточные провинции представляют собой как стратегически наиболее уязвимую область королевства, так и основной резервуар нефтяных ресурсов Саудитов.
Саудовская Аравия и «Израиль» — это тот оперативный тандем, который до сего времени обеспечивал реальный контроль США над Ближним Востоком. Однако, стратегическая изоляция «израильского» островка посреди бушующего моря «Исламского пробуждения» с одной стороны, и нестабильность в Саудовской Аравии — с другой, вынуждают Соединённые Штаты искать новый, пусть даже, на первый взгляд, парадоксальный центр влияния, с которым они могли бы сотрудничать для того, чтобы в какой-то форме присутствовать в регионе и дальше.

Гейдар Джемаль. Интервью 14.01.2013 г.

#цитата

Т. ДВИДАР: Халифат — исламский золотой век, расцвет науки, культуры, технологий, культуры. Багдад в центре мира, это VIII-XII века, со всего мира съезжаются. В чём секрет успеха того времени, на Ваш взгляд?
Г. ДЖЕМАЛЬ: Это очень сложная диалектическая вещь. Потому что с одной стороны, это цивилизация — богатая, яркая, осуществившая очень много тех идей, которыми современный либерализм в принципе играет и привлекает к себе. В частности, свободное движение без границ — людей, товаров и идей. Человек мог родиться в Герате, учиться в Каире, а преподавать, допустим, в Кордове.
Т. ДВИДАР: Причём не обязательно быть мусульманином, можно христианином, иудеем или вообще не верующим в то время.
Г. ДЖЕМАЛЬ: Скорее всего, если он родился в Герате, а преподавал в Кордове, он всё-таки был мусульманином. Христиане имели протекцию со стороны Халифата в той мере, в которой они не противодействовали политической власти ислама. Евреи, правда, пользовались хорошей протекцией, покровительством. И как сыр в масле они катались и в Египте, и в Испании.
Т. ДВИДАР: Среди них было и много очень талантливых переводчиков, которые переводили эти трактаты.
Г. ДЖЕМАЛЬ: Переводчики были не только евреи. Скажем, в Испании очень интересная вещь, там христиане, которых никто не прессовал, они писали по-испански арабскими буквами. И по-арабски — латинскими буквами. Есть и такие, и такие тексты. Причём это видно, что христиане писали.
Т. ДВИДАР: Другими словами, доктор Гейдар, толерантность, наверное, секрет того успеха.
Г. ДЖЕМАЛЬ: Эта толерантность привела к тому, что в 1495 году это прекрасный толерантный мир, где был Кот Леопольд на каждом шагу, его снесли к чёртовой матери.
Т. ДВИДАР: Его снесла алчность.
Г. ДЖЕМАЛЬ: Его снесла реконкиста. Это не алчность, это цивилизационная установка на победу над исламом, которую исповедовали крестоносцы. И когда мусульмане, бегущие из Испании, договорились с Сицилийскими пиратами о перевозке, там было задействовано несколько тысяч судов, и они заплатили всё, что у них есть. Это было порядка 600 тысяч беженцев. Пираты вывели эти суда в Средиземное море, и потопили их. Это всё исследованные вещи. Например, Якуб Занкиев, прекрасный учёный, который занимается Кордовским халифатом, он все эти вещи поднимает в своих работах. 600 тысяч мусульман-беженцев, которые бежали из Кордовы, были уничтожены, и если мы посмотрим, что эта цифра значит по тем временам, то это примерно 60 миллионов сегодня. Это геноцид.

Гейдар Джемаль на РАДИО РСН (26 ИЮЛЯ 2015 Г.)

