- Ты давно здесь? – шепчет Наташа. У нее зеленый сарафан и смешные желтые кеды. Она сидит за соседней партой и размышляет, что бы мог ответить Марко своему потенциальному работодателю. - Два года. А ты? - Два месяца. - А ну я вот только дошла. У меня сплошные флешбеки. - В смысле? - Я как будто опять куда-то поступаю.
Это всего лишь курсы испанского. Но на них нельзя просто прийти и записаться – здесь вообще мало куда можно просто прийти – надо выдержать что-то вроде вступительного экзамена.
Атмосфера очень серьезного испытания воспроизводится до мелочей. На входе вас встречает строгая женщина со списком. В холле двадцать пять человек – почти все русские и один растерянный японец. Мы совершили невозможное: 15 октября в 15 часов обновили страницу сайта Института живых языков Аргентины и со скоростью света отправили анкету. Места на экзамен были разобраны за десять минут.
Нет, конечно, есть еще курсы. Но эти – при местном Инязе – имеют особенно хорошую репутацию. А еще они дешевые – меньше 10 тыс. за курс – и, судя по отзывам, эффективные. Еще можно пойти на курсы при Университете Буэнос-Айреса, но там какая-то особо расслабленная атмосфера. Еще есть школа Hibra – но там редко объявляют набор на высокие уровни. Мы с моим другом Серхио ходили туда весь июль, просили предоставить нам преподавателя для занятий в паре – но хотя в прейскуранте такая услуга есть, выполнять ее ради наших прекрасных глаз школа так и не захотела. Возможно, они были недостаточно прекрасны.
Наконец, есть еще школы, открытые предприимчивыми россиянами. Там высокий чек, отличный сервис, очень много поддержки и довольно скромные результаты. Поэтому Lenguas Vivas. Но они слишком хороши на общем фоне, поэтому могут позволить себе выбирать: это был, конечно же, не экзамен. Это была инициация. Подходишь ли ты этому нездешней красоты зданию с лепниной и старыми вентиляторами? Витыми лестницами и выставками лингафонного оборудования первого поколения? Открытыми галереями с пальмами и мухами – похожими на гульбище в церкви на Кадашах – где должно быть гораздо приятней судорожно листать конспекты, чем в пыльном коридоре в гуманитарном корпусе на Юго-Западе. Lenguas Vivas похожи на Одессу Киры Муратовой: шарм и ужас. И атмосфера, натянутая как последняя струна.
Нас вызвали по фамилиям и построили в шеренгу. Какой-то парень, мастерски имитируя залихватские испанские интонации, стал доказывать, что в списке ошибка, что вот он, а вот его esposa. No te entiendo – отрезала экзаменаторша и повела нас по лестнице вверх. Когда в аудитории мне выдали экзаменационный лист, я поняла, что забыла все слова. Буквально. Что написать в ответ на вопрос: «Как тебя зовут?» Все это уже было. И сколько раз. Сколько раз я играла в этой пьесе – и, кажется, текст везде один и тот же, в независимости от континента. Фамилии, которые произносят с ошибкой. Уберите телефоны. Не забудьте ручки. Ваша не пишет? – моя, конечно же – Ну как же так. Вот возьмите. Знаете, эти ваши аргентинские ручки.
Пару минут назад я с интерсом изучала списки на входной двери. Студенты, которые сдали экзамены, и те, которые нет. Я – точь-в-точь абитуриентка, которая в ужасе смотрит, как экзаменаторки спептически рассматривают чью-то работу, делают пометки, поджимают губы. «Вы все не пройдете!» – сообщают они нам. Куда мы должны пройти, Боже! Это просто курсы! «Некоторые потоки у нас уже заняты. О результатах мы вам сообщим в пятницу». Зачем тогда мы здесь и что мы тут делаем? «Если что, вы можете пройти повторный экзамен в феврале».
Может быть, на самом деле, происходит что-то совсем другое? И это не набор на курсы испанского, а отбор тайных агентов для секретных миссий? Им нужны добровольцы, чтобы вылавливать монстров, которые наверняка водятся в их туалетах? Расписав кое-как диалог Марко с его работодателем, я сдаю работу. Соседка слева что-то подсматривает в телефоне. Сосед справа пытается что-то сказать на испанском с сильным английским акцентом. Экзаменторки сообщают китайской кандидатке, что взять ее не смогут: на ее уровне все места уже заняты.
- Ты давно здесь? – шепчет Наташа. У нее зеленый сарафан и смешные желтые кеды. Она сидит за соседней партой и размышляет, что бы мог ответить Марко своему потенциальному работодателю. - Два года. А ты? - Два месяца. - А ну я вот только дошла. У меня сплошные флешбеки. - В смысле? - Я как будто опять куда-то поступаю.
