Сегодня в комментариях мама бойца написала меткую фразу о сыне: «Он пришел живой, но с войны не вернулся».
Я догадываюсь, почему так. Я ещё ни разу не была на выходе с штурмовой группой, но ездила на работу с операторами БПЛА. Знаете что самое тяжелое в их деле?
Беспомощно наблюдать. Видеть в прямом эфире неудачный штурм и понимать, что ничем тут не можешь помочь.
Технические возможности превращают боевые действия в сюр.
Вот мы сидим с бойцами в подвале, обуюченном детскими рисунками и круглогодичным новогодним декором, шутим, слышим посвистывание закипающего чайника.. На экране в пол стены сразу несколько квадратиков – трансляция с разных птичек, которые 24/7 контролируют участки фронта, меняясь на перезарядку.
Там ничего не происходит. Поле, речка, лес. Будто и нет войны.
Вдруг командир поднимает руку и включает на полную рацию: прерывающийся голос сообщает, что штурмовая группа выдвинулась в наступление. Чаепитие отменяется, боец, ошпарившись и матерясь, быстро переставляет чайник.
Птицы парней ещё на зарядке – летят союзники. Раз пилоты не участвуют в бое – они отключены от рации командования, так что всё проходит в полной тишине. Можно, конечно, и не смотреть этот бой. Но как – не смотреть?
Я поднимаю камеру – сейчас ведь будут эксклюзивные кадры!Но командир отрицательно машет головой: не надо.
Почему «не надо» ещё не понятно, но воздух можно ножом резать от сгустившегося напряжения.
– Это уже пятая попытка штурма. Пятая. – поясняет кто-то.
Такие места, где оборону врага никак не получается сломить, получают названия «п..дор-поле» или «п..дор-лес». Это серые зоны – противника там нет, но и пройти там они не дают.
В поле должны быть мины, но, кажется, его «разминировали» собой ещё те четыре группы. Должно все быть нормально.
Первый взрыв убивает и надежду, и напряжение. Молодой пилот от неожиданности по-детски вскрикивает. Не разминировали.
– Да куда вы все вместе пошли то! Дистанцию - дистанцию надо держать!!! Вас всех там и положат! Кто так планирует!?
Парни начинают эмоционально реагировать, командир полушепотом произносит самую короткую молитву: «давайте, давайте».
— Что «давать»? Опять «по-тихому» не вышло, на них теперь вся арта и дроны летят! Почему разведку не послать?
Потом резкая темнота на экране. Это наш дрон сбит противником.Почти сразу устанавливают связь с соседней «птицей» – она, стараясь не заснять трупы наших штурмов, летит вперёд – к позициям врага, чтобы подавить их артиллерийскую точку.
Но, конечно..нет. Сброс падает мимо, противник продолжает работать по нашим минометом.
От скорости сменяемых картинок на экране начинает подташнивать – наш пилот как сумасшедший носится над гущей боя уже не в силах помочь. Эмоциональные возгласы в комнате затихают – хотя на экране продолжаются взрывы. Командир встает и в полной тишине вырубает экран. Никто ничего не говорит. Мой дебильный, киношный вопрос звучит неуместно:
– Они что – все погибли..??
– Да. Все.
– Погоди, командир, – прерывает молодой боец – там ещё может и живой кто остался!
– Сейчас их птицы прилетят и все равно добьют на хрен! О чем мы говорим…
… Забыть такое очень сложно. Я знаю парней, которые специально поменяли специализацию на ночные полёты, чтобы не видеть эти штурма.
Пусть ночью потерять птицу риски куда выше. Пусть работа требует большей ювелирности и подготовки. Пусть! Лишь бы не встречаться со смертью в прямом эфире.
…А один мой товарищ отслужил в воздушной разведке свои полгода и вернулся домой. Некогда казавшаяся скучной сельскохозяйственная специальность вдруг обрела смысл.
Коровы, огороды, куры – это попытка вернуться с войны. Скучает ли он по небу и полетам? Конечно! Но он уже придумал, как приспособить дроны для опыления сельхозкультур и другие инновации.
Сегодня в комментариях мама бойца написала меткую фразу о сыне: «Он пришел живой, но с войны не вернулся».
Я догадываюсь, почему так. Я ещё ни разу не была на выходе с штурмовой группой, но ездила на работу с операторами БПЛА. Знаете что самое тяжелое в их деле?