#цитата

Главной библейской историей является предание о Вавилонской башне. Люди решили возвести сверхвысокую башню, по которой они могли бы взойти на небо, но Господь помешал им, «смешав языки», в результате чего они не смогли продолжать совместную строительную деятельность. Именно смешение языков как блокирование успешного строительства Вавилонской башни становится причиной возникновения народов.
Как-то в  разговоре с одним башкирским националистом он выразил мне свое недоумение: «Удивительно, что наши националисты, бесспорные патриоты башкирского народа,  в обыденной жизни почти не пользуются родным языком, хотя прекрасно его знают. Да что говорить, сам я ловлю себя на том, что дома с семьей говорю по-русски!» Я ответил примерно следующее. Националист – это тот, кто любит свой народ, кто желал бы видеть его сильным, динамичным, стоящим  в центре актуальных проблем. Не маргинальным, не застойным, не архаичным. Если  вы, башкирские националисты, непроизвольно выбираете в обиходе русский язык, это означает, что ваш родной вас бессознательно чем-то раздражает. А именно – он ассоциируется на уровне подкорки с тем, от чего вы хотели бы избавить башкир: с коррупцией, чинопочитанием,  клановостью, конформизмом и т. п.
Т. е., с одной стороны, вам, башкирам, навязали такой ассоциативный ряд в связи с башкирским языком, с другой же стороны, именно те силы в башкирской нации, которые связаны с этим ненавистным для патриотов негативом, реально узурпировали башкирский язык как знамя своей среды. (Скажем, коррупционное этнократическое чиновничество...) Собеседник мой был шокирован. Но не моим суждением,  которое могло бы его задеть, а тем, что он сам этого не увидел. Ведь во многом выбор языка, начиная от склонности учить тот или иной иностранный, и кончая такой крайностью, как отказ от родного, определяется политической мотивацией. Политической в высшем смысле слова.
Национальные языки народов СССР также могут дать масштабный материал для иллюстрации этого тезиса. В советское время они были подвергнуты долгому и мучительному процессу делегитимации.
Для того чтобы вернуть языку легитимность, сделать его объектом взаимного познания наций в интернационале поствавилонской эры, необходимы революционные действия искупительного характера. Язык в сознании его титульных носителей должен ассоциироваться с центральной динамичной восходящей позицией, он должен быть языком силы, к которой бросаются приобщиться. 
Несколько столетий назад весь мир от Китая и Индии до Адриатики говорил по-тюркски. Первое, что нужно сделать для восстановления легитимности языка, – вернуть ему традиционный алфавит, уничтоженный в двадцатые годы. Кризис советскости вырастил вокруг нас толпы гнилых либералов, которые ходят и ноют о латинице, мечтая приобщить языки Бату-хана и Хромого Тимура к прелестям цивилизации супермаркетов и дискотек.
Но надо понять следующее: алфавит – это валюта. Есть большая разница, вы ли печатаете ваши деньги или все, что у вас есть за душой, вы размещаете в деньгах, напечатанных где-то. Никогда не подняться тому, кто инвестировал свой смысловой ресурс в чужую знаковую систему. Вот почему в условиях модернизации восходящими светилами являются хранители традиционных алфавитов Китай, Корея, Япония, Индия, Иран.
Никогда в это собрание не войдут по-настоящему Индонезия и Малайзия, пока не вернут арабский алфавит. Никогда не встанет на ноги  Большой Туркестан, пока не сделает того же самого. С арабского алфавита начинается суверенная легитимность любого языка мусульманского ареала. С легитимности языка начинается легитимность и самоуважение тех, кто на нем говорит.

«Алфавит – это валюта»
18 июля 2011.

#цитата

Одна из распространенных ошибок, особенно характерных для левого движения, — это разделение политики и религии. Такое разделение, кстати, навязано буржуазным подходом к вопросу. Правящие классы в своей внутренней политической кухне опираются прежде всего на религию — конечно, в специфически их элитарном эксплуататорском понимании. Религия дает содержание, направление и смысл их политической работе. Она оправдывает их господство, прежде всего в их собственных глазах. Именно поэтому правящие классы как огня страшатся того, что протестные силы получат теологическую опору для своего революционного мировоззрения. Не раз приходится слышать от либеральных экспертов, профессиональных идеологов эксплуататорского общества, что, дескать, нельзя смешивать религию с политикой. «Осторожно!» — кричат они — «Здесь имеет место политизация религии!» Вопли о том, что «с помощью религии прикрываются политические цели», раздаются только тогда, когда налицо религиозный вызов Системе.
Ислам на протяжении веков выступал как протестная сила, идеологический ресурс для всех, кто в Азии и в Европе под религиозным знаменем оспаривал социальную несправедливость. Катары и альбигойцы, анабаптисты, вальденсы и гуситы черпали свою революционную убежденность в корнях подлинно исламской идеологии. В то же время ислам нельзя смешивать с клерикальной идеологией, с поповщиной, которая представляет собой традиционалистские формы мировоззрения господствующих классов.
Ислам в его фундаментальном историческом выражении есть община верующих, которая противостоит насилию, несправедливости, угнетению и беззаконию в любых формах. Эта община есть живой вызов бесконечной традиции попрания человеческого начала, которое и составляет вселенскую историю. Мир состоит из царствующих беспрепятственно различных видов угнетения, по отношению к которым время от времени возникают проблески бунта и сопротивления. Однако ислам есть яркая световая нить, идущая сквозь ночь мировой истории. Это своеобразная контристория общины, никогда не смирявшейся, никогда не перестававшей бороться, изначально установившей принцип равенства среди своих членов.
Любой революционер знает, что «свобода» — это религиозный факт. В инстинкте революционера свобода идет в смысловом ряду смерти и братства. Для либеральных пошляков свобода есть свобода выбора между альтернативами потребления. Для подлинного теологического сознания свобода есть напряженная черная бездна, являющаяся одновременно общей могилой павших в борьбе товарищей и знаком Бога, Который выступает как Единый и Единственный Лидер всех борцов с несправедливостью.

