Notice: file_put_contents(): Write of 1433 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 12288 of 13721 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 анархо-соліпсист 🇺🇦 | Telegram Webview: anarcho_solipsist/1204 -
На днях зарубился с товарищем. Он сказал: столько людей ноет о том, как все плохо, что а) заебало б) повышается порог чувствительности к нытью.
Я вспыхнул как спичка. Люди, которые ноют — это люди, которым плохо. Таких всегда сторонились светлоликие. Чувства порицались (уныние — смертный грех в христианстве). Состояние обесценивалось («от лени все; работать нужно — тогда дурь из головы уйдет»). Господа с хорошим аппетитом на их фоне теряют вкус к жизни и шепчут «не грусти», надеясь отвергнуть неловкость, которую прокаженные приносят вместе со своим состоянием.
Но эти люди были всегда. Возможно, сегодня их стало больше — вокруг нескончаемые потоки информационных раздражителей, тревожность, которую мы ретранслируем по социальным сетям, утеря чувства контроля за изменяющимся миром. Но они были всегда. Вы не замечали их, потому что сбрасывали в другие социальные группы. Тех, кто покончил жизнь самоубийством. Тех, кто спасался в эсхатологических культах. Тех, кто конвертировал боль в домашнее насилие. Тех, кто угасал в одиночестве. Те, кто впал в алкогольную зависимость. В наркотическую. В игровую. Вы думаете, мысль об освобождающей пятнице, которою заливаешь бухлом в иступленной надежде выключить сознание вместе с всем его экзистенциальным грузом — думаете, это продукт здорового ума? Страдания не исчезают от того, что их отрицают.
Психофобия повсеместна. Мы спокойно идем к врачу в случае физических болей, но нас бросает в дрожь от одной мысли, что с нашей психикой что-то не в порядке. Мы готовы изойти на говно, только бы исключить такую возможность для всех, а значит и для себя. Мой близкий друг однажды сказал, что в гипотетическом случае диагностирования депрессии он сделает все, лишь бы не употреблять фарму. При этом обильные бомбардировки мозга нелегальными ПАВами его никогда не пугали. И, конечно, как любой здравомыслящий человек, он будет принимать антибиотики, если поймает инфекцию. Но к этой секции доказательной медицины у него доверия нет. Это черная зона. Обыватель страшится ее сильнее рефлексии на тему смерти.
Депрессия — это рак. Это сравнение неслучайно. Всем не было дела до рака, пока люди умирали от банального сепсиса. Всем было похуй на ментальные проблемы, пока болезни лечили кровопусканием. Как и рак, депрессию лечат во многом ковровыми бомбардировками, наполняя синапсы серотонином и дофамином, надеясь, что это сработает. Как и рак, депрессия долго разрушает тебя изнутри, проводя из состояния «что-то я заебался» в захлебывающие рыдания БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ПОВОДА. В состояние, в котором больше всего ценишь постельный анабиоз, ведь за его границами — новый день, требующий служения рутине. День, требующий выполнения узнаваемых утренних процедур, решания ебучих делишек, заполнения чем-то рабочей активности. На фоне надежды, что этот бесконечный чеклист когда-нибудь закончится. Первый раз я столкнулся с этим снаружи — у любимого человека из прошлой жизни начали случаться приступы паники. Потом перманентная тревожность. Чувство тошноты по утрам, которое снималось только уколами (так я научился делать уколы). Рецидив мог случиться в любой момент, и самые тяжелые дни редко обходились одним эпизодом. Поначалу все это казалось каким-то абсурдом, мороком, который разрушится, стоит только сильно тряхнуть головой. Увы. Но я научился быть полезным. Настолько, что услышал: только ты можешь подобрать те слова, которые успокоят меня. Эта благодарность дорогого стоила. Однажды я поймал себя на мысли, что мне так страшно, что я хочу встать и побежать. Проблема в том, что бежать было не от чего. Опасности не было. Но все мое тело орало: «блядь, чувак, спасайся, какая-то хуйня происходит». Очень, очень липкое чувство, и я не знаю, как описать по другому. Так я познал это изнутри.
На днях зарубился с товарищем. Он сказал: столько людей ноет о том, как все плохо, что а) заебало б) повышается порог чувствительности к нытью.
