Наткнулся на рассказ Роберта Кувера «Няня», который часто преподают на американских курсах CW, а я его обнаружил почти случайно — и пожалел, что это не произошло раньше.
Завязка простая: няня опаздывает на работу, но на месте обнаруживает, что наниматели еще собираются на вечеринку, дети еще не поужинали, где-то плачет младенец, а ванная у хозяев красивая и большая.
Дальше в 106 абзацах-эпизодах Кувер выращивает сад расходящихся тропок: история может получиться и о мрачном преступлении (и не одном), и о ничем не примечательном вечере. Рассказ не зря называют «Котом Шредингера» в прозе. В каком-то смысле читатель сам оказывается участником метапрозы: ты постоянно ищешь зацепки, которые помогут понять, какая версия событий правильная, а какая нет, где фантазия одного из героев, а где - реальность, но в том и суть постмодернизма, что сам этот поиск и есть предмет его насмешки.
А еще Кувер превращал рассказ в карточную игру — от расклада зависит итог истории. Лишнее доказательство, что между чтением и игрой больше сходств, чем различий.
Наткнулся на рассказ Роберта Кувера «Няня», который часто преподают на американских курсах CW, а я его обнаружил почти случайно — и пожалел, что это не произошло раньше.
Завязка простая: няня опаздывает на работу, но на месте обнаруживает, что наниматели еще собираются на вечеринку, дети еще не поужинали, где-то плачет младенец, а ванная у хозяев красивая и большая.
Дальше в 106 абзацах-эпизодах Кувер выращивает сад расходящихся тропок: история может получиться и о мрачном преступлении (и не одном), и о ничем не примечательном вечере. Рассказ не зря называют «Котом Шредингера» в прозе. В каком-то смысле читатель сам оказывается участником метапрозы: ты постоянно ищешь зацепки, которые помогут понять, какая версия событий правильная, а какая нет, где фантазия одного из героев, а где - реальность, но в том и суть постмодернизма, что сам этот поиск и есть предмет его насмешки.
А еще Кувер превращал рассказ в карточную игру — от расклада зависит итог истории. Лишнее доказательство, что между чтением и игрой больше сходств, чем различий.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. Just days after Russia invaded Ukraine, Durov wrote that Telegram was "increasingly becoming a source of unverified information," and he worried about the app being used to "incite ethnic hatred."
from ua