Из интервью изданию ПРАВДА-info 04.05.2005

#цитата

Т. ДВИДАР: Что Вас привело в политический ислам?
Г. ДЖЕМАЛЬ: В первую очередь, понимание того, что ислам не может быть не политическим. Я прошёл через некоторое увлечение мистической, эзотерической стороной ислама. Я, естественно, интересовался и занимался тем, что называется "тасаввуф".
Т. ДВИДАР: Это суфизм?
Г. ДЖЕМАЛЬ: Да, это суфизм, тем более что на Памире, где я провёл достаточно много времени, я имел личные серьёзные контакты с Накшбандийским тарикатом, я видел шейхов, видел устазов. Даже поддерживал личные отношения с некоторыми из них. И до того, как я попал в это окружение, я познакомился с тем, что называется в современной практике традиционализмом. Это Рене Генон, это Шуон. Я знаком с французской школой традиционализма где-то с 1969-года. А благодаря своим контактам, в частности, покойному Евгению Головину, я к моменту, когда встретился с реальными живыми устазами, я на французском языке прочёл практически весь основной корпус работ Генона. Хотя надо ответить, что Генон в 12-м году почти ничего и не писал об исламе, он писал о традиционализме, метафизике, и примеры у него были в основном из ширка. Это язычество. Но это особая черта традиционалистов, что они сосредотачиваются на некотором ядре представлений, которые исламу как раз не свойственны, а исламу приписываются людьми, которые туда эти представления привносят. Проще говоря, в истории исламской философии, как и в истории христианства, был период доминации платонической греческой мысли. Эллинизм подмял под себя мысль в исламском мире. Неоплатоники стали настолько влиятельны, что если возьмёшь работу исламского учёного того времени, идущего этим путём, и сравнишь её с европейским неоплатоником, то как будто её писал один и тот же автор. Можно их менять. Разница только в стиле, и язык различается. Это не ислам. И в конечном счёте я пришёл к выводу, что ислам, и вся авраамическая традиция в её чистом стержневом, очищенном от искажений виде, была послана человечеству для того, чтобы освободить его от мейнстрима общечеловеческого мышления, общечеловеческой мудрости, потому что эта мудрость является истиной, констатацией того, что есть, но не правдой. То есть она не является правдой в духовном смысле.

Гейдар Джемаль на РАДИО РСН (26 ИЮЛЯ 2015 Г.)

#цитата

Пафос Ислама в том, что его субъектность высшего метафизического плана должна быть проведена на самые низшие слои. И вот сегодня как раз мусульмане бьются за то, чтобы стать субъектом и игроком в большой истории. Той истории, которая имеет движение, сюжет и конец. Ислам — единственная идеология, которая выражает этот принцип истории. Дело в том, что либералы не могут интегрировать в себя это понимание, которое одушевляет мусульман, потому что они не могут представить, что можно быть идеологически эсхатологом. Они не могут представить, что можно сражаться за реальное исполнение всех исторических обетований, за то, чтобы история остановилась, всё в ней было подведено к итогу, чтобы наступил конец этого ветхого мира, воскресение, суд, «новая земля и новое небо». Для верующих христиан все эти моменты были актуальны 300 лет назад.
На чём же должна базироваться идеология мусульман? Прежде всего, надо восстановить субъектность. Воевать за конец света нельзя, потому что о конце света знает только Всевышний. Всевышний является автором сюжета, по которому построено течение времени в событийной жизни нашего человечества. О том, как он будет развиваться, мы ничего знать не можем. Но мы знаем о том, что есть глобальное мировое общество, которое исключает Ислам, как фактор объективного духа. Для глобального общества религия это институт. Это Папа Римский, который является классным руководителем и наставником, хранителем ключей от понятия «добро». И вдруг является сила, которая говорит, что дух абсолютно объективен, он вне человеческого пространства, вне человеческого опыта и восприятия. Дух идёт вразрез с ожиданиями, воображением, интеллектуальными парадигмами. Это абсолютно неизвестное и запредельное. И он является здесь и теперь главным фактором, ради которого мы, мусульмане, будем бороться и умирать. Вот фундаментальная парадигма идеологии.
Эта идеология реализуется практически через утверждение шариата. Мусульмане занимают территорию и заявляют, что у них установлен шариат. Они поднимают это знамя, и начинают объединяться с другими территориями, на которых так же установлен шариат. Это образование субъекта. В организованное таким образом пространство приезжают разные люди, независимо от этнического происхождения, и их объединяет шариат.

Из видео-беседы "В чём проблема уммы?"