Я вспыхнул как спичка. Люди, которые ноют — это люди, которым плохо. Таких всегда сторонились светлоликие. Чувства порицались (уныние — смертный грех в христианстве). Состояние обесценивалось («от лени все; работать нужно — тогда дурь из головы уйдет»). Господа с хорошим аппетитом на их фоне теряют вкус к жизни и шепчут «не грусти», надеясь отвергнуть неловкость, которую прокаженные приносят вместе со своим состоянием.
Но эти люди были всегда. Возможно, сегодня их стало больше — вокруг нескончаемые потоки информационных раздражителей, тревожность, которую мы ретранслируем по социальным сетям, утеря чувства контроля за изменяющимся миром. Но они были всегда. Вы не замечали их, потому что сбрасывали в другие социальные группы. Тех, кто покончил жизнь самоубийством. Тех, кто спасался в эсхатологических культах. Тех, кто конвертировал боль в домашнее насилие. Тех, кто угасал в одиночестве. Те, кто впал в алкогольную зависимость. В наркотическую. В игровую. Вы думаете, мысль об освобождающей пятнице, которою заливаешь бухлом в иступленной надежде выключить сознание вместе с всем его экзистенциальным грузом — думаете, это продукт здорового ума? Страдания не исчезают от того, что их отрицают.
Психофобия повсеместна. Мы спокойно идем к врачу в случае физических болей, но нас бросает в дрожь от одной мысли, что с нашей психикой что-то не в порядке. Мы готовы изойти на говно, только бы исключить такую возможность для всех, а значит и для себя. Мой близкий друг однажды сказал, что в гипотетическом случае диагностирования депрессии он сделает все, лишь бы не употреблять фарму. При этом обильные бомбардировки мозга нелегальными ПАВами его никогда не пугали. И, конечно, как любой здравомыслящий человек, он будет принимать антибиотики, если поймает инфекцию. Но к этой секции доказательной медицины у него доверия нет. Это черная зона. Обыватель страшится ее сильнее рефлексии на тему смерти.
Депрессия — это рак. Это сравнение неслучайно. Всем не было дела до рака, пока люди умирали от банального сепсиса. Всем было похуй на ментальные проблемы, пока болезни лечили кровопусканием. Как и рак, депрессию лечат во многом ковровыми бомбардировками, наполняя синапсы серотонином и дофамином, надеясь, что это сработает. Как и рак, депрессия долго разрушает тебя изнутри, проводя из состояния «что-то я заебался» в захлебывающие рыдания БЕЗ КАКОГО-ЛИБО ПОВОДА. В состояние, в котором больше всего ценишь постельный анабиоз, ведь за его границами — новый день, требующий служения рутине. День, требующий выполнения узнаваемых утренних процедур, решания ебучих делишек, заполнения чем-то рабочей активности. На фоне надежды, что этот бесконечный чеклист когда-нибудь закончится. Первый раз я столкнулся с этим снаружи — у любимого человека из прошлой жизни начали случаться приступы паники. Потом перманентная тревожность. Чувство тошноты по утрам, которое снималось только уколами (так я научился делать уколы). Рецидив мог случиться в любой момент, и самые тяжелые дни редко обходились одним эпизодом. Поначалу все это казалось каким-то абсурдом, мороком, который разрушится, стоит только сильно тряхнуть головой. Увы. Но я научился быть полезным. Настолько, что услышал: только ты можешь подобрать те слова, которые успокоят меня. Эта благодарность дорогого стоила. Однажды я поймал себя на мысли, что мне так страшно, что я хочу встать и побежать. Проблема в том, что бежать было не от чего. Опасности не было. Но все мое тело орало: «блядь, чувак, спасайся, какая-то хуйня происходит». Очень, очень липкое чувство, и я не знаю, как описать по другому. Так я познал это изнутри.
(👇 продолжение)
BY анархо-соліпсист 🇺🇦
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. Apparently upbeat developments in Russia's discussions with Ukraine helped at least temporarily send investors back into risk assets. Russian President Vladimir Putin said during a meeting with his Belarusian counterpart Alexander Lukashenko that there were "certain positive developments" occurring in the talks with Ukraine, according to a transcript of their meeting. Putin added that discussions were happening "almost on a daily basis." "He has kind of an old-school cyber-libertarian world view where technology is there to set you free," Maréchal said.
from ua