Это всего лишь курсы испанского. Но на них нельзя просто прийти и записаться – здесь вообще мало куда можно просто прийти – надо выдержать что-то вроде вступительного экзамена.
Атмосфера очень серьезного испытания воспроизводится до мелочей. На входе вас встречает строгая женщина со списком. В холле двадцать пять человек – почти все русские и один растерянный японец. Мы совершили невозможное: 15 октября в 15 часов обновили страницу сайта Института живых языков Аргентины и со скоростью света отправили анкету. Места на экзамен были разобраны за десять минут.
Нет, конечно, есть еще курсы. Но эти – при местном Инязе – имеют особенно хорошую репутацию. А еще они дешевые – меньше 10 тыс. за курс – и, судя по отзывам, эффективные. Еще можно пойти на курсы при Университете Буэнос-Айреса, но там какая-то особо расслабленная атмосфера. Еще есть школа Hibra – но там редко объявляют набор на высокие уровни. Мы с моим другом Серхио ходили туда весь июль, просили предоставить нам преподавателя для занятий в паре – но хотя в прейскуранте такая услуга есть, выполнять ее ради наших прекрасных глаз школа так и не захотела. Возможно, они были недостаточно прекрасны.
Наконец, есть еще школы, открытые предприимчивыми россиянами. Там высокий чек, отличный сервис, очень много поддержки и довольно скромные результаты. Поэтому Lenguas Vivas. Но они слишком хороши на общем фоне, поэтому могут позволить себе выбирать: это был, конечно же, не экзамен. Это была инициация. Подходишь ли ты этому нездешней красоты зданию с лепниной и старыми вентиляторами? Витыми лестницами и выставками лингафонного оборудования первого поколения? Открытыми галереями с пальмами и мухами – похожими на гульбище в церкви на Кадашах – где должно быть гораздо приятней судорожно листать конспекты, чем в пыльном коридоре в гуманитарном корпусе на Юго-Западе. Lenguas Vivas похожи на Одессу Киры Муратовой: шарм и ужас. И атмосфера, натянутая как последняя струна.
Нас вызвали по фамилиям и построили в шеренгу. Какой-то парень, мастерски имитируя залихватские испанские интонации, стал доказывать, что в списке ошибка, что вот он, а вот его esposa. No te entiendo – отрезала экзаменаторша и повела нас по лестнице вверх. Когда в аудитории мне выдали экзаменационный лист, я поняла, что забыла все слова. Буквально. Что написать в ответ на вопрос: «Как тебя зовут?» Все это уже было. И сколько раз. Сколько раз я играла в этой пьесе – и, кажется, текст везде один и тот же, в независимости от континента. Фамилии, которые произносят с ошибкой. Уберите телефоны. Не забудьте ручки. Ваша не пишет? – моя, конечно же – Ну как же так. Вот возьмите. Знаете, эти ваши аргентинские ручки.
Пару минут назад я с интерсом изучала списки на входной двери. Студенты, которые сдали экзамены, и те, которые нет. Я – точь-в-точь абитуриентка, которая в ужасе смотрит, как экзаменаторки спептически рассматривают чью-то работу, делают пометки, поджимают губы. «Вы все не пройдете!» – сообщают они нам. Куда мы должны пройти, Боже! Это просто курсы! «Некоторые потоки у нас уже заняты. О результатах мы вам сообщим в пятницу». Зачем тогда мы здесь и что мы тут делаем? «Если что, вы можете пройти повторный экзамен в феврале».
Может быть, на самом деле, происходит что-то совсем другое? И это не набор на курсы испанского, а отбор тайных агентов для секретных миссий? Им нужны добровольцы, чтобы вылавливать монстров, которые наверняка водятся в их туалетах? Расписав кое-как диалог Марко с его работодателем, я сдаю работу. Соседка слева что-то подсматривает в телефоне. Сосед справа пытается что-то сказать на испанском с сильным английским акцентом. Экзаменторки сообщают китайской кандидатке, что взять ее не смогут: на ее уровне все места уже заняты.
BY Инна Дулькина. French Queens
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Markets continued to grapple with the economic and corporate earnings implications relating to the Russia-Ukraine conflict. “We have a ton of uncertainty right now,” said Stephanie Link, chief investment strategist and portfolio manager at Hightower Advisors. “We’re dealing with a war, we’re dealing with inflation. We don’t know what it means to earnings.” This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children.
from ua