Беспомощно наблюдать. Видеть в прямом эфире неудачный штурм и понимать, что ничем тут не можешь помочь.
Технические возможности превращают боевые действия в сюр.
Вот мы сидим с бойцами в подвале, обуюченном детскими рисунками и круглогодичным новогодним декором, шутим, слышим посвистывание закипающего чайника.. На экране в пол стены сразу несколько квадратиков – трансляция с разных птичек, которые 24/7 контролируют участки фронта, меняясь на перезарядку.
Там ничего не происходит. Поле, речка, лес. Будто и нет войны.
Вдруг командир поднимает руку и включает на полную рацию: прерывающийся голос сообщает, что штурмовая группа выдвинулась в наступление. Чаепитие отменяется, боец, ошпарившись и матерясь, быстро переставляет чайник.
Птицы парней ещё на зарядке – летят союзники. Раз пилоты не участвуют в бое – они отключены от рации командования, так что всё проходит в полной тишине. Можно, конечно, и не смотреть этот бой. Но как – не смотреть?
Я поднимаю камеру – сейчас ведь будут эксклюзивные кадры!Но командир отрицательно машет головой: не надо.
Почему «не надо» ещё не понятно, но воздух можно ножом резать от сгустившегося напряжения.
– Это уже пятая попытка штурма. Пятая. – поясняет кто-то.
Такие места, где оборону врага никак не получается сломить, получают названия «п..дор-поле» или «п..дор-лес». Это серые зоны – противника там нет, но и пройти там они не дают.
В поле должны быть мины, но, кажется, его «разминировали» собой ещё те четыре группы. Должно все быть нормально.
Первый взрыв убивает и надежду, и напряжение. Молодой пилот от неожиданности по-детски вскрикивает. Не разминировали.
– Да куда вы все вместе пошли то! Дистанцию - дистанцию надо держать!!! Вас всех там и положат! Кто так планирует!?
Парни начинают эмоционально реагировать, командир полушепотом произносит самую короткую молитву: «давайте, давайте».
— Что «давать»? Опять «по-тихому» не вышло, на них теперь вся арта и дроны летят! Почему разведку не послать?
Потом резкая темнота на экране. Это наш дрон сбит противником.Почти сразу устанавливают связь с соседней «птицей» – она, стараясь не заснять трупы наших штурмов, летит вперёд – к позициям врага, чтобы подавить их артиллерийскую точку.
Но, конечно..нет. Сброс падает мимо, противник продолжает работать по нашим минометом.
От скорости сменяемых картинок на экране начинает подташнивать – наш пилот как сумасшедший носится над гущей боя уже не в силах помочь. Эмоциональные возгласы в комнате затихают – хотя на экране продолжаются взрывы. Командир встает и в полной тишине вырубает экран. Никто ничего не говорит. Мой дебильный, киношный вопрос звучит неуместно:
– Они что – все погибли..??
– Да. Все.
– Погоди, командир, – прерывает молодой боец – там ещё может и живой кто остался!
– Сейчас их птицы прилетят и все равно добьют на хрен! О чем мы говорим…
… Забыть такое очень сложно. Я знаю парней, которые специально поменяли специализацию на ночные полёты, чтобы не видеть эти штурма.
Пусть ночью потерять птицу риски куда выше. Пусть работа требует большей ювелирности и подготовки. Пусть! Лишь бы не встречаться со смертью в прямом эфире.
…А один мой товарищ отслужил в воздушной разведке свои полгода и вернулся домой. Некогда казавшаяся скучной сельскохозяйственная специальность вдруг обрела смысл.
Коровы, огороды, куры – это попытка вернуться с войны. Скучает ли он по небу и полетам? Конечно! Но он уже придумал, как приспособить дроны для опыления сельхозкультур и другие инновации.
Хорошо, когда есть такой вариант.
BY Уральский прищур AltZ (Кирилл Имашев)
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. "For Telegram, accountability has always been a problem, which is why it was so popular even before the full-scale war with far-right extremists and terrorists from all over the world," she told AFP from her safe house outside the Ukrainian capital. Two days after Russia invaded Ukraine, an account on the Telegram messaging platform posing as President Volodymyr Zelenskiy urged his armed forces to surrender. In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from ua